Некрономикон. Странствия Альхазреда - Тайсон Дональд - Страница 26

Вся земля Египта — от дельты до Катарактов — кишит волшебниками и некромантами. Это не должно вызывать удивления, когда считается, что религия древних этого места состояла из магических искусств связи с богами и для принуждения служить людям. Боги Египта были не просто почитаемы и обожаемы, но ими манипулировали и даже создавали посредством искусства жрецов, чье знание магии не сравнить с искусством нашей расы. Еще более великим, чем даже магия, было искусство их волшебников, которые обитали в одиночестве в пустыне, на некотором расстоянии от реки и зеленых оазисов, которые являются местами обитания людей, их единственными слугами, были ученики и знакомые духи, связанные с ними обетом послушания.

Могилы волшебников глубоки, поскольку им был свойствен постоянный страх, что после смерти люди и другие создания пустыни смешаются с их костями. Искусство некромантии зависит от использования тел мертвых и от сущностей, связанных с этими телами, и ни один труп не является более мощным в магическом отношении, чем труп волшебника, по причине чего они высоко ценятся. Велика сила мумии фараона, но еще больше мощь мумии волшебника, которая была сделана не так, как мумии знатных людей и обычных египтян, но из других субстанций, которые сохранили не только плоть, но и душу и дух. По этой причине они требовали, чтобы их тела были помещены в самые глубокие отверстия земли, ниже катакомб, ниже даже рудников.

Самые глубокие пещеры неподходящие места для глаз, которые видят. Их чудеса странные и пугающие. Проклята земля, где мертвые мысли заново обретают жизнь и становятся странно телесными, и зло — это ум, который не заключен в черепе. Мудро написал Ибн Шахаб, что счастлива могила, где нет волшебника, и счастлив город ночью, чьи волшебники все пепел. Поскольку с древних времен считается, что душа в контакте с дьяволом не покидает свою смертную оболочку, но питается и учит самих червей, когда они ее гложут, пока из праха не возникнет омерзительная жизнь и мрачные, питающиеся падалью животные не породят искусных и пахучих монстров, чтобы зачумлять землю. Огромные раны открываются там, где достаточно быть естественным порам земли, и существа, которые должны ползать, научились ходить.

Тело волшебника считается слабым только в одном случае: оно должно быть сожжено до пепла на открытом воздухе при дневном свете, даже до костей и зубов, и его пепел собран тщательно и развеян по ветру до заката солнца. Нужно избегать этой судьбы, которая побуждает волшебников выбирать свои могилы, чтобы подготовить их к своей смерти. Ведь хотя их жизнь может быть продлена с помощью их искусства намного дольше, чем у обычных людей, они смертны и в конце концов должны умереть. При обычном развертывании событий они осознают время своей смерти, до того как она произойдет, и могут выбрать среди людей живой сосуд, в который они переносят свою сущность, и это обычно их ученик, который готовится к этой жертве своей плоти годами специального обучения, поскольку волшебник, который вошел в живой человеческий сосуд, теряет часть или все свои воспоминания и должен заново учиться своей мудрости в тайных искусствах.

В случае внезапной насильственной смерти, которая отнимает жизнь такого мудреца без должной подготовки, его беспокойный дух не будет спать, но вечно будет искать средство себя реанимировать и будет использовать любое живое существо, которое сможет применить для своих целей. Это делается по своего рода инстинкту, поскольку удар неожиданной смерти разбивает высший разум, который остается связанным с трупом, оставляя только голод и яростную волю, которые не могут никогда насытиться. Когда тело нужного рода невозможно найти, его делают из менее подходящей формы жизни, которая находится под рукой, поскольку разлагающаяся плоть никогда не является одинокой, так как паразиты не могут сопротивляться ее спасению. Съесть волшебника означает приобрести частично его качества, но съесть слишком много означает попасть под влияние его беспокойного духа и формироваться его испепеляющей волей. Его дух ожидает подходящей плоти, в которую он может войти для своих целей. Если не находится никто подходящий, он использует то, что имеется под рукой, даже если это влечет потерю более высокого сознания для многих поколений переходов. Эти существа, чудовищность которых не поддается описанию, постоянно голодные, и их следует избегать.

