Развитие объектов. Наука управления будущим - Селиванов Александр Михайлович - Страница 24

В этой связи в науке друг другу противостоят различные идеи, концепции, школы, представляющие разные субъекты интересов, а науке как системе противостоят иные субъекты интересов (в том числе политически-идеологические, метафизические (религии, мистические и эзотерические учения)).

В условиях острой конкуренции именно Россия может и должна сказать «научное слово» с позиций демократической науки, в том числе и в особенности в сфере познания процессов развития различных объектов, разработки научно обоснованных стратегий, формирования целей и смыслов в развивающемся мире. Однако пока конкурентность планетарного масштаба слабо понимается представителями пораженной либерализмом элиты. Например, совсем недавно с экранов ТВ можно было «с чистой совестью» утверждать, что российские самолеты несколько менее экономичны и более шумны, чем западные и потому нужно покупать самолеты на Западе; что продовольствие у нас производить некому, потому дотировать сельское хозяйство не нужно – нужно дотировать западное, а земли распродавать[77], не обращая внимания на то, что бюджет Минсельхоза США второй по объему после оборонного (в 2005 году 134 млрд. долларов и в него включаются не только дотации производителям (более 30 млрд. долларов), но и слабозащищенным слоям населения и детям, в том числе на бесплатное питание в размере 52 млрд. долларов[78]). После ведения санкций против России в 2014 году ситуация начала немного меняться, но пока трудно оценить масштабы разрушительной операции либералов.

Примечание 2. Как социально-классовый культурный феномен, наука имеет метафизические и ценностно-мировоззренческие основания, соответствующие метафизическим конструкциям того или иного социального слоя, класса или социальной группы. Они порождают (востребуют) науку и реализуют эту потребность собственной волей и властью в доступном масштабе (в собственном хозяйствующем субъекте, регионе, стране, мире).

Единство множества элементов современной науки (науки как процесса познания, как системы знания, как социального института), их очевидный интернациональный, кроссцивилизационный характер, тем не менее, не позволяет полностью «очистить» науку от мировоззрения, от философских и цивилизационно-культурных оснований, не позволяет рассматривать науку как производное абстрактного человека, абстрактного человеческого разума. Это сказывается, порой решающим образом, во всех аспектах функционирования и развития науки: в процедурах генерации нового знания (так, основные разработчики принципиально нового знания, особенно фундаментального, особенно часто происходят из России); в организации всей системы научного познания, научного поиска, научного творчества; в характере содержания и способах передачи накопленного знания, системе раннего воспитания, организации и содержании системы образования, в том числе в системе подготовки научных работников; в наборе и содержании доминирующих исследовательских программ, выборе национальных исследовательских приоритетов; в масштабах прагматизации нового научного знания, внедрении инноваций (лидеры США, Япония, Китай), также в характере (содержании) прагматизации науки – в воздействии науки на различные научные сферы, в политических научных ориентирах – разные альтернативные варианты, такие как ориентиры на элиты либо на широкие массы, на прибыль либо, например, на экологию и социальные эффекты, на гонку вооружений либо на мирные проекты, на развитие человека либо на развитие техники и т. д.; в организации, направлениях деятельности, типах взаимодействия и иерархии совокупности научных организаций и т. д.

Таким образом, метафизические и мировоззренческие основания оказывают влияние на все компоненты и аспекты научной деятельности – цели, набор моделей и методов, способы доказывания и аргументации, подбор научных коллективов, характер полученной научной истины, этические ценности, характер и форма научных результатов, способы практической реализации результатов и другие.

Не является исключением наука о развитии и разделы о развитии всех наук. Тем более, что науки и разделы наук о развитии с самого начала были и по сей день остаются в наибольшей степени мировоззренчески нагруженными, находящимися на острие ценностно-мировоззренческих дискуссий, потому остро идеологическими. Дискуссии вокруг оснований, положений, выводов этих наук (разделов наук) вызывают буквально зубоскрежещащий и зубодробильный эффект.

