Отморозки: Другим путем - Земляной Андрей Борисович - Страница 7

И пехотинцы, и казаки пораженно молчали. Всякого можно было ожидать, но такого…

– Дельно, – неожиданно нарушил тишину спокойный голос есаула Анненкова. – Уважаю, штабс-капитан, идея великолепна… Хотя вы, безусловно, даете вашему противнику фору: ведь в случае чего он может прибавить и свою пару, – и есаул улыбнулся ТАКОЙ улыбкой, что у многих холодок пробежал по спине, а двое пьяных аж протрезвели…

– Это… это не дуэль, это – варварство! – срываясь на визг, закричал Вельцбах. – Так не дерутся!

– На войне дерутся именно так и только так, – отрезал Львов и пристально посмотрел на своего противника. – Ну?

– Позвольте, Глеб Константинович, но ведь это будет самоубийство, – откашлявшись, рассудительно произнес подполковник Борисов. – Грех все-таки… и, уж простите, туретчиной отдает…

– Немцев к нам не звали, – бросил из своего угла Анненков. – А коли уж пришли – так пусть на себя жалобы пишут. Да, господин подполковник, а газами наших солдат травить – не варварство? Травить хлором, вызывая мучительную смерть всех подряд, включая некомбатантов и медицинский персонал? Чем это достойнее и благороднее смерти в результате диверсионной вылазки? Кто-то, мнящий себя законодателем мод в военном деле, решил, что газы – это хорошо, а вот резать горло – плохо?[13]

– Европа – колыбель цивилизации… – неуверенно произнес кто-то из офицеров.

– Огорчу вас господа, – негромко, но ясно произнёс Львов. – Для Европы всё, что делает она – есть правильно, а всё другое – нет. В тысяча шестьсот сорок первом году в Ирландии проживало более полутора миллионов человек, а в пятьдесят втором осталось лишь семьсот тысяч. Таким образом, за одиннадцать лет ирландский народ потерял до половины своего населения. Англичане травили опием Китай, а во время англо-бурской войны массово брали в заложники членов семей буров и морили их голодом. Французы? То, что они творили, да и сейчас творят в Алжире, иначе как дикостью и беззаконием и назвать-то трудно. Людей без суда уничтожают тысячами и просто закапывают живьём в землю. Кого забыли? Германцев? Ну, если не считать их посещений России, начиная со времён Тевтонского ордена и заканчивая сегодняшним днём, то я бы вспомнил милые шалости кайзера в Германской Юго-Западной Африке, где было уничтожено около семидесяти тысяч человек. Они просто догоняли уже сдавшихся солдат африканского племени гереро и вырезали их, словно скот. Ну, а о художествах испанцев и англосаксов в Южной и Северной Америке, наверное, всем известно. Если нет, то лишь одна цифра: около пятидесяти миллионов индейцев были уничтожены на территории нынешних Североамериканских Соединенных Штатов. И сделали это всё те же цивилизованные европейцы. В основном, конечно, британцы, но руку приложили и все остальные. Да и о чем говорить, если даже короли Франции мылись два раза за всю жизнь: когда их обмывали при крещении и уже после смерти. Чума, холера, дизентерия и вши – вот они, достижения европейской цивилизации. Европа – колыбель палачества, садизма и человеконенавистничества, а не цивилизации!

Повисла тишина, которую нарушил Анненков:

– Кстати, самая большая коллекция отрезанных голов находится у британского офицера Робли.

Львов усмехнулся:

– Ну, вот. Кто-то обвинял господина есаула в варварстве, а он просто следует новейшим достижениям европейской цивилизации[14].

– И, кстати, насчет самоубийства, – добавил из своего угла Анненков. – Проигравший может встать на бруствер и постоять там. Ну, а если уж совсем невмоготу – можно и помочь. Лично я готов оказать ему такую услугу…

И, откинувшись на спинку стула, он засвистел мотив траурного марша Шопена.

