Легенды о проклятых 2. Непрощенная + Бонус - Соболева Ульяна "ramzena" - Страница 6

Говорят, что страх вызывает всплеск адреналина, и звери его чувствуют. Если жертва боится, ее непременно сожрут или покусают. Но волк всего лишь зализывал ссадины на моих пальцах. А я, застыв, смотрела на его огромную голову – кое-где запеклась кровь, и просвечивали рваные раны. Он улегся рядом, согревая меня своим жаром и показывая всем видом, что не тронет. Снова бросила взгляд на кинжал…но желания убить волка уже не возникло.

– Не знаю, зачем ты это делаешь…понятия не имею. Но я не смогу вечно сидеть в этой яме. Рано или поздно тебе придется или отпустить меня, или…

Зверь приподнял голову и положил ее ко мне на колени, прикрывая глаза. Осеклась, вглядываясь в страшную морду. Странное ощущение, когда монстр проявляет своеобразную ласку. А ведь он уже дважды спас мне жизнь. И оба раза он вполне мог убить меня, но не сделал этого. Говорят, у каждого человека есть свой хранитель души…кто знает, может быть, это мой собственный. Пусть я никогда в это не верила, но сейчас мне хотелось верить…потому что иначе можно сойти с ума.

Тронула холку пальцами, слегка поглаживая…и волк повернул голову набок, подставляясь под ладони, которые окрасились его кровью. Вспомнила, как его грызли другие волки, и как я сама полосовала его кинжалом…наверное, этому чудовищу всё ещё больно.

Я протянула руку, чтобы посмотреть, насколько глубока его рана на шее, но он оскалился и дернул головой.

– Тшшшш…я только посмотрю. Я не сделаю тебе больно. Ты всегда можешь меня сожрать, если тебе не понравится.

Опять это странное чувство, что он понимает каждое мое слово. Снова протянула руку, касаясь шеи, раздвигая шерсть. Переводя взгляд на сверкающие глаза зверя и снова на рану. Глубокая с раздвинутыми рваными краями, обнажающими мясо и мышцы. Я оторвала от подола платья полоску шелка, намочила ее в дамасе и приложила к ране, промокая ее, дезинфицируя. Зверь не шевелился, позволяя мне вытирать кровь с его морды, шеи, массивной груди. Промыв раны, я завязала ему перебитую лапу, и сама легла на шкуры рядом. Не знаю, зачем я была нужна этому зверю…но он явно не собирался меня убивать или причинить мне вред. Поистине, не знаешь где дремлет настоящее добро…и что есть зло в этом мире. Возможно, я никогда этого и не узнаю.

Среди ночи проснулась от холода и от того, что поняла, я снова здесь одна. Волк ушел, а костер и факелы давно погасли. Вернулось чувство страха. И опять эта ужасающая тишина, от которой кровь стынет в жилах. Почему-то именно в тишине слышно, как оживают самые потаенные страхи. Мне начало казаться, что я слышу шорохи и треск веток. А потом по стенам поползли тени, они двигались очень медленно…подбираясь к моим ногам, и от ледяного холода стало больно сделать вздох, изо рта вырывались клубы пара. Мне казалось, что эти тени пришли за мной, чтобы утянуть в самое пекло. Не знаю, как, но я выбралась из ямы и теперь бежала по лесу, натыкаясь на деревья. Они словно вырастали из-под земли, окружая меня в плотное кольцо, мешая бежать, стискивая ледяными стволами, царапая ветвями. Уханье совы заставляет вздрагивать от ужаса и оглядываться по сторонам…или это лес вращается вокруг меня, а я стою на месте, не зная куда бежать. И тени выходят ко мне из темноты, приобретая очертания всех тех, кто погиб из-за меня. Они тянут ко мне руки и стонут мое имя…они проклинают меня с того света за то, что я погубила их.

Я опять бежала и кричала, но не слышала своего голоса, он застревал в самом горле. Точно знала, что они ползут следом. Чудовищными змеями по белому снегу. Их тела, которые раскачивались на веревках или гнили на кольях.

