Песня ветра. За Семью Преградами (СИ) - "ВолкСафо" - Страница 25

- А что оправдывает попустительство? – эльф обернулся к ней, взгляд у него был жестким. – Что оправдывает молчание и невмешательство, а, Светозарная? Когда бичуют невинных, когда умирает кто-то чужой, они опускают глазки в пол и шепчут, что это не их дело, потому что это их не касается! Это ли добро? Это не отвратительно тебе?

От каждого его слова Лиара вздрагивала, все больше опуская глаза в пол. Ладонь Рады тихонько сжалась, пожимая ее руку.

- К сожалению, он прав, искорка, - негромко произнесла Рада. – Ты можешь понять только после того, как потерял все. Должно произойти что-то поистине ужасное, чтобы поднять всех этих чванливых идиотов на борьбу, что-то, что затронет непосредственно их. Ты же была в Мелонии, ты же видела, какие люди. Да и в других городах они тоже ничем не лучше. А если все мы, если каждый из нас не поднимется против Сета, если большая часть откажется сражаться, потому что им и так неплохо, потому что есть другие, кто поляжет за них, - тогда, что будет? Тогда мы просто проиграем.

- Смотри-ка, Радушка, ты стремительно умнеешь! – в голосе Алеора под язвительностью тона прорезались удивление и радость. – Видимо, это из-за долгого пребывания в моем обществе! Надо будет почаще тебя с собой брать.

- Не обольщайся, не из-за этого, - раздраженно огрызнулась в ответ Рада. – Просто я посидела на корабле у Сагаира и многое поняла.

- Значит, и ты тоже можешь сказать ему большое спасибо за то, что он сделал с тобой, - с жесткой иронией проговорил Алеор, отворачиваясь. – Кажется, мы все можем его поблагодарить за то, что стали теми, кто мы есть.

Очень неохотно, с огромным трудом, но Лиара вынуждена была признать правоту Рады. Как бы ни обливалось кровью ее сердце при мысли о грядущей войне, как бы ни рыдала ее душа о неминуемых жертвах и невыносимом людском горе, да только Алеор с Радой были правы. Наступало опасное время, в мир вырвались Эвилид и Гротан Кравор, вот-вот должны были родиться Аватары Создателя. Наступало переломное время, в которое никто уже не мог стоять в стороне, нигде уже не было спокойного уголка, чтобы переждать бурю. И Лиара понимала, что те, кто откажется сражаться и бороться в эти смутные времена, будут просто-напросто уничтожены, раздавлены грозной поступью перемен, растерты в пыль и забыты навечно в грохоте и шуме Танца Хаоса.

Она подняла глаза на Раду, которая смотрела на нее и улыбалась ей теплой, но такой грустной улыбкой, пожимая ее пальцы, на надежную и родную Раду, рядом с которой было не страшно. Лиара через силу улыбнулась ей в ответ. Она ничего не страшится, видишь? Она пойдет вперед, несмотря ни на что, и если ты хочешь быть с ней рядом, то и тебе тоже надо идти вперед. И учиться, учиться у нее этой силе.

Чем дальше они уходили от Железного Леса, тем слабее становился его шум. Но Лиара замечала и другие изменения. Постепенно в подземном тоннеле становилось теплее. Сначала исчез стылый мороз, так въевшийся в плоть и кости за последнее время, что Лиара уже даже забыла о том, каково это – когда не холодно. Ледяные мурашки прекратили бегать по плечам и промораживать позвоночник, потом стало тепло, и даже жарко, и ей пришлось расстегнуть дубленку, чтобы не начать задыхаться под толстым слоем меха. В воздухе появился странный неприятный запах, от которого слегка першило в горле.

- Сера, - проговорил Алеор, принюхавшись. В голосе его звучало удовлетворение. – Хорошо. Мы подходим к третьей преграде.

В конце концов, в тоннеле стало настолько жарко, что все они скинули с себя дубленки и теперь несли их в руках. Воздух стал влажным, душным, стены тоннеля потемнели, и Лиара то и дело слышала отдаленное шипение и недовольный рокот. Слившись с землей, она ощутила и другое: рябь. Подрагивающая, беспрестанная рябь бежала и бежала по земле; она походила на дождь на поверхности воды. Множество крохотных капелек били в эту поверхность, и повсюду расходились круги. Так было и здесь, и Лиара гнала от себя ощущение тревоги и страха, словно в броню закутываясь в золотую нежность Великой Матери в своей груди.

