Всё и вся. Рассказы Вельзевула своему внуку - Гурджиев Георгий Иванович - Страница 16

Я был там однажды в одном из городов, где были собраны всевозможные модели и бесчисленные «описания» предлагаемых «механизмов» для этого «перпетуум мобиле».

Чего там только не было! Каких только «хитроумных» и сложных машин я не увидел! В каждом из этих механизмов, которые я увидел там, должно быть, было больше идей и «мудрствований», чем во всех законах Миротворчества и Миросуществования.

Я заметил в то время, что в этих бесчисленных моделях и описаниях предлагаемых механизмов преобладала идея использования так называемой «силы тяжести». А идею использования «силы тяжести» они объясняли таким образом: очень сложный механизм должен поднять «какую-нибудь» тяжесть, а эта последняя затем должна упасть и своим падением привести в движение весь механизм, и это движение опять поднимает тяжесть и т. д. и т. д.

В результате всего этого тысячи людей были упрятаны в «сумасшедшие дома», еще тысячи, сделав эту идею своей мечтой, или совсем перестали выполнять даже те свои бытийные обязанности, которые так или иначе установились там на протяжении многих лет, или стали выполнять их «как нельзя хуже».

Я не знаю, чем бы все это кончилось, если бы там одно совсем спятившее существо, уже стоящее одной ногой в могиле, такое, каких они сами называют «старыми дураками», и которое раньше каким-то образом приобрело известный авторитет, не доказало с помощью «расчетов», известных только ему самому, что изобрести «перпетуум мобиле» абсолютно невозможно.

Теперь, после вашего объяснения, я хорошо понимаю, как работает цилиндр системы Архангела Харитона. Это та самая вещь, о которой мечтали там эти несчастные.

В самом деле, о «цилиндре» системы Архангела Харитона вполне можно сказать, что при наличии одной лишь атмосферы, он будет работать вечно, не нуждаясь в расходовании каких-либо материалов извне.

А так как мир без планет и, следовательно, без атмосфер, существовать не может, из этого следует, что пока существует мир и, следовательно, атмосферы, цилиндрические бочки, изобретенные Архангелом Харитоном, будут всегда работать.

Теперь у меня возникает лишь один вопрос – о материале, из которого сделана эта цилиндрическая бочка.

Я очень хотел бы, мой дорогой капитан, чтобы вы в общих чертах рассказали мне, из каких материалов она сделана и как долго они могут выдержать, – попросил Вельзевул.

На этот вопрос Вельзевула капитан ответил следующим образом:

– Хотя цилиндрическая бочка не сохраняется вечно, она, безусловно, выдерживает очень долгое время.

Ее главная часть сделана из «янтаря» с «платиновыми» обручами, а ее внутренние панели стенок сделаны из «антрацита», «меди» и «слоновой кости» и очень прочной «мастики», не поддающейся воздействию ни 1) «паищакира», ни 2) «таинолера», ни 3) «салякуриапы»,[4] ни даже излучений космических сгущений.

Но другие части, – продолжал капитан, – как наружные «рычаги», так и «шестерни», должны, конечно, время от времени обновляться, ибо, хотя они сделаны из крепчайшего металла, долгое употребление их все же изнашивает.

А что касается корпуса самого корабля, то его долгое существование, конечно, нельзя гарантировать.

Капитан намеревался говорить еще, но в этот момент по всему кораблю раздался звук, напоминающий вибрации продолжительного минорного аккорда далеко находящегося оркестра духовых инструментов.

Извинившись, капитан встал, чтобы уйти, объяснив при этом, что он, должно быть, нужен по очень важному делу, так как все знают, что он у Его Высокопреподобия и не осмеливались бы обеспокоить слух Его Высокопреподобия из-за какого-нибудь пустяка.

После того как капитан ушел, Вельзевул взглянул на своего внука и, заметив его необычное состояние, спросил заботливо и с некоторым беспокойством:

– В чем дело, мой дорогой мальчик? О чем ты так глубоко задумался?