В который раз Львов прокручивал в голове все детали встреч со странным есаулом, и голова, распухшая от тяжких мыслей, уже начинала ощутимо побаливать. Вот вроде ничего такого тот и не сказал. Явных артефактов в речи не слышно. Но столько совпадений с крылатыми фразами покинутого времени… Или всё же нет? Ну, сказал про парабеллум. Так вон он, лежит на столе. Вычищенный, смазанный и готовый к бою. Или вот на фразу «махнём не глядя» даже бровью не дёрнул. Львов, поднаторевший в полевых допросах ещё в той жизни, это мог сказать весьма определённо. Но есть в Анненкове какая-то чужеродность, есть. И этот взгляд – смотрит на оружие, словно взрослый на детские игрушки. Или будто бы сравнивает залежалый товар с первосортным, оставшимся где-то в другом месте.

Львов снова закурил и сквозь дым увидел, как распахнулась дверь в комнату.

Анненков, причина его беспокойства, стоял на пороге и с лёгкой полуулыбкой смотрел на хозяина.

– Господин штабс-капитан, а не подскажете, где можно купить славянский шкаф?

Фразу эту Анненков выбрал специально. Она была в меру дурацкой, чтобы можно было всё списать на шутку или желание выбить собеседника из мыслительного ступора вот такой же идиотской репликой.

Львов, не торопясь, затушил недокуренную папиросу и вздохнул:

– Шкаф продан. Осталась никелированная кровать.

– С тумбочкой?

– С тумбочкой[15] … – Львов, чувствуя, как напряжение последних дней отпускает, рассмеялся и кликнул вестового.

– Василий, принеси чего закусить и постой там, посмотри, чтобы нас не беспокоили! – затем молча разлил водку в две маленькие рюмки и пододвинул одну гостю. – Ну, за встречу?

– Не на Эльбе, конечно, но что-то эпическое в этом есть, – Анненков кивнул и, смахнув с головы фуражку, присел напротив.

– Ты откуда?

Несмотря на обтекаемый вопрос, Львов сразу понял, что казак имеет в виду.

– Из две тысячи шестнадцатого.

– И я, – есаул покачал головой. – Получается, нас ровно на сто лет откинуло. – Занятно. Ну и как тебе прошлое?

– На сто один, но жить можно… – Львов улыбнулся. – Только вот будущее не радует, ты уж извини. Революция, потом гражданская, потом вообще кавардак полный.

– И? – Львову на мгновение показалось, что его собеседник чуть напрягся. – Предлагаешь отменить революцию?

– Это невозможно… – штабс-капитан покачал головой. – Невозможно, да и не нужно. За триста лет своего царства Романовы столько дел наворотили, что теперь только в топку. Нет у них исторической перспективы. Большевики тоже не ангелы, но они хоть в перспективе правильные. Такую страну построили.

– И затем просрали.

– Просрали, – согласился Львов. – Только уже не большевики, а приспособленцы и воры, пролезшие во власть. Наша беда была, как ни странно, в том, что нахватали территорий с враждебным населением и после были вынуждены подкармливать его в ущерб самой России. Грузии всякие, Азербайджаны, Кыргызстаны и прочие…

– Согласен, – Анненков качнул головой. – Только вот что делать, ума не приложу. Ну, воюем мы с тобой. Справно воюем. Ну, сохраним пару сотен жизней, и всё? Для этого нас с тобой… сюда?

– Может, и для этого… – Львов задумчиво кивнул и, услышав шаги в сенях, поднял ладонь в предостерегающем жесте.

Ординарец быстро расставил на столе кусок сала, полкруга колбасы, небольшую мисочку с огурцами и побольше – с квашеной капустой. После чего вопросительно поднял взгляд на командира.

– Спасибо, Василий. Выставь там часового у крыльца. Пусть сюда никого не пускает и сам не лезет.

– Сделаем, вашблагородь, – кивнул тот и вымелся из дома.

Выпили, чинно закусили, и Анненков вопросительно посмотрел на собеседника, призывая продолжить разговор.

– А ты кем был-то? – Львов отработанным движением вновь разлил водку.

– До пенсии? – Анненков усмехнулся. – Сначала командовал ротой отморозков, потом исполнял всякие…

– И всяких… – рассмеялся Львов.

– Да, чаще именно всяких, – Анненков кивнул. – Ну а напоследок учил подрастающее поколение тонкостям профессии. А ты?

– Афган, Приднестровье, Югославия… – коротко перечислил Львов. – В двух последних – артиллерист, командир батареи. Знаю в основном ствольную и минометы, хотя и с реактивной дело имел.