Жизнь высших миров - Оуэн Вейл - Страница 7

Это было ново для нас. Мы не сознавали, что в тех темных сферах, что перед нашей, есть какое-то добро; но теперь мы увидели, что так оно и есть — если бы все были совершенно плохими, ни один никогда не захотел бы прийти к нам сюда.

Но какое отношение имеет всё это к различению вещей, имеющих значение, и менее важных?

Всё, что хорошо, — от Бога; и свет и тьма, применительно к Его детям, не являются, и не могут быть абсолютными. Их следует понимать относительно. Существует, как мы теперь знаем, множество «ангелов тьмы», которые пребывают во тьме из-за какого-то излома в своей натуре, какой-то упрямой черты, которая препятствует добру в них проявиться. И они могут однажды обогнать нас на дороге веков и стать более великими в Царстве Небесном, чем те, кто более благословен.

Вторник, 30 сентября 1913 г.

Едва ли ты сумеешь ясно себе представить, что мы чувствуем, когда приходим на Землю таким вот образом и общаемся с теми, кто еще путешествует в долине жизни. Мы чувствуем, что наделены большими, чем вы, привилегиями, так как имеем возможность довести до сознания людей многое из такого, что они могли бы использовать для возвышения людской расы — ведь не видно пределов возможностям добра и просветления. Но мы в состоянии сделать лишь немногое и должны ждать со спокойной душой, пока остальные не объединятся с нами, как это бесстрашно сделал ты, потому что знаешь, что никакое зло не может прийти к тем, кто любит Отца и служит Ему и Сыну Его, нашему Спасителю.

Теперь, чтобы помочь тем, кто всё еще сомневается в нас, нашей миссии и посланиях, позволь мне сказать, что мы не без труда покидаем свой прекрасный дом, спускаясь сюда, в этот туман, окружающий земную сферу. На нас возложена миссия и работа, которую кто-то должен сделать, и мы радостно делаем ее.

Не так давно — говоря земными словами — нас направили в область, где воды были собраны в большое озеро, или бассейн, и вокруг озера, на некотором расстоянии друг от друга, возведены были здания в форме больших холмов с башнями. Они различались архитектурными формами и убранством, и не все были выстроены из одного материала. Обширные сады и кущи окружали их, иные протяженностью в мили, полные прекрасных животных и растений, из которых большая часть видов известна на Земле, но были и такие, что показались бы необычными для тебя сейчас, хотя я думаю, что, по крайней мере, часть из них жила когда-то на Земле. Это деталь. Я же хотела разъяснить тебе назначение этих поселений.

Они служат не для чего иного, как для создания музыки и музыкальных инструментов. Живущие здесь заняты изучением музыки и ее созвучий и воздействий. Мы побывали в нескольких огромных домах и видели там светлые и счастливые лица тех, кто собрался приветствовать нас и показать нам местность; а также и объяснить то, что мы были способны понять, и я честно сознаюсь, такого было немного. То, что лично я сумела понять, я постараюсь объяснить тебе.

Один дом, или колледж, потому что они, по моему разумению, больше походили на колледжи, чем на фабрики, был посвящен изучению лучших способов, как передать музыкальное вдохновение тем, кто имеет талант композитора на Земле; другой дом большее внимание уделял тем, кто имел способности к исполнению музыки, и тем, кто пел, и также тем, кто изучал церковную музыку, или концертную музыку, или оперную и так далее.

Результаты их исследований сводятся в таблицы, и на этом их обязанности кончаются. А потом эти результаты вновь изучаются другой группой, которая рассматривает лучшие способы сообщить их, главным образом, сочинителям музыки. Затем другой корпус выполняет текущую работу по передаче информации через Завесу в земную сферу тем, кто окажется наиболее готовым откликнуться на их вдохновляющее действие. Те, кто решает это, научены делать подобный выбор. Всё в идеальном порядке; от колледжей вокруг озера до церкви, или концертного зала, или оперной сцены здесь тянется цепочка обученных тружеников, непрерывно занятых передачей Земле маленьких даров небесной музыки. И вот так вся лучшая музыка приходит к вам… Да, ты совершенно прав. Многое из вашей музыки — не от нас; многое — запятналось в пути. Но это не есть промах тружеников наших сфер, но лежит на совести живущих по вашу сторону Завесы и тех по эту сторону, кто принадлежит к темным областям и кому эту возможность дает сам характер композиции.

