Провидица (СИ) - Григорьева Юлия - Страница 87

— Какова идиллия! — воскликнул Гудваль. — Кажется, сейчас из соседней комнаты прибегут дети и полезут к отцу на колени, или же обнимут матушку.

Катиль, улыбнувшаяся было, вдруг помрачнела, отложила книгу и ушла, сославшись на головную боль. Гален проводил девушку пристальным взглядом и обернулся к сайеру, еле сдерживая гнев.

— Что я такого сказал? — изумился Ростан.

— Ничего такого, что стоило говорить, — ответил хмурый князь и отложил перо. — Как там Фольгер?

Сайер уселся в противоположное кресло и снова посмотрел на закрывшуюся за лаиссой дверь, но настаивать на объяснениях не стал. Потянувшись всем телом, Гудваль бросил взгляд на то, что писал Корвель, и, наконец, ответил:

— Поутру уберется из замка. Я его в твой удел отправил, сказал, что следы туда ведут. Пока он там рыскать будет, вы спокойно в горы уйдете. Кстати, мне пообещали Туманную лощину, — осклабился Ростан. — Соврал, конечно, змей, но хоть кто-то на этот несчастный клочок расщедрился..

Корвель усмехнулся.

— Лис, — добродушно обозвал Ростана князь. — Своего не упустишь?

— Не-а, — жизнерадостно мотнул головой сайер. — Старые карты…

— Святые, лишите его языка! — воскликнул Гален, вскидывая руки к потолку.

— Нет, Корвель, ты же даже не желаешь смотреть, а я правду говорю! — возмутился Гудваль. — Идем, я ткну тебя носом!

— Как же ты меня извел этой лощиной, — простонал князь. — Отстань, Гудваль, и я не сверну тебе шею.

— Карты посмотришь? — упрямо вопросил сайер.

— Да! — рявкнул Корвель и поднялся с места. — Но после этого ты больше никогда не произнесешь этих ужасных слов — Туманная лощина.

— Хорошо, — покладисто согласился Гудваль, — мы можем переименовать лощину. Например, лощина Ростана, как тебе? Нет, Ростанова лощина. Звучит как, а?!

— Отвратительно звучит, — рассмеялся Гален.

— Чтоб ты понимал, — насупился Гудваль и направился к двери. — Но карты ты обещал посмотреть. Шесть лет уж уговариваю, — мужчина укоризненно покачал головой и покинул покои лаиссы Альвран.

Гален подошел к дверям, за которыми скрылась Катиль, хотел было постучаться и пожелать ей доброй ночи, но услышал тихий всхлип и замер с занесенной для стука рукой. За дверями воцарилась тишина, но князь так и не решил, что делать дальше. Войти, чтобы удостовериться, что лаисса расстроена неосторожными словами Гудваля, и попытаться успокоить ее, или же уйти, не тревожа девушку своим вниманием.

— Кати, — все-таки позвал лаиссу Корвель. — Я ухожу, доброй ночи.

— Доброй ночи, Гален, пусть Святые охраняют ваш сон, — отозвался приглушенный голос Катиль.

— Пусть Святые хранят вас… воробышек, — тихо произнес князь и удалился, так и не решившись заглянуть за закрытые двери.

Катиль прислушалась к удаляющимся шагам, промокнула одинокую слезу и снова устремила взгляд в окно. Только что она выиграла очередную битву с самой собой, доказывая в который раз, что дар Святых нужно принимать с благодарностью и не роптать на выпавшую ей судьбу. К ее отчаянию, победа давалась Катиль все тяжелей, а уговаривать себя, что она мало что потеряла, что дар значительней какой-то там любви и рождения детей, становилось совсем непросто.

Уж больно живо ей представилось то, о чем сказал сайер. Кабы было хорошо встретить вечер в своем замке подле супруга, и чтобы дети вбежали в родительские покои, а за ними следовала запыхавшаяся нянюшка. И чтобы маленькие ручонки обхватили ее, Катиль, прижимаясь щечками к ее коленям, и можно было бы запустить пальцы им в волосы, встрепать их, приласкать, перецеловать в чистые лобики, заглянуть в наивные глазки и порадоваться, глядя, как их отец берет детишек себе на колени, или высоко подкидывает смеющегося сынишку…

— Святые, — снова всхлипнула Кати, печалясь и смущаясь одновременно, потому что на месте отца никто, кроме князя не представлялся. — Да что же это? — прошептала девушка и спешно вытерла глаза, вглядываясь в полную луну, поднявшуюся над замком. — Катиль Альвран, ты бесстыжая, неблагодарная дрянь. Ни к чему сожалеть о несбыточном, ты избрана Святыми, возрадуйся и оставь пустые мечтания.