А потом тоннель кончился, упершись в комнату, где располагалась лежанка и куча с сеном. Только очага здесь не было, да он и не нужен был в такой-то духоте. Возле комнаты отыскалось ответвление с крохотной кладовой, в которой хранились лишь крупы, сухари да сушеные фрукты. Видимо, даже сил Редлога не хватило на то, чтобы создать здесь схрон, который уберег бы продукты свежими надолго.

- Все, - недовольно буркнул Редлог, остановившись посреди комнаты и хмуро поглядывая на путников. – Пришли. Предлагаю отдохнуть здесь, а назавтра уже двинуться дальше.

Лиара чувствовала себя очень усталой, но даже несмотря на это, находиться в этом последнем схроне было тяжело. Теперь уже полы непрестанно подрагивали под ногами у всех путников, а не только одна она ощущала подземные толчки. С потолка то и дело осыпались крохотные струйки земли, и на полу под подошвами сапог поскрипывала пыль. Отовсюду доносился ровный гул, словно глубоко под землей располагался громадный пчелиный улей, недовольно ворчащий из-за вторжения чужаков. А в самом помещении стояла душная влажная жара, от которой кожа моментально становилась липкой, а дышалось тяжело.

Не разговаривая, путники сгрузили на пол свои пожитки, расстелили на полу одеяла, даже не став укрываться на ночь. Жужа тряпкой вполз на кучу сена и растянулся во всю свою длину, вывалив из пасти розовый язык и тяжело дыша. Ему в его толстой шкуре здесь должно было быть хуже всех, да так оно и было, судя по всему, раз уж он сам выполз к людям, не пытаясь спрятаться от них, как обычно.

Лиара улеглась на одеяло рядом с Радой, чувствуя себя более уверено в ее объятиях, хоть на такой жаре это становилось и тяжеловато. Отросшие пряди пшенично-золотых волос Рады повлажнели, потемнели, прилипли к ее коже, а веки у нее налились тяжестью. И все равно она крепко обнимала Лиару, притягивая ее к себе как можно ближе, чтобы той не было страшно.

- Ну вот и все, искорка, завтра уже на солнышко выйдем, - проговорила она преувеличенно бодрым тоном и коснулась губами виска Лиары. – Не страшно тебе, маленькая?

- Нет, - соврала Лиара, сворачиваясь у нее в руках комочком и стараясь всей спиной вжаться в нее. Пол под ними беспрестанно дрожал, сотрясался в бесконечной агонии, и чувствовать надежное тепло Рады Лиаре было физически необходимо.

- Вот и молодец, искорка, - прошептала Рада, хоть Лиара и знала, что она не поверила ни единому ее слову. Золото, что дрожало в ее груди, позволяло Раде чувствовать все, что в ней творится, а потому и скрывать что-либо было бессмысленно. Тяжелая рука Рады на ее боку не дрожала. – Тогда отдыхай, родная. Все у нас будет хорошо, все мы сможем и преодолеем. Осталось только немного потерпеть.

Сердцем Лиара чувствовала истину этих слов, равно как и золотую пульсацию Великой Матери прямо за ребрами, но голова верить в них отказывалась и без конца шептала ей обо всех опасностях, что поджидали впереди. Только вот Лиара совершенно точно была уверена в том, что слушать этот шепот не нужно было. Рада уснула почти сразу, но сама она еще долго таращила глаза в дрожащую влажную полутьму, которую лишь едва-едва разгонял свет от двух масляных фонарей, и лишь через пару часов к ней пришла золотая тишь грез, успокоившая и давшая сил для долгого пути дальше.

Следующим утром (хотя какое утро может быть в вечной темноте тоннелей?) они поспешно собрались в дорогу, наскоро позавтракав, и Редлог первым поднялся по крутым, слегка обвалившимся ступеням земляной лестницы, откинув крышку люка на солнечный свет. Оттуда сразу же ударило сияние раннего утра, и Лиара зажмурилась. После долгих недель во тьме солнечные лучи нестерпимо обожгли радужку.

Морщась и ворча под нос, все они выбрались по ступеням наверх. Лиара остановилась, лишь на пару шагов отойдя в сторону от схрона и слепо моргая на яркий свет. Глаза нестерпимо резало, они наполнились слезами, и только через несколько минут она смогла проморгаться и оглядеться по сторонам.