Не магией единой (СИ) - Петровский Александр Владимирович "Алекс" - Страница 20

— Тебе много раз напоминали, что ты простолюдин, и ты спокойно к этому относился.

— На это мне плевать. Он говорил не о моём отсутствующем благородстве.

— А о чём? Чего он хотел?

— Здесь все помешаны на одном. Он мне похвастался, что гораздо лучше тебя.

— В чём? В гимнастике?

— Да, можно сказать и так. В некоторой особой разновидности гимнастики. Отстань.

Следующие два наставника ничем не отличались от остальных, а вот магистром живописи оказалась красивая женщина лет тридцати. Она стояла, вглядываясь в какую-то картину с лесным пейзажем, но когда мы вошли, обернулась. Форменный балахон Гильдии мудрецов, перехваченный кожаным поясом на талии, едва прикрывал ей колени, зато хвост роскошных ухоженных волос тёмно-каштанового цвета, в нескольких местах перевязанных ленточками, доставал до середины икр.

— Чего вытаращился, школяр? — улыбаясь, обратилась она к Нику.

— Да вот, любуюсь, — смутился тот. — Никогда не видел, чтобы балахон носили так.

— Ты ещё много чего в жизни не видел, парень. Причём самого интересного не видел. Любуйся, я не против, но имей в виду — твоя подружка ревнует.

— Я не ревную! — возмутилась я. — Потому что я ему никакая не подружка!

— Как скажешь, леди. Не подружка, значит, не подружка. Кому ж это точно знать, как не тебе? Вы — новенькие? Зашли познакомиться? Или вам от меня что-то нужно?

— Это леди Алиса, будущий министр внутренних дел, — представил меня Ник. — Она пытается помочь сыщикам в расследовании убийства. А я ей добровольно помогаю.

— То есть, отношения у вас деловые, и никакие больше. Понятно. И чего же сыщица-любитель и её добровольный ассистент хотят от меня, скромного магистра живописи и рисования?

— Расскажите нам об Эльзе, леди магистр.

— Почему бы и не рассказать. Девушка со многими поддерживала деловые отношения, как вы это называете, но последствий счастливо избегала, так и не отяжелела. Если, конечно, слово «счастливо» приложимо к жертве убийства. Список её «деловых» партнёров не назову, я из тех редких женщин, которые не интересуются сплетнями.

— Но о том, что партнёров было много, знаете.

— Конечно. Я же не закрываю глаза и не затыкаю уши.

— А как выступали по этому виду спорта другие девушки?

— Чемпионкой она уж точно не была. Но от лидеров сильно не отставала. Обычное дело для знати. У них это наследственное.

— Можно подумать, среди черни всё не так, — разозлилась я, впрочем, мне уже давно хотелось её убить или хотя бы здорово покалечить.

— Не так. У черни нет права первой ночи. Знатный вельможа, например, герцог, посещает свадьбы лордов помельче, и развратничает там с их невестами. А что делает герцогиня, лишённая внимания супруга? Разумеется, ищет внимания этих лордов, а иногда, очень редко, своих слуг, крестьян или стражников. Ну, и кого, по-твоему, могут родить и воспитать эти замечательные люди?

— Право первой ночи отменили больше ста лет назад!

— Официально — да, отменили. А как на самом деле? Лорд зависит от своего графа или герцога, и если тому эта глупость взбредёт в голову, мало кто посмеет возразить даже сейчас! К тому же наследственность не исчезает бесследно за какую-то жалкую сотню лет. Да и результат мы видим в этой самой школе. Юноши и девушки из знатных семейств ведут себя далеко не так, как считается приличным. Не все, но многие. Но, конечно же, виноваты не они, а проклятие.

— Какое проклятие?

— Вы не знаете? — удивилась магистр. — Приехали сюда, и не знаете? Нет, я не собираюсь вам рассказывать. Мой предмет — рисование, а не проклятия. Тем более, что причина такого поведения знатных юнцов и девиц — не проклятие, а…

— Девочки, влияние права первой ночи на нравы благородных людей можно обсудить и позднее, — предложил Ник. — А сейчас хотелось бы что-нибудь услышать об Эльзе.

— Я вам уже всё о ней рассказала. — категорически заявила магистр живописи. — Подробностей не знаю и знать не хочу.

— Она хорошо рисовала? Можно взглянуть на её рисунки?

