Самый лучший демон. Трилогия (СИ) - Снежинская Катерина - Страница 34

В свою комнату ведунья не вошла, а ввалилась, пластом брякнувшись на кровать. Оказалось, что поход по магазинам — это жутко утомительное занятие. Особенно, когда один из твоих спутников внезапно куда-то исчезает, а второй, как подорванный, ловит падающие стеллажи и поскальзывающихся девиц. Правда, в экипаже оба выглядели хоть и несколько утомленно, но вполне довольными жизнью. Лекарка, кстати, тоже.

Но, естественно, спокойствие кончилось, как только она переступила порог этого Тьмой проклятого дома. Не успела Арха завалиться на кровать, как в дверь постучали.

— Войдите, — обреченно отозвалась она, садясь на постели и развязывая шнурки плаща.

На пороге появилась леди Адаша собственной блистательной персоной. Лекарка где сидела, там и осталась сидеть, медленно врастая в покрывало.

— Привет, можно к тебе? — абсолютно нормальным тоном спросила демонесса.

Ведунья неуверенно дернула головой. Она и сама не могла определить, что это было: разрешение, отрицание или нервный тик.

— Ты меня прости, что я так на тебя вчера… Но парни тебе, наверное, рассказали, что я за Даном бегаю, да?

Лекарка даже головой дергать не стала, по-прежнему молча пялясь на золоторожку.

— Ну, вот такая я ненормальная, — демонесса грустно и немного растерянно улыбнулась. — Хотя, думаю, ты меня понимаешь. Он такой один.

Арха неопределенно пожала плечами.

— Ладно, тебе, наверное, со мной не слишком приятно общаться, — догадалась, как показало доигрывание, умная демонесса. — Я, в общем, только извиниться хотела. И еще заметила, что у тебя руки шелушатся. А у меня крем есть, он любое раздражение в два счета снимает. Вот, прими в качестве извинения.

Она поставила на столик хрустальную баночку, брызнувшую под светом лампы радужными искрами.

— В подруги я тебе не навязываюсь, но, надеюсь, мы хотя бы сможем нормально общаться. Увидимся за ужином.

Демонесса кивнула ведунье и удалилась, тихо прикрыв за собой дверь. Лекарка поскребла коготком нос, затрудняясь даже сформулировать, что только что произошло. Аттракцион небывалого раскаянья? Пьеса «Все мы живые и ничто нам не чуждо»?

Она осторожно взяла баночку, не без труда отвинтила плотно притертую крышку и понюхала розоватый, маслянистый крем. Пахло розами и какими-то травами. Ничего подозрительного ведунья не учуяла. Хотя, конечно, по запаху состав мог различить только оборотень, которым она не была. Естественно, ни на мгновение даже в ее дурную голову не пришло этим кремом пользоваться. Но любопытство разбирало.

Арха скинула новенькие сапожки, стянула чулок и мазнула по щиколотке. Кожа здесь достаточно толстая, а место незаметное. Вряд ли леди задумала лекарку немедленно отравить. Такое предположение было уже из области паранойи. Ведунья сидела, рассматривая собственную ногу. Которая на глазах покрывалась мелкими чуть красноватыми прыщиками. Между прочим, сыпь начала немедленно зудеть. Хорошо, что она только мазнула.

Костеря всех демонов скопом, девушка закрыла баночку, стерла остатки крема, и принялась остервенело чесаться. Сама ведунья своим пациентам сто раз говорила, что нельзя расчесывать раздражение на коже. Только хуже можно сделать. Но когда очень чешется, то весь ведовской опыт куда-то девается.

В дверь… постучали. Арха глубоко вздохнула, подавив редкое, в общем-то, для нее желание выматериться.

— Войдите! — одергивая юбку, отозвалась она довольно зло, приняв твердое решение, что если демонесса решила вернуться, то весь подаренный крем будет ровным слоем размазан по ее прекрасному личику.

Но в комнату вошла не Адаша, а Дан собственной рогатой персоной.

— Добрый вечер, мистрис Арха, — вежливо поздоровался красноглазый, остановившись у двери, которую опять не удосужился закрыть.

Ведунье стало интересно, о чьей репутации он так беспокоился: ее или своей? Наверное, все же, о своей. И даже не о репутации, а о сохранности шеи. А то невеста у рогатого была не только изобретательная, но еще и мстительная.

— Добрый вечер, лорд Харрат, — не менее вежливо ответила лекарка.

