Веда. Постижение Руси. Начало XXI века - Кривошеев Виталий "Волхв Саньян" - Страница 28

Рожденный бог во льдах всемирных тихо спит.

Все вышеизложенные стихосложения являются ключе­выми для вхождения в наработанное поле взаимодействия эгрегора моих жрецов с мирами Небесной Руси в тесном духо-душевном сотрудничестве с которыми мы были на про­тяжении 4-х лет. Эти ключи относятся к четырем сторонам света, четырем временам года Светорусского Коло и задают общий настрой и очень просторную мыслеформу, дающую широкую возможность для индивидуальной и групповых практик духо-душевного мыслетворчества.

Возможно, многие современные язычники сочтут все это за очень далекую тему от традиционного родноверия, которое ныне возрождается. Согласен, здесь нет клише «словянскости» и «русскости» с оттенком древности и тра­диционности подносимого. Это даже намеренно. Поиск чистых зон Небесной Руси велся в духе, и в условиях ды­хания существующей цивилизации. В условиях практически полной оторванности от традиционного быта и бытия пред­шествующих нам словян. Но, надо заметить, что детали предшествующей нам культуры были порождены Духом на почве и материале потока того времени и того пространства, там и материя имела другие качества. Все, что оставлено словянской цивилизацией — это, безусловно, бесценно, но если мы будем хвататься за детали и элементы, состав­лявшие данную культуру, то мы потеряем Дух, то начало, которое и являлось творцом той культуры. И если нам эта культура близка и необходима как воздух, то мы обязаны, прежде всего, выявить и сохранить её Дух, именно то, чем и были так славны наши предки. Дух понятие очень слож­ное, и это понятие стоит развивать, развивать культуру по­нимания Духа. Например, не копаться в деталях различия и сходства скажем узбекского орнамента с орнаментами восточной Руси, а искать принципы построения орнамента, подходить к его знаковому содержанию, тогда содержание подведет ближе к пониманию Духа как источника и смысла найденного содержания. Тогда мы сможем обнаружить во многих других источниках культур единое концептуальное начало. Надо искать понимание того духа времени, кото­рый сподвиг обращаться именно к таким формам самовы­ражения. Сейчас же условия диктуют иные формы, и люди сопричастные тому же духу смогут найти новые проявле­ния, не потеряв ведущих ценностей духа, переданного нам генетически от наших предков. Потому медитации на мои ключевые стихи могут показаться сложными. Они завязаны на Дух, а не на проявления. Они — ключи, пусть каждый сам провернет этим ключом в замочной скважине своего по­нимания, распахнув или приоткрыв дверь к своему Духу, а далее пусть следует творчество самопроявления.

Для примера попробую, слегка касаясь своим мента- лом, разобрать пару своих ключевых порождений. Да, я сам помногу медитирую на собственные строки, потому что они были написаны в ином состоянии сознания, а мне необходи­мо переводить это в материю нынешней ноосферы мыслей и чувств. Работа с Духом — это двусторонний непрерывный процесс. Если вы входите в духовную жизнь, то это подоб­но рождению — раз уж родился, то живи, ешь, пей, но не за­бывай и отрабатывать. Конечно, если ты только родился, то тебя будут и кормить, и поить, и лелеять, но по ходу времени тебя из детсада все же переведут, хоть и в начальную, но все же школу, а далее уж как сам себя проявишь.

На зачин мои ребята становились вкруг лицом к сто­ронам Света, и центральный самый одухотворенный чтец пропевал стих под названием «Зачин». Я даже поначалу сам не ожидал такого эффекта от своих строк. Дух накры­вал, хоть топор вешай. Потом по кругу в едином потоке духа прочитывался весь стих «Осветить стороны Света», ну, а дальше согласно призываемым божествам и размеру ритуала. Конечно, мы много работали по верному ритму и точным акцентам при пропевании стиха. Но еще более важ­ная работа предшествовала выработке верного пропевания — это создание ясного и глубокого образа с объемным пере­живанием в чувствах, и, там, где необходимо, подключение абстрактного мышления. Вообще стихи переполнены, прямо скажем, абстрактными фразами, но эту абстрактность обя­зательно перевести в конкретику чувств и заполнить мен­тальной энергией, как аквариум заполняют водой. То есть, абстракция — это форма утонченной мысли, утонченной до степени совершенной прозрачности, настолько, что остается только прозрачный каркас. Но, если абстрактное мышле­ние отточено, то этот каркас обретает степень бриллианто­вой огранки, и тогда субстанция мысли, очищенная огнем вдохновения до светоносной энергии ментала, легко, как свет, заполняет весь объем кристалла абстракции с перево­дом практикующего на иной уровень мышления. Это жи­вое творчество мышления тонкого плана. А там уже далее старт переходит в огненный план. Главное, чтобы материи тонкого плана было в избытке, и чтобы она была накалена до предела своей подвижностью. Вот этой цели и служат мои стихосложения. Если в человеке есть хотя бы неболь­шая искорка веры и стремления к Небесной Руси со всем её пантеоном, то этой предварительной подготовки со стихами может быть достаточно как формы йоги, по индийской тер­минологии — джняна, помноженная на бхакти и возведен­ная в степень раджа.