Примечание 3. Нельзя говорить о Просвещении, в том числе о его системе генерации и трансляции знания, как об универсальной планетарной конструкции. Проект «Просвещение» в истории его становления и современности разделился на варианты, имеющие выраженную культурную специфику в различных странах. В этой связи существуют различия в науках, скрытые в основаниях разных культурных версий Просвещения (и даже версий Просвещения различных субкультур). Здесь же скрыто одно из важнейших конкурентных полей между цивилизациями.

Можно выделить три принципиальных и наиболее значимых вектора развития проекта Просвещения.

1. Германско-российский вариант, к которому специфически относится французская философская и научная мысль и Индия. Этот континентальный проект вырастал на основе систем объективного идеализма и материализма как универсалистских проектов. Он отличается доминированием всеохватывающей классической рациональности, системностью и определенной избыточностью знания, ориентацией на фундаментальные исследования. С одной стороны, это позволяет создавать целостные и взаимоувязанные системы знаний с учетом удаленной перспективы, генерировать новое знание, развивать и совершенствовать знание и его применение, с другой стороны – несколько затрудняет узкопрагматическое и прикладное применение знаний. В сфере исследования развития в рамках этого проекта осуществляются фундаментальные исследования причинно-следственных оснований, формирование объяснительных парадигм и т. д.

2. Англосаксонский вариант. Данный вариант, основанный на системах субъективного идеализма (особенно Дж. Беркли и Д. Юма) и в блочно-модульном восприятии и объяснении мира, существенно прагматичен. Здесь необходимо вести речь о синтезе протестантской идеологии и идеологии Просвещения, когда знание рассматривается лишь как инструмент к достижению непосредственного эффекта и успеха как целевой функции. Это направление более ориентировано на практическое применение знания, в том числе знания о развитии. Высокая технологизация и прагматизация применения знания наряду со сниженными этическими нагрузками делают этот подход распространенным для использования различными социальными субъектами, в том числе деловыми и властными элитами.

3. Дальневосточный вариант (Япония, Кореи, Китай). Отсутствие собственной внутрикультурной метафизической и мировоззренческой установки на осмысление развития и генерацию нового знаний привело к отсутствию собственных научных школ, вторичности реализации проекта Просвещения в этих странах, распространение феномена «копирующего» знания. Однако обучение в европейских, российских и американских вузах сформировало в Японии, Кореях и Китае постепенно обретающую самостоятельную дееспособность научную и образовательную систему. Правда, пока она все еще носит вторичный характер, когда старательные «ученики» качественнее и оперативнее своих «учителей» реализуют многие научные установки, идеи и результаты, хотя пока креативность не может подняться до уровня российской и европейской культуры. Но все более понятный прагматический вектор развития современного Китая, демонстрируемый, в том числе, гигантскими финансовыми вливаниями и эффективными организационно-управленческими решениями, вполне позволяет создать самостоятельные научные школы по ряду направлений. Хотя процесс неизбежной в условиях современной экономики европеизации Китая носит чрезвычайно противоречивый характер[79]. Роль в истории человечества дальневосточных культур можно и нужно обсуждать, по крайней мере потому, что в свое время Китай и Индия имели источник творчества, что в этих цивилизациях рождено множество идеальных и материальных объектов, процессов, технологий, идей, лежащих в основе культуры исторического человечества с давних времен и по сей день. Это действительно так. Однако нетрудно заметить, что объемы практических результатов творчества на современном уровне просто несопоставимы с рациональными культурами стрелы времени. Кроме того, в восточно-азиатских культурах наблюдается явное доминирование этических и эстетических компонентов творчества над творчеством рациональным, в том числе научным – наличие рациональных компонентов как некоторых вкраплений в общую систему творчества, то или иное изобретение рациональными способами существенно менее развито. Итоговая оценка должна быть такова: сложившейся на традиционной основе системы рациональности в странах восточной и юго-восточной Азии абсолютно недостаточно для создания «критической массы», которая могла бы даже унаследовать рациональную культуру, не говоря о ее воспроизводстве и тем более самостоятельном творческом развитии[80].