На западе Мемфиса лежит скрытая могила великого волшебника, который в жизни носил имя Нектанебус. Он был последним чистокровным египетским царем на этой земле. Хотя могила находится менее чем в дне езды верхом за пределами города, она так хорошо спрятана, что армия, ищущая ее вход, не могла найти его в течение года поисков. Только тот, кто знает это место, может найти его, и только тот, кто посетил эту могилу, может знать ее место, если его первым не привел туда проводник. Волшебник выбрал эту могилу, потому что это необычное место для захоронения царей, и так прошли века, и таково было его намерение, но кто может предвидеть превратности времени и перемены судьбы спустя много веков? Могилу нашли, и не многим известно, кто принимал участие в этом редком пире и приобрел мудрость таким путем. И все, кто посетил ее глубины до этого времени, были мудрыми в отношении некромантии, поскольку она до сих пор содержит единственный труп.

Есть несколько проводников к этой могиле среди живущих, но пески Египта кишат тенями мертвых, которые видят все, что происходит под луной своими бледными и не отражающими свет глазами. Они боятся войти в могилу, которая, по правде, не представляет для них никакой ценности, но может побудить вести путешественника ко входу с помощью веских аргументов, поскольку боль по своей интенсивности всегда преодолевает страх, истина, известная каждому человеку, который страдал своей плотью от пыток мучителя. Путь вниз крутой и прорезан мелкими отверстиями, больше похожими на зарубки стремянки, чем на ступени лестницы. Чернота там полная, и падение фатально. Достигнув дна искусственной шахты, дорога продолжается вниз по более плавному уклону естественной пещеры, в конце которой находится помещение, достаточно высокое, в котором можно стоять во весь рост.

Волшебник лежит на спине внутри резного ящика из кедрового дерева, который сам находится внутри каменного склепа. Крышки обоих контейнеров были сломаны молотками и куска-ми лежат на полу пещеры. Его труп обмотан льном, за исключением ступней и кистей рук, которые скрещены на груди и, кажется, скребут воздух в своей наготе. Восемь пальцев отсутствуют. Последним был взят самый крупный палец левой кисти, на котором остались только указательный и большой пальцы. Па правой руке нет ни одного пальца. Также с его стоп удалены все десять пальцев. Обрубки демонстрируют следы зубов и выглядят обглоданными при тусклом свете лампы. Те, кто пришел, взяли то, что им было нужно, но побоялись взять слишком много, поскольку власть Нектанебуса легендарна.

Пещера сухая и безжизненная, и она была выбрана благодаря этим качествам, поскольку волшебник решил, что он должен воскреснуть во плоти человека. Его испуг мог быть только воображаемым, когда его преданный ученик, после того как труп был тайно помещен в могилу, бежал, чтобы никогда не возвращаться, боясь потери своего собственного разума больше, чем гнева своего хозяина. То ли воля волшебника оказалась достаточно сильной, чтобы бороться со смертью с такой глубины внутри земли, неизвестно, но определенно, что он не обладал властью заставить вернуться своего ученика. И такая мощь трупа оставалась неизменной целую вечность, и голод его духа оставался ненасытным. Стоя у края могилы, можно ощутить этот голод и гнев, но решительный ум, способный к искусству магических барьеров, может сопротивляться этому достаточно долго, чтобы приобрести часть мудрости и воспоминаний царя.

На пахе у мумии покоится диск из зеленого камня, с выгравированной на его лицевой стороне печатью Старцев. Она не была потревожена, поскольку ни один посетитель могилы не был достаточно смелым, чтобы повернуть ее, даже если награда, которую она скрывает, огромна. Вок-руг границы диска выгравированы иероглифы, которые может прочитать тот, о ком написано в древних стихах, и их смысл следующий: