Дракология для начинающих (СИ) - "Tau Mirta" - Страница 10

— Но я…

— Если будут драться — ничего, но следи, чтобы крылья не повредили, их потом лечить замучаешься. И поосторожнее со змеезубом! — Нэнс указала на юркого дракончика медного цвета, похожего на саламандру. — Для них его яд не опасен, но вот для тебя — вполне. Ну, в случае чего, ты же сумеешь себе сыворотку вколоть?

— Нет!

— Вот и отлично, вот и молодец, — бормотала Нэнс, запихивая в карман палочку. — И куртку надень.

— Жарко, — огрызнулся Драко.

— Вот подпалят тебя, тогда поймёшь, что такое «жарко».

— Не подпалят. Не доплюнут.

— Зато если доплюнут, я съем твой поджаренный ливер со спаржей и зелёным горошком. — Нэнс сгребла куртку Драко и швырнула ему в лицо. — Надевай, тебе говорят!

И унеслась, грохоча сапогами.

Помедлив, Драко вышел во двор. Как там Нэнс говорила: крошево можно, целые камни — нет? Драться можно, но только не крыльями? Да как она вообще могла его бросить наедине с кучей драконов, пусть и маленьких?

Те, словно услышав мысли Драко, подбежали и сбились перед ним в пёструю стайку. Он сделал шажок в сторону. Драконята, подняв носы и неотрывно глядя на него бисерными глазами, тоже передвинулись. Драко стало совсем не по себе, но тут он сообразил, что они просто надеются на угощение.

— А ну кыш! — Он замахал руками, словно разгоняя назойливых голубей в парке. — Пошли, пошли, у меня ничего для вас нет!

Драконята разбежались, а Драко, подумав, уселся на забор, разделяющий загоны: оттуда они хорошо просматривались. Однако долго сидеть ему не дали: детёныши дрались, форсировали поилку, натаскивая туда горы мусора, и постоянно откуда-то выкапывали чёртовы камни, которые отстаивали, как их матери — снесённые яйца. И если с младшими драконятами особых проблем не было, то «подростки» ещё и огнём плевались, так что куртка оказалась нелишней.

Когда, отобрав очередной камень, он возвращался от маленьких, с противоположной стороны раздался визг. Драко перемахнул через забор и увидел, что болотно-зелёный детёныш с коричневым гребнем («Китайский лесной», — всплыло в памяти) трепыхается на бортике, словно пришпиленный. Оказалось, он зацепился когтем первого пальца за трещину. Сразу освободить не удалось — тот упирался, бил свободным крылом и пронзительно верещал. Драко попытался удержать его, чтобы спокойно освободить крыло, но дракончик извернулся и вцепился ему в руку. Куртка защитила от зубов, зато когти вонзились прямо в незащищённую ладонь.

— Ах ты!.. — заорал Драко.

Отцепив наконец коготь, он с силой швырнул детёныша на землю и выхватил палочку. Тот проехал пару ярдов на боку, подняв клуб пыли, но тут же вскочил, встряхнулся, раскинул крылья и яростно зашипел. Драко стоял, наставив на него подрагивающую палочку. Его трясло от злости, хотелось приложить эту мерзкую ящерицу, вышибить из неё дух! Но детёныш, который едва ли был ему по колено, бесстрашно щерил зубы, похожие на сломанные иглы, и не думал отступать. Гребень на тощей селёдочной спине воинственно топорщился, заострённая голова дёргалась вправо-влево, ловя каждое движение. Так они стояли минуту, а потом Драко рывком опустил палочку.

— Да пошёл ты…

Дракончик выждал пару секунд и, убедившись, что угроза миновала, вприпрыжку помчался к своим. А Драко вернулся на забор. За какие-то два часа он устал больше, чем за целый день в лаборатории. Попытался представить, как можно справляться с ними постоянно — и не смог. Зато когда его обидчик, китайский лесной, сцепился с гебридским собратом, Драко с немалым удовольствием применил к ним своё убойное «Агуаменти». Правда, злорадствовал он недолго: драконята тут же принялись купаться в получившейся луже, словно воробьи.

— И вот из этого вот вырастают их “удивительные драконы”, — пробормотал Драко, посасывая исцарапанную ладонь. — Невероятно.

Когда вернулась Нэнс, он играл в солнечные зайчики: полез смотреть время, и крышка часов бросила отблеск в затенённый угол. Оценив выгоду, Драко пускал зайчики то в один, то в другой загон, чем полностью занимал внимание драконят. Они без устали носились вдоль стены, пытаясь поймать юркий огонёк, а Драко наблюдал и посмеивался.

