Пропавший канцлер (СИ) - "atat" - Страница 2

– Куда же нам идти, братец?

– В Хэц.

– Куда?! В крепость?! – Далия даже перестала плакать. – Да кто же нас туда пустит? Это же королевская собственность, туда и летом-то не попасть, а уж зимой… да кому я говорю, ты и сам всё знаешь.

– Да, знаю, но у нас нет другого выхода. Либо мы попытаемся попасть в крепость, либо просто замёрзнем в снегу.

– Вообще-то, да, выбор у нас невелик. И как мы туда попадем? Крепость за горой. По дороге идти – это два дня, а сейчас и дороги не видно, всё снегом замело.

– Но саму-то гору видно, не так ли?

– Так, но без дороги мы просто провалимся в снег и замёрзнем.

– Всё равно, сестра, идти нужно. Как высоко сейчас солнце?

Девушка подняла взгляд в небо, сплошь затянутое низкими серыми тучами.

– Не видно его, солнца этого, тучи одни. Но мне кажется, сейчас примерно полдень.

Слепой кивнул:

– Значит, до темноты у нас есть часа четыре. За это время нам нужно дойти до леса у подножия Хэца и устроиться на ночлег.

– Ночевать в лесу?! Братец, да нас же… – девушка осеклась. – Ладно, идем. И правда, что это я запричитала.

И близнецы зашагали к выходу со двора. По самой деревне идти было нетрудно, всё же снег здесь был утоптан, но вот дальше… дальше была сплошная белая равнина с возвышающимися по краю горами. На секунду прикрыв глаза, Далия обречённо покачала головой, смиряясь с неизбежным: впереди их ждала смерть.

Снег был глубоким и рыхлым, идти было очень трудно. Понимая, что Далия в её тулупчике и длинной юбке просто потонет в снежной каше, Ниэль шёл первым, утаптывая снег, девушке оставалось лишь направлять брата, если тот сбивался с нужного направления. Так они шли три часа, делая короткие остановки, чтобы только перевести дыхание.

Когда опустились сумерки, близнецы почти достигли края леса. Утерев струящийся по лицу пот, юноша спросил:

– Далеко ли ещё?

– Нет, – упала на спину Далия, – совсем немного, братец, я уже различаю ветки деревьев.

– Хорошо. Пока не стемнело, нам нужно найти сухостой для костра.

– Сухостой, – девушка все никак не могла отдышаться, – сейчас, погоди немного.

Сев в снегу, она стала пристально вглядываться в стену леса. Заметив надломленное дерево без коры, облегчённо вздохнула:

– Есть одно. Ниэль, чуть влево поверни. Да, вот так. Теперь пошли.

Близнецы промучились еще полчаса, пока не добрались до нужного места. Совершенно выбившись из сил, упали в снег возле сухого дерева. Навалилась неимоверная усталость, не хотелось ни шевелиться, ни думать. Мокрая от пота одежда холодила тела, постепенно вытягивая из них тепло. Был велик риск замерзнуть совсем.

Ниэль с трудом разлепил веки и прошептал:

– Нужно двигаться… Далия, двигайся… Двигайся, кому я сказал!

– Я не могу, – еле пролепетала девушка, – я хочу спать.

– Нельзя, замёрзнешь. Поднимайся!

– Нет, братец, я не могу.

Юноша вплотную подобрался к сестре и нащупал её лицо, холодное, с прилипшими оледеневшими прядями волос. Согревая дыханием холодные щёки девушки, он принялся растирать их ладонями. Затем нашарил её руки и стащил с них рукавицы – пальцы были ледяными. Поспешно просунул ладонь за шиворот и ощутил только влагу и холод – Далия замерзала.

– Вставай! – встряхнул Ниэль сестру. – Я кому сказал, вставай! Ты ведь замёрзнешь! Нужно шевелиться. Да вставай же!

Девушка не отвечала. Тогда Слепой ударил её по лицу, раз, другой, третий, куда придётся. Он бы её и дальше хлестал, если бы та не очнулась и не застонала:

– Ниэль, мне больно.

– Больно? – юноша задохнулся от радости. – Это же здорово! Давай, поднимайся, не лежи на снегу.

Встав сам, за руку потащил за собой сестру. Та кое-как поднялась и закачалась. Обхватив её вокруг спины, Ниэль затормошил.

– Давай, сестричка, шевелись, нужно разогнать кровь.

– Я не могу стоять, ног не чувствую.

– Что? Ног? – юноша нагнулся и запустил руку под юбку. – Чёрт! Далия, у тебя чулки насквозь мокрые и полные валенки снега. Быстро снимай всё!