В ключевые не вошло еще два стиха. Разбором их мы и займемся.

Первый стих — это Велесу. Велес — это наш земной центр. Он с нами все Коло. Но у него свое Коло.

Волос изумрудный шелестит в ветрах.

Тихо тают звезды в голубых глазах.

У земли прохлада стелет белый дым,

А тепло ночное всплыло как налим.

Я искал вечерний перезвон колосьев,

Я тепло ночное прижимал как осень,

Я дивился поутру памяти своей —

Толи Вещий снился мне, толи сам я зверь.

Волос изумрудный в золотых ветвях,

Месяц серебристый на Твоих бровях.

Вечером береза камышу шептала:

Там стучало сердце, там земля стонала.

То не зверь бежит, то не птица спит,

То мой Вещий бог сотней глаз глядит,

То не шум листвы, то не ветра вой,

Ты мой вещий бог свою песнь допой.

Вот, на разок прочли. Здесь ритм чтения может на­чинаться подобно легкому набегающему ветерку в вечерних сумерках, переходя во втором четверостишии в звеняще- утвердительную форму, окачивающуюся самоуглубленным вопрошанием. Третье четверостишие начинается с переливов теплых прозрачных сумерек, с обрывом ритма в середине и спрыгиванием его к тайной жизни деревьев и прибрежных трав. Это углубление противоположно углублению в конце второго четверостишия, там углубление в свои собственные глубины, здесь же в глубины тайных голосов земли. И, в конце, порыв осеннего ветра на протяжении всего четвер­того четверостишия. И лишь последняя строка пронизана струной личного посыла в многомерное пространство этого таинственного и так любимого словянами Бога.

Это легкое касание ритма стиха. Вы таким же обра­зом можете увидеть свой ассоциативный ряд ритма, но он должен быть обязательно согрет теплом вашего душевно- чувственного ассоциативного ряда. Иначе стих не сдвинет с места ваше дремлющее тонкое тело. И, запомните, Русские боги — это не индийские, и не еврейские боги, они не имели человеческих воплощений, поэтому к ним не надо лезть в душу, и не стоит к ним лезть с просьбами, они не святые, они великие стихийные силы тонкого и духовного пространства. К ним нужен особый чистый русский подход, ключ к это­му в вашем генотипе, и в сказаниях самого народа. Русские боги — это великие силы души, которые, возможно, так и не были освоены народом в полной мере.

Отвлеклись.

Волос — одно из звучаний имени бога, которое вовле­чено в игру слов, и игру самого образа. Изумруд — боже­ственный камень, его зеленый цвет — цвет самой жизни, но зеленый цвет изумруда стоит обособленно от всех зеленых драгоценных и полудрагоценных камней. Для этого их, ко­нечно, надо увидеть и побыть с ними. Но само слово из­умруд уже содержит необходимые вибрации. Цвет жизни изумруда далек от зеленого турмалина, хризопраза, оливи­на, хризолита тем, что он не утверждает силы воплощенной жизни, ее радости и всплески, а он, скорее, отражает все ее духовное содержание. Он как бы показывает своей глуби­ной, — для какой тайны создана эта воплощенная жизнь. Таким образом, Белее — это, конечно, во многом земной Бог, но он Бог, и он хранит в себе её тайны, её незримые и не разгадываемые с первого взгляда тайны. Он как изумруд­ный волос пронизывает эту ткань жизни своей живительной струёй изумрудной тайны жизни. Он живой источник, он океан живительной тайны внутри вот этой самой материи, которая у вас под ногами. Но напрямую так сразу мы его увидеть и услышать не сможем. На то и есть камни, стихии, ветры, звери, птицы, травы — которые как его посланцы в этом мире, его дети, внуки, слуги. Поэтому Волос изумруд­ный шелестит в ветрах!!! Ну, а «тихо тают звезды в голубых глазах» — это уже другой срез. Если то был океан идей вну­три матери материи — горизонталь. То здесь — вертикаль, чтобы уж точно попасть в центр, имея крест пересечения сил. Тихо тают звезды в голубых глазах — это рассвет, са­мая первая его фаза, когда звезды начинают таять в голу­бых глазах неба. Вы понимаете, великие звезды, которые смело прорезают тьму ночи, выписывая на небе различных Орионов и Медведиц — всего лишь тихо тают в непонятно чьих голубых глазах. И, главное заметьте, как тихо наступа­ет рассвет, как он тихо растворяет в себе ярую силу звезд, как он своим всеобъемлющим бездонным голубым взглядом поглощает эти яркие индивидуальности.