Игрок (ЛП) - Коул Кресли - Страница 39

— Твоё тело сводит меня с ума. — От его толчков у меня дыхание перехватывало.

Голова каталась из стороны в сторону.

— О, боже! — Ноги я переплела за его спиной, чтобы оказаться к нему как можно ближе.

— Отдайся мне. — Он приподнял меня, обхватив ладонью затылок. — Отдайся полностью! — Он говорил, что всегда будет желать большего, что получит это от меня. А сейчас он требовал, чтобы я отдалась ему.

Этой жизни.

Он требовал этого своим гипнотическим взглядом. Несокрушимой хваткой на моём теле.

— Дмитрий! — Я противилась удовольствию, желая, чтобы это никогда не заканчивалось. — Я уже близко… уже близко!

— Ты носишь моё кольцо. — Толчок. — И всегда будешь носить. Ты моя жена. Скажи это. — Толчок.

Всё глубже подпадая под его гипноз, я сказала:

— Я твоя жена.

Он скрипнул зубами.

— Ещё раз!

— Я твоя жена!

Он заставлял повторять эти слова снова и снова, пока я не стала безконтрольно бормотать их сама.

Он прошептал мне на ухо:

— Это всегда будешь только ты. И больше никто.

Из моей груди вырвался внезапный крик. Я кончала, и не только от физических ощущений, но и от эмоций. Пальцы вцепились в его тело, ногти впились в плоть.

— Я чувствую тебя, чувствую, как ты кончаешь!

Извиваясь под ним, я чувствовала, как наслаждение охватывает каждую клеточку тела. В этот невероятный момент я была его.

Связана с ним, как ни с кем другим.

Я едва-едва успела вернуться к реальности, когда он приказал:

— Скрести руки на груди.

Ничего не спрашивая, я подчинилась.

Он схватил меня за запястья, и я оказалась в ловушке из собственных рук. И не могла пошевелиться, даже если бы захотела. Бондаж — без ремней и цепей. Всего лишь мужчина, получающий удовольствие.

Как только я оказалась в нужной позиции, Дмитрий Севастьянов начал меня… трахать.

Своим массивным телом он врезался между бёдер, держась за меня для равновесия. Вколачивал в меня член от кончика до самого основания, шлёпая по моей киске.

Так глубоко я ещё ни разу не чувствовала, он словно лишал меня девственности.

— Что ты со мной делаешь?

Он, похоже, цеплялся за остатки самоконтроля.

— Трахаю — свою — жену.

— А-а-а! — с криком я достигла оргазма. Толчки стали сильнее. Я снова кончила.

Он просто начисто стирал мой разум, вводя в забвение. Внутри осталась лишь одна мысль: я — его.

Перекрикивая шлепки наших тел, он выдавил:

— М-м! Я сейчас кончу! Оно того стоило…

Его тело замерло. Из груди вырвался гортанный вопль.

Наши взгляды встретились. Он был в агонии. Не уверена, что он вообще дышал.

А потом он начал кончать и извергать семя.

С первым же залпом он тяжело глотнул воздуха. Его бёдра неконтролируемо дёргались, член пульсировал, он бешено заорал:

— ВИКТОРИЯ!

Он яростно в меня погружался, крики совпадали с каждым новым толчком семени. Разрядка всё длилась и длилась… до тех пор, пока моё тело не опустошило его.

С его губ сорвался последний стон. По телу прошла дрожь.

— Моя, — в забытьи прохрипел он. А потом упал на меня сверху.

Какое-то время мы лежали, пытаясь выровнять дыхание. Моё сердце гулко колотилось, его бухало в ответ.

— Тебе не больно? — спросил он.

— Неа. — Больно? Да я парила. — Это был больше, чем просто секс. — Мой голос звучал изумлённо.

Он приподнялся на вытянутых руках. С отяжелевшими веками он выглядел таким же одурманенным, какой чувствовала себя я.

— По-прежнему здесь.

У меня грудь стянуло, когда из уголка его глаза сбежала слеза.

— Малыш?

— Ты. — Его горло дёргалось, словно он пытался взять эмоции под контроль. — Ты не знаешь, что сделала.

Я занервничала.

— Что?

— Всё.

Я пыталась справиться с замешательством, когда его губы растянулись, обнажая белоснежные зубы на фоне загорелой кожи. Первая настоящая улыбка.