Рухнув на спину, девушка послушно принялась стаскивать с бесчувственных ног обувь и чулки. Ниэль взялся растирать её ледяную кожу, где снегом, где просто ладонями. Он работал настойчиво, не прерываясь ни на секунду. Наконец, замерзшие ткани стали согреваться, а с ними пришла боль.

Схватившись за голову, Далия каталась в снегу, воя от муки. Продолжалось это несколько долгих минут, пока ногам не стало легче, и Ниэль объявил:

– Всё, ноги тебе спасли, теперь закутайся юбкой, а я тебе дам, во что одеться.

– Одеться? Братец, где же ты здесь возьмешь одежду.

– Сейчас увидишь.

Сев напротив, юноша скинул с ног валенки и стянул носки. Протягивая их сестре, усмехнулся:

– Извини, что неглаженные, зато сухие и тёплые. Надевай их мигом, пока не остыли.

Засмеявшись, девушка приняла одежду. Вскоре близнецы уже налаживали костер. По счастью, сухое дерево еле держалось, и молодые люди общими усилиями свалили его, обломали ветки и сложили костёр. С помощью огнива из сумки Ниэля разожгли огонь и протянули к нему озябшие руки.

Сам костер был сложен таким образом, что горел один конец ствола поваленного дерева, по мере его обгорания близнецы подтаскивали его ближе к центру огня. Нужно было как-то переночевать, и сухостоя должно было хватить на всю ночь.

Далия наломала лапника и бросила его на снег, другую охапку использовала для возведения защитной стенки, вертикально воткнув ветки в сугроб. Возле костра сразу стало теплее. Прижавшись друг к другу, брат и сестра грелись и смотрели на огонь.

– Ниэль, мне всё равно холодно, – пожаловалась девушка.

– Мне тоже, – кивнул юноша. – Наша одежда мокрая, оттого и холодно, если мы её сейчас не снимем, то заболеем.

– Ты предлагаешь раздеться совсем?..

– Да, раздеться и согревать друг друга.

– Но… но, – замялась девушка.

– Я знаю, о чём ты подумала, – усмехнулся Ниэль, – не бойся, я не увижу твоей красоты.

Вспыхнув, девушка возразила:

– Я ни о чём таком и не думала!

– Да? Тогда раздевайся, – кивнул Ниэль, – а то у меня уже зубы стучат.

Близнецы разделись. Влажное бельё было развешено вокруг костра, а сами они забрались под тулупчик Далии. Кофта, платок и куртка служили им постелью. Тесно прижавшись друг к другу, брат и сестра какое-то время просто молча тряслись от холода, но постепенно тепло вернулось, и они затихли.

– Ты так приятно пахнешь, – прошептал Ниэль, зарываясь носом в спутанные пряди волос, а девушка только фыркнула в ответ. – Правда-правда, очень приятный запах. Ты же знаешь, что у меня из-за слепоты все другие чувства обострены до предела. Ещё месяц назад ты пахла по-другому.

Девушка задержала дыхание, а потом спросила:

– И… чем же я теперь отличаюсь от той, прежней?

– Ты пахнешь молоком.

– Что?! Братец, да у тебя бред!

– Не спорю, может быть, и бред, голодный. Мне чудится целый кувшин молока, парного, с лёгкой пеной.

– Замолчи, а то у меня самой появятся видения.

– Всё, уже замолчал, – хмыкнул Ниэль и добавил: – Нужно поправить костер. Ты лежи, я сам.

Выбравшись из-под тулупчика, быстро нащупал ствол дерева и подтянул его повыше. Оглянувшись назад, спросил:

– Так хорошо?

– Да, – донеслось с лежанки, – гореть будет долго.

– Тогда можно спать, – сделал вывод Ниэль, снова трясясь от холода и поспешно забираясь в тепло. – Ты спи, я покараулю, потом сменишь меня.

– Договорились, – пробормотала Далия, проваливаясь в сон.

Ниэль слушал ровное дыхание сестры и думал о произошедшей в ней перемене. А случилось всё примерно пару месяцев назад, когда девушка где-то запропала, а спустя несколько часов вернулась. Тогда Ниэль впервые услышал незнакомый запах, его и ещё слабый запах крови. Странное это было сочетание. Он спросил Далию, не случилось ли чего? Та только вздохнула и вложила ему в руки тушку зайца. Где она его взяла, так никто и не узнал. Да и не спрашивали. За ужином все молча смолотили похлебку, а потом завалились спать.