Но пустота в душе никак не желала исчезать, и лаисса решилась выбраться из покоев и пройтись по полюбившейся ей галерее, чтобы снова полюбоваться на искусно вытканные гобелены. Встретить нежеланного свидетеля своего пребывания в замке лаисса не опасалась, за его передвижениями зорко следили. Да и, по здравому рассуждению, ласс Фольгер должен был лечь почивать, а не бродить по чужому замку. К тому же путь к галерее, находившейся в центральной части жилой части замка, лежал в стороне от покоев, в которых разместили королевского посланника.

— Госпожа? — Ведиса поднялась со своего места, выжидающе глядя на лаиссу.

— Я ненадолго, — ответила ей Катиль, подходя к дверям.

— Если господин придет…

— Князь уже попрощался с нами, он не зайдет, — успокоила служанку девушка и выскользнула в коридор.

До нее донеслись отдаленные мужские голоса и смех. Лаисса Альвран поспешила скрыться в переходах замка, чтобы не попасться на глаза лассам и не выслушивать слова неудовольствия от Галена Корвеля. Ей хотелось побыть одной, чтобы никто не затевал с ней разговоров. Да и близость князя чересчур волновала девушку, толкая на мысли и мечтания, которым в жизни Катиль не было места. Но главное, что больше всего пугало неопытную в сердечных делах лаиссу, что князь Гален Корвель стал ей дорог не просто, как человек, к которому она испытывала уважение, он стал дорог по-особенному. Катиль уже ни раз ловила себя на том, что подолгу смотрит на мужчину, любуясь его статью и силой, что его прикосновения ей приятны, а стоило поймать его взгляд, и уже тяжело было отвести глаза.

— Нельзя, нельзя. Нужно оставить эти мысли, — лихорадочно шептала благородная лаисса, нервно потирая руки и меряя шагами галерею, совсем не замечая гобеленов. — Святые, образумьте меня, взываю к вам.

Но Святые опять молчали, и девушка осталась наедине со своими мыслями и страхами. В какой-то момент лаисса подумала, что ей нужно бежать от ласса Корвеля, как можно скорей, и как можно дальше, но сама же и отказалась от этого порыва. Бежать ей было некуда. Да и не будет ей покоя, пока на троне сидит Сеймунд Тарваль, и бросить того, кому нужна ее помощь, лаисса Альвран тоже не могла.

— Я сильная, и я смогу победить эту слабость, — наконец решила девушка и шумно выдохнула.

Приближающиеся шаги она не услышала, занятая своими размышлениями. Свет факела, разогнавший сумрак, освещенный белесыми лунными лучами, оказался для нее неожиданным. Благородная лаисса обернулась, и едва не вскрикнула, узнав того, кто входил в галерею. Девушка метнулась в сумрак, спеша за угол, где находился тот самый гобелен, за которым имелось небольшое пространство.

— Кто здесь? — услышала она, не удержалась и бросила быстрый взгляд через плечо. Мужчина остановился на мгновение и спросил, казалось, сам себе не веря. — Катиль? Это вы, Катиль?

Лаисса свернула за угол, лихорадочно шаря глазами по стене. Нужный гобелен она узнала даже в темноте. Вот горный лев бросается на грифона, вгрызаясь ему в горло. Юркнув за гобелен, девушка затаилась, стараясь вообще не дышать.

— Катиль! — голос Годрика Фольгера послышался совсем близко. — Где же вы? Катиль, отзовитесь, я не причиню вам зла! Катиль!

Лаисса Альвран зажала рот обеими руками и зажмурилась, словно это помогло бы ей спрятаться еще больше. Как же сейчас она ругала себя за этот глупый порыв. Почему она не осталась в покоях? Зачем пошла сюда?

— Святые, защитите, — беззвучно взмолилась Кати. — Не выдавайте.

— Катиль! Нечистый, — советник выругался и поспешил по галерее, уводившей его к лестнице, через которую ласс мог попасть в переход, ведущий в правое крыло.

— Что я наделала? — прошептала лаисса. — Гален… О, Святые! — Лишь здравый смысл удержал девушку на месте, заставив ожидать, чем закончится дело.

Ласс Фольгер, оставшись один в отведенных ему покоях, никак не мог уснуть. Хаос мыслей, устроивший в его голове игрища Нечистого, не давал ухватить в этом клубке ниточку размышления. Что-то тревожило королевского советника, но что он никак не мог понять. Вроде все было складно, но внутреннее несогласие с происходящим дергало и кололо, словно игла, воткнутая в перину. Измучившись, Фольгер снова оделся и вышел в коридор.