Подняв на своего деда глаза, полные печали, Хусейн сказал задумчиво:

– Я не знаю, что со мной, мой дорогой дедушка, но твоя беседа с капитаном корабля навела меня на некоторые чрезвычайно грустные мысли.

Вещи, о которых я никогда прежде не думал, теперь думаются во мне.

Благодаря вашей беседе, моему сознанию постепенно стало очень ясно, что во Вселенной ЕГО БЕСКОНЕЧНОСТИ все было не всегда таким, каким я сейчас вижу и понимаю.

Раньше, например, я никогда не предполагал, что во мне будут ассоциативно протекать такие мысли, как та, что этот корабль, на котором мы сейчас летим, не всегда был таким, каким он является в данный момент.

Только теперь я стал очень ясно понимать, что все, что мы имеем в настоящее время, и все, чем мы пользуемся, – одним словом, все современные удобства и все, необходимое для нашего комфорта и благоденствия, – существовало не всегда и не так легко появилось.

По-видимому, некоторые существа в прошлом трудились очень долгое время и очень много выстрадали для этого и претерпели очень много, чего им, может быть, даже и не было необходимости претерпевать.

Они трудились и страдали только для того, чтобы мы могли теперь иметь все это и пользоваться этим для своего благоденствия.

И все это они делали, сознательно или несознательно, именно для нас, то есть для существ им совершенно неизвестных и абсолютно безразличных.

А теперь мы не только не благодарим их, но даже совсем ничего не знаем о них, считая все это в порядке вещей и не задумываемся над этим вопросом, и нас это совсем не тревожит.

Я, например, существовал уже столько лет во Вселенной, однако мне даже в голову не приходила мысль, что, возможно, было время, когда все, что я вижу и имею, не существовало и что все не родилось со мной как мой нос.

И вот, мой дорогой и добрый дедушка, теперь, когда благодаря твоему разговору с капитаном, я постепенно, всем своим присутствием, осознал все это, во мне возникла, наряду с этим, потребность объяснить своему разуму, почему я лично имею все удобства, которыми теперь пользуюсь, и чем я обязан за них.

Именно из-за этого в настоящий момент во мне протекает «процесс угрызения совести».

Сказав это, Хусейн повесил голову и умолк; а Вельзевул, с нежностью глядя на него, начал говорить следующее:

– Я советую тебе, мой дорогой Хусейн, еще не задавать себе таких вопросов. Не будь нетерпеливым. Только тогда в твоем существовании наступит период, подходящий для того чтобы ты стал осознавать такие сущностные вопросы, и ты будешь активно размышлять о них, ты поймешь, что должен ты делать в качестве платы за это.

Твой теперешний возраст еще не обязывает тебя платить за свое существование.

Время теперешнего возраста дано тебе не для того, чтобы платить за свое существование, а чтобы подготовить себя к будущему, для обязанностей, подобающих ответственному трехмозговому существу.

Поэтому существуй, как существуешь. Только не забывай одного, именно, в твоем возрасте обязательно нужно, чтобы каждый день при восходе солнца, наблюдая отражение его великолепия, ты устанавливал контакт между своим сознанием и различными подсознательными частями своего общего присутствия. Старайся продлить это состояние и убедить несознательные части – не так, как если бы они были сознательными, – что, если они будут мешать твоему общему функционированию, то в период твоего ответственного возраста они не только не смогут осуществить подобающее им добро, но твое общее присутствие, частью которого они являются, не сможет быть хорошим слугой нашего ОБЩЕГО БЕСКОНЕЧНОГО ТВОРЦА и поэтому даже не будет достойно платить за свое возникновение и существование.

Я повторяю еще раз, мой дорогой мальчик, старайся пока не думать об этих вопросах, о которых в твоем возрасте еще рано думать.

Все в свое время!

Теперь проси меня рассказать тебе все, что хочешь, и я это сделаю.

Поскольку капитан еще не вернулся, он, должно быть, еще занят там своими обязанностями и не очень скоро вернется.