Я попытаюсь объяснить тебе, для чего предназначены эти башни.

Озеро — необъятной протяженности, и дома стоят на небольшом расстоянии от него со всех сторон. Но в некоторых случаях, заранее обговоренных, обитатели этих колледжей отправляют кого-нибудь на вершину башни и, когда все соберутся, там дается концерт — в точном смысле этого слова. На одной башне играют на одних инструментах, на другой — на других, а на третьей поют певцы; и на следующей — тоже певцы, но другого рода; потому что в нашей музыке не четыре тона, как это принято у вас, но много тонов голосов. Другие башни отданы другим труженикам, действительного занятия которых я не смогла понять. Насколько я сумела выяснить, некоторые из них — знатоки в гармонизации всего объема звуков, возникающего с разных башен.

Но я хочу продолжить описание самого события — концерта или празднества, можешь назвать его как угодно. Нас взяли на остров в середине озера, и там, в красивой местности с деревьями, травой и цветами, с террасами и зелеными беседками, с укромными уголками и сиденьями из камня или дерева, мы наслаждались праздником.

Сначала прозвучал аккорд, долгий и протяженный, становившийся все громче и громче, пока он, казалось, не завладел всем земным и водным пространством и каждым листиком каждого дерева. Это был ключ, данный музыкантам разных башен. Он угас в тишине, и всё стало совершенно беззвучным.

Затем, постепенно, мы начали слышать оркестр. Он звучал со многих башен, но мы не могли различить никакой отдельной части его. Это была безупречная гармония, и равновесие тонов было совершенным.

Потом вступили певцы. Нет никакого толка даже пытаться описать эту музыку небесных сфер на земном языке, но я, быть может, сумею дать тебе некоторое представление о впечатлении. Если коротко, она делала всё более притягательным — не только красивым, но также и притягательным — ведь есть разница в значении этих двух слов, как я их здесь употребляю. Наши лица приняли более привлекательный оттенок и выражение, и деревья стали ярче, и воздух постепенно превратился в марево переливающихся тонов, подобно радуге. Но марево ничего не затемняло; казалось даже, что оно всё приближает. Вода отражала радужные оттенки, и наши одеяния также обрели более яркий цвет. Животные и птицы вокруг нас тоже откликнулись. Одну белую птичку я особенно запомнила. Ее нарядные, молочного оттенка перья постепенно стали светлее, и, когда я видела ее в последний раз перед тем, как она улетела в рощу, вся она сияла как золото, отполированное и пылающее, как прозрачный луч или огонь. Затем, когда дымка медленно рассеялась, и мы все, и всё вокруг стало опять обыкновенным. Но впечатление осталось, и, если бы я могла дать ему название, я сказала бы «мир».

Итак, вот один небольшой опыт, который был у меня в Доме Музыки. То, что мы услышали, мы будем обсуждать вновь и вновь при встречах со знакомыми, там что-то решим, здесь перерешим, и из всего этого будет извлечена какая-то польза; может быть, для каких-то здешних больших благодарственных служб, или для приема духов, переходящих сюда из земной жизни, или для других надобностей. Ведь музыка участвует во многих сторонах нашей жизни здесь, и вообще, всё кажется музыкой в этой сфере света — музыкой, и переливами цвета, и красотой, всё дышит любовью ко всему и к Нему, Кто любит нас так, как мы не способны любить. Но Его любовь увлекает нас вперед, и, продолжение нашего пути, она всегда с нами, и мы должны вдыхать ее, как вдыхаем красоту Его присутствия.

Нам не остается ничего другого, как делать это, потому что Он есть Всё и Вся здесь, и любовь дарит наслаждение, которое ты сможешь понять только, когда будешь стоять там, где мы стоим, и услышишь, что мы слышали, и видели красоту Его присутствия, которая дышала и мерцала повсюду вокруг, и над нами, и под нами, пока мы учились еще одной частичке Его любви.