Споткнулась и упала на что-то холодное, приподняла голову и увидела мертвого Аниса – он смотрел на меня белыми глазницами, как у баордки, его губы шевелились, и я услышала жуткий голос мадоры: «проклятаааа…ты проклятааа…это ты виновата»…изо рта Аниса выползла черная змея и начала оплетать мои руки, как веревка. От ужаса я кричала и рыдала в голос…но я по-прежнему не слышала ничего, кроме шипения змеи… и это она теперь произносила «проклятая ниада…проклятая сука».

Вскочила на шкурах, тяжело дыша и рыдая. Все ещё пребывая в кошмаре. А в висках пульсирует голос «это ты виновата…ты …ты…ты».

Дернулась, когда в яму запрыгнул волк. Он сел возле меня, а я сама не поняла, как обхватила его за массивную шею, зарылась лицом в жесткую шерсть и зарыдала.

Шершавый язык чудовища собирал слезы с моих щёк, а я сильнее цеплялась за его шерсть и плакала навзрыд.

Потом я лежала на шкурах, глядя в темноту, и не могла уснуть. Я боялась, что он снова уйдет, и меня снова будут мучать кошмары. Почему-то рядом с ним мне не было так жутко. Может быть, потому что он и сам был частью нескончаемого кошмара и отгонял других тварей, менее сильных, чем он. Только щёки всё ещё были влажными то ли от слез, то ли после того как он облизал мое лицо. Почувствовала, как волк встал на лапы, и в отчаянии обхватив его за массивную шею, прошептала:

– Не уходи…пожалуйста. Мне так страшно оставаться одной.

И он не ушел. Улегся рядом со мной, согревая горячим телом. Я снова погрузилась в тревожный сон, все ещё продолжая обнимать зверя за шею.

Но утром, когда я резко поднялась на шкурах, услышав ржание лошадей и топот копыт, его опять не оказалось рядом… Голоса. Много голосов. Опять на валласском.

А потом до меня донесся голос, от которого по всему телу пошли мурашки, а сердце забилось в горле с такой силой, что я начала задыхаться.

Резко выдохнула и сцепила пальцы…а вот и смерть пришла за мной.

Я хлебала бульон, отрывая куски мяса зубами и запивая дамасом.

Поглядывала, как пленная дергает связанными руками и смотрит на меня украдкой. Забавная. Давно не видела аристократок. Уже и забыть успела, как сама носила такие платья, как мне укладывали волосы, и как пахла душистым мылом из ягод и трав. Картинки из прошлой жизни…Мне уже казалось, ее и не было. Да и к черту её! Не про меня это было.

А девчонка не бесхребетная овца. Вроде и боится, но огрызается и не подпускает к себе никого. Мужики на нее слюной изошлись. Никогда таких не видали. Для них она как само божество. Даже вот такая, в рваном платье, испачканном кровью ее людей и с растрепанными каштановыми волосами. Красивая. Той красотой, к которой никто из этих простолюдинов не привык, а некоторые и не видели никогда. Меня эта красота и завораживала, и бесила. Словно в глаза мне тыкала тем, чего я лишилась. Не зависть, нет. Я давно срослась с доспехами и оружием, а именно воспоминания и осознание, что вот эта сука – Одова будущая жена. Значит, такое же отродье, как и все лассарские псины.

Девчонка судорожно сглотнула, когда я откусила мясо и усмехнулась, у нее громко заурчало в животе. Запах жареной курицы кого угодно сведет с ума, а они с утра ничего не ели.

Молчит. Есть не просит. Вообще ничего не просит. Гордая. Велиария как никак…Боится до паники, но держит себя в руках. Взгляды на меня настороженно-презрительные бросает и дергает связанными руками.

Я тоже была такой вот настороженной, верила во что-то… когда. Впрочем, меня не пощадили, да и кормить не собирались, как и многих из тех, кто умер с голода в тесных, набитых рабами клетках. Так что это не плен здесь, а сказка, девочка.

Резко встала с табурета, и она тут же быстро отползла назад.

Я наклонилась к ней, поигрывая перед фарфоровым, бледным личиком острым кинжалом, глядя, как она вздрогнула. Одним взмахом распорола веревки на ее запястьях.

– Голодная? На …поешь.

Поставила ей на колени миску с бульоном и мясом. Не оборачиваясь, вернулась к столу, вонзила кинжал в хлеб и, отрезав кусок, бросила рядом с ней на ковер.

– Носом не верти. Другого нет и не будет.

***