Хотя ей не только разговаривать — видеть его не хотелось. Стыдно было так, что опять подташнивать начинало. Конечно, зелье шавера оказалось выше всяких похвал. Но для того, чтобы дурнота вернулась, хватало даже мысли о том, в каком состоянии хаш-эд ведунью вчера лицезрел и на ручках таскал.

Наверное, этот стыд у нее теперь на всю жизнь будет ассоциироваться с алкоголем. И станет надежной защитой от пьянства.

— Я прошу прощения за то, что побеспокоил вас. Но я видел, что сюда заходила леди Адаша. И…

— Хотели убедиться, что я ее снова не оскорбила? Это вам лучше у нее спросить. Мне кажется, что не оскорбила. Но у меня не слишком богатый опыт в общении с лордами.

Арха и сама не поняла, с чего начала ему хамить. Наверное, это была защитная реакция на собственный стыд. Каждый знает, что является лучшей защитой.

— Зато весьма бурный, как мне кажется.

Ведунья почувствовала, что у нее даже кончики ушей стали горячими. Прямо на него посмотреть смелости не хватало, поэтому глянула она искоса, исподлобья. Но демон не сердился — наоборот. Лицо оставалось серьезным, а вот глаза смеялись.

Странно это выглядело. Казалось бы, его темно-красные очи с вертикальным, как у кота, зрачком — страшные, совсем уж иные, Тьмой данные. И никогда лекарка в них не могла ничего разглядеть, кроме собственного отражения. Но сейчас хаш-эд именно так и смеялся — глазами.

— Лорд Харрат, простите меня за эту выходку, — промямлила Арха. — По-дурацки все получилось. И…

— Вы какую выходку имеете в виду? — всячески демонстрируя заинтересованность и внимание, перебил ее рогатый.

Действительно, на этот вопрос он имел полное право. Вчера ведунья отличилась и утром, едва не до одури нацеловавшись с ним самим в саду. И днем, устроив склоку с демонесой. И вечером, напившись, попытавшись нахамить и дать по роже императору. Ей стыдно было за все. Правда, за один поступок чуть меньше. Нет, за пару из них стыдно почти не было. Но ведунья решила вообще не заострять внимание на этом вопросе. Поэтому решительно продолжила:

— Сама не знаю, что на меня нашло. Обычно я…

— Смирная, вы хотели сказать? Знаете, я не заметил. С момента нашего знакомства, когда вы сказали, что вам все равно, кто ассистировать будет. Пусть даже и хаш-эд.

— Издеваетесь? — не выдержала Арха, надувшись.

Он свел большой и указательный пальцы, оставив между ними крохотную щель. Кажется, демон не только издевался, но еще и веселился вовсю. Конечно, лекарка была рада, что он не злится. Но вот привычка лорда видеть в ней персонального клоуна начинала серьезно бесить.

— Не сердитесь, мистрис Арха. Я не хотел вас обидеть. Просто…

— Что? — поторопила она рогатого.

— Я не знаю, что, — гвардеец пожал плечами и шагнул к кровати, присев на корточки, глядя прямо, словно гипнотизируя. И ведунья, послушно гипнотизируясь, замерла, как воробей перед удавом.

— Ты когда сердишься у тебя вот тут, такая складочка появляется, — он легонько, едва касаясь пальцем, провел у нее между бровей, чуть задев переносицу, — И глаза становятся совсем кошачьи. У нас в замке кошка жила. У нее такие же глаза были. Когда она злилась, сверкали, как топаз. Хотя сравнение так себе, конечно.

— С кошкой или с топазом? — словно завороженная, пробормотала Арха.

— Оба, — самокритично ответил он и заговорил вдруг хрипло, прерывисто, как будто волнуясь. — Я не знаю, как с тобой… Ты другая, совсем… Ни на кого не похожа! Мне кажется, что ты действительно, как кошка. Нет, какая там кошка? Котенок еще. Настороженный такой, чуть что — сразу в сторону и шерсть дыбом. К тебе подойти-то можно, только если сама захочешь. А ты не пускаешь! Не доверяешь… С ними вчера весь вечер веселилась, даже с Иррашем! А от меня шарахаешься. Почему? Что мне сделать, Арха?

Ведунья оторопело таращилась на него, не соображая, о чем он говорит. Точнее, все лекарка соображала — поверить не могла. Разве она от рогатого шарахалась? Да скорее уж сама себя за шиворот держала, чтобы на шею ему не броситься. И только потому, что прекрасно понимала: если она и заинтересовала лорда, то ненадолго это. У него быстро пройдет. Наиграется — и забудет, как звали. А ей что останется?..