— Работы школяров я не храню. Да и нечего там смотреть, рисовала она отвратительно. Начисто лишена таланта!

— А оценки получала отличные?

— И «отлично», и «хорошо». Не всем даны способности. В таких случаях я оцениваю старание.

— Значит, Эльза хорошо старалась?

— Иногда хорошо, а иногда даже отлично. Я же сказала.

— А старалась она до полуночи или после?

Магистр не могла понять, что он имеет в виду, я — тоже. Если бы он допрашивал мужчину — другое дело. «После полуночи» означало бы любовные утехи. Но что это может значить для женщины? И тут она весело рассмеялась, аж голову запрокинула. Я смотрела на её шею, прикидывая, что сейчас даже не очень сильный магический удар в это место наверняка её убьёт.

— Как тебя зовут, малыш? — отсмеявшись, спросила она у Ника.

— Николас.

— Лорд или сэр?

— Ни тот, ни другой.

— Ясно. Так что, Николас, ты решил, что я тоже была «деловой» партнёршей бедняжки Эльзы?

— Почему бы и нет?

— Потому что я женщина. Или, по-твоему, я похожа на сторонницу однополой любви?

— Откуда мне знать? Я без понятия, чем эти сторонницы отличаются от нормальных женщин. Зато слыхал, что некоторые готовы и с мужчинами, и с женщинами, по очереди, а то и одновременно.

— Это где ж ты о таком сраме мог услышать?

— Я много путешествовал, леди магистр. И ушей тоже не затыкал.

— Глупый мальчишка! Поверь, меня совсем не интересуют женщины. Девочки и мальчики — тоже. Мне нужен настоящий мужчина, да только где его взять? Уж точно не здесь. Хотя ты, малыш, когда немного подрастёшь, вполне можешь стать…

Мне было противно смотреть, как плечи Ника расправляются, а глаза начинают гореть. Магистр говорила глубоким горловым голосом, с придыханием, так говорят, когда хотят незаметно вплести в свой рассказ приворотные заклинания. Этого я допустить не могла.

— Она говорит правду, — решительно перебила я её вкрадчивые речи. — Ник, идём отсюда. У нас ещё много дел.

После недолгих колебаний Ник послушался, и побрёл за мной, уткнув взгляд в пол. Мне пришлось взять его за руку и направлять, потому что сам он не желал даже смотреть, куда идёт. А у нас за спиной звенели колокольчики смеха этой подлой женщины.

— А говорила, что не ревнует, — насмехалась она мне вслед.

В коридоре я открыла окно, и Ник стоял возле него, жадно вдыхая свежий воздух, и время от времени яростно тряс головой. Надо отдать должное — в себя он пришёл на удивление быстро.

— Что это было? — мрачно спросил он. — В голове сплошной туман. Но уже потихоньку проясняется.

— Ты, как последний идиот, поддался привороту, — объяснила я. — А ведь приворот не действует на тех, кто сам его не хочет!

— Чего не хочет? Мне до этой бабёнки и дела-то никакого нет!

— Но она тебе нравилась!

— Ну, да. Симпатичная, можно даже сказать, красивая. И что? Мне многие нравятся, но это не значит, что я с ними хочу! Ты, например, или Гизела.

Мне почему-то ужасно захотелось убить Гизелу. Удивилась, с чего это вдруг я стала такой кровожадной. Раньше подобные желания меня не посещали. Ударить — сколько угодно, но — не убивать же! Тем более, ни магистр живописи, ни Гизела мне ничего плохого не сделали.

— Какие же мы с тобой дураки, Алиса, — помолчав, неожиданно заявил Ник. — Приехали мы сюда под прикрытием…

— Это как?

— Это так, что никто не знал, что мы с тобой сыщики. Догадываться могли сколько угодно, но окончательно убедились бы не раньше, чем через пару дней. И то, это о тебе. А я бы ещё долго так и оставался балбесом-переростком. И что теперь? Мы раскрылись перед всеми магистрами, и получается, что сыщиков здесь стало на два больше, вот и всё. А их и так было достаточно. Мне показалось, что у магистра-физика есть мотив для убийства. А получилось, что прикрытие мы сбросили, а взамен ничего не получили.

— Но разве убийца не среди тех магистров, с которыми она расплачивалась за хорошие оценки сам знаешь чем?