— Отличная идея, — одобрила Нэнс. — Это называется «Не можешь победить хаос — возглавь его!» А теперь слезай с насеста, пошли пить чай — я вкусненького принесла.

Ещё Нэнс притащила несколько пучков разных трав, которые тут же перевязала тесёмками и развесила по стенам, не забыв добавить горсть пахучих листьев в пузатый чайник. Она выглядела отдохнувшей и просветлённой, словно гуляла не полдня, а целый уик-энд.

— Прости, что долго. Оказывается, Беркану уже Чарли осмотрел, и там всё нормально — мы только на всякий случай опрыскали гнездо зельем, чтоб яйца из него не таскала. И я зашла в сектор «В», а то давно не была, да и вообще редко вижу моих мальчиков, всё некогда, некогда…

Драко не сразу понял, что она имеет в виду драконов.

— К самкам-то ещё иногда захожу, а к самцам мне незачем, — продолжала Нэнс. — Вот и не удержалась, повидала всех. Грош такой красивый стал, с ума сойти! А Яшму раскормили, засранцы, придётся на диету сажать, на цепь, то есть.

— Зачем на цепь?

— Затем, что если держать дракона впроголодь, он улетит. Да Яшма ещё и в угловом загоне — ох, как бы браконьеры не умыкнули…

Драко насторожился — вспомнил, что Чарли тоже упоминал о каких-то браконьерах.

— В смысле? Как можно дракона «умыкнуть»?

— Да не так уж и сложно, знаешь ли. — Нэнс налила ему ароматного чая. — Двое магов на мётлах, один самец в загоне, зелье с феромонами самки — и готово. Самец срывается, его уводят подальше и где-нибудь в лесу садятся, из засады вырубают групповыми чарами и быстро разделывают. Человек десять-пятнадцать работают, и навар на чёрном рынке выходит отличный. Они же ничего не оставляют, только мокрое место, всё до чешуйки растаскивают, как крысы помойные! — Нэнс в запале глотнула из чашки, обожглась, чертыхнулась. — А мы и сделать ничего не можем: остальные драконы паникуют, бесятся, их приходится успокаивать, чтоб не разлетелись. Бывает, конечно, что браконьеров поджаривают, или летят за ними сразу несколько драконов и отбиваются, но редко. Эти уроды своё дело знают. В прошлом году вот увели Атамана, украинского железнобрюха. Уж как Эми убивалась: её любимец был.

— А что же министерство?

— Министерство!.. Да мы сто раз просили дать нам охрану. Чарли прекрасно придумал — крайние загоны, самые уязвимые, переделать в посты. Но хер там: министерству проще иногда жертвовать драконами, чем постоянно платить ещё и охранникам. А своих Чарли не может выставлять на караул. Тут ведь много новичков, стажёров, а в нашем деле нужна концентрация. Разок зевнёшь — и уже стоишь без головы, потому драконологам нужно высыпаться, это закон. — Нэнс горестно вздохнула над своей чашкой. — Вот так и теряем по дракону в год или два.

— Раз в год или два? Но это же немного.

— Немного! Для тебя, может, и немного, а вот для тех, кто этого дракона выкормил, вырастил, каждый год изо дня в день видел и изучал, — очень даже много!

Драко предпочёл не спорить и занялся лимонным кексом, взяв на заметку, что в заповеднике опасность грозит не только внутри, но и снаружи. А Нэнс, успокоившись, сказала:

— Кстати, ты своего страдальца давно кормил? Давай-ка займись после чая. А потом будем яйца укладывать.

Посмотрев на гору тяжеленных — он поднимал — яиц, Драко вздохнул. Может, нянчиться с детёнышами вовсе не так и плохо…

*****

Через пару дней ему выпало обязательное дежурство в главной лаборатории, на зельях. Сначала Драко обрадовался: думал, отдохнёт, да и в зельях он был хорош — спасибо профессору Снейпу. Но оказалось, что надо вёдрами варить драконий тоник. К вечеру Драко уже видеть не мог перья, мандрагору и жабьи бородавки, коих перекрошил, кажется, тонну, да ещё и парами надышался до тошноты.

В письме родителям он написал «Я справляюсь».

В сектор «С» Драко вернулся почти с радостью. Оказалось, правда, что из комнатки исчезла сфера с детёнышем. Нэнс тёрла красные глаза и шмыгала чаще обычного. «Нулевая динамика», — пояснила она в ответ на его взгляд и больше об этом не говорила. Зато оставшийся дракончик уже поднимался на все четыре лапы, хлопал окрепшими крыльями. Почти весь он стал цвета мокрой травы. Драко даже разглядел искорки на хребте, которые со временем должны были стать золотой полосой.