Я резко втянула воздух. Его глаза были цвета расплавленного золота, а выглядел он… торжествующе. Словно мы вместе выиграли самый важный на свете приз.

Этот гипнотический взгляд.

— Лучше?

— Лучше просто не бывает. Абсолютно противоположно тому, что было раньше. — Подо мной дёрнулся его член, уже начиная твердеть. Торжествующий вид растворился, потемнел. — А значит, я должен многое наверстать, жена…

Меня разбудил барабанящий по стеклу дождь. Спросонья я не сразу поняла, где нахожусь.

— Дмитрий? — Его нигде не было видно. На часах рядом с кроватью светились цифры: без четверти четыре утра.

Перед этим он брал меня бессчётное число раз, пока я просто не вырубилась в его объятьях, хотя он по-прежнему оставался во мне.

Чувствуя себя неуютно, я поднялась и накинула халат. Не найдя его нигде на втором этаже, я спустилась вниз.

Из кухни я увидела среди открытого всем ветрам поля тёмную фигуру. Вокруг сверкали молнии.

Дмитрий?

Полуодетый, он стоял на краю утёса. Что он там делает под таким ливнем? Я кинулась к стеклянной двери.

Я так и не спросила его про шрам на руке. Были ли у него суицидальные наклонности? Или, может быть, они есть до сих пор?

Сердце защемило, я распахнула дверь и выскочила под дождь, приставив ладонь козырьком, чтобы прикрыть глаза.

Мысль о том, что я могу его потерять…

Снаружи завывал ветер, огромные волны разбивались о камни. От каждого такого удара земля под ногами вибрировала. Грохотал гром.

Он находился слишком близко к краю; ноги были мокрыми от брызг. Он стоял, одетый лишь в джинсы, с голой грудью. Голова была запрокинута назад, руки широко раскинуты, дождь лил прямо по лицу.

Я не верила своим глазам, пытаясь сморгнуть капли воды.

Он… улыбался.

— Дмитрий!

Он поднял голову, повернулся и протянул мне руку.

Несмотря на страх высоты, я её приняла. Прокричала сквозь ветер:

— Что ты здесь делаешь?

— Это славная гроза, любимая.

Я прижала ладонь к его горячей груди.

— Ты не холодный, но дрожишь. Почему ты дрожишь?

— Не знаю, как описать… — Его акцент стал заметнее. — Я чувствую… чувствую… так много всего. И всё это мне в новинку. — Это капли дождя бежали по его лицу или слёзы? — Я всё думаю о слове «дезинтеграция». Как о причине разъединения. На протяжении тридцати двух лет я был одним целым, а теперь стал кем-то другим.

— Я не понимаю, что это значит.

Он прижал меня к себе и вновь запрокинул голову, наслаждаясь штормом.

— С меня словно заживо сняли кожу. Я полностью обнажён.

— Звучит кошмарно.

Наклонив голову, он посмотрел мне в глаза. Ресницы были в капельках воды, к щекам прилипли пряди волос.

— Это чистота. Я начинаю новую жизнь.

Что это — бред сумасшедшего? Или он обнажает передо мной душу? Почему я никак не могла понять смысл его слов?

— Я хочу тебя понять. Помоги мне!

— Я планировал эту ночь, я к ней готовился. Но всё-таки подсознательно опасался, что прошлое победит — раньше всегда так было. Но сейчас у меня жена и ответственность. Секс больше не сконцентрирован на мне, он для нас обоих. Меня больше волнует твоё удовольствие, нежели своё собственное. Если я ненадолго уплыву, ты, скорее всего, об этом даже не узнаешь. А если не смогу вернуться, о тебе позаботятся.

Не сможет вернуться? В смысле, потеряет связь с реальностью навсегда?

— Я перестал сопротивляться. — Своими большими ладонями он накрыл мои плечи. — Впервые в жизни я… всё отпустил. Моя борьба окончена. Ты придала мне храбрости. Я перестал сковывать разум, сказав себе «пусть кровоточит до охуения». — Он сильнее сжал руки. — Но этого не случилось, Виктория. Раны затянулись и зажили.

Когда прямо перед нами разбилась огромная волна, он обвил рукой мою талию и повёл обратно.