Наместник - Бук Артем - Страница 6

Амбалом за глаза его окрестил я, поскольку в отличие от Макса он не пожелал сообщить никакой клички, пригодной для человеческого общения. Его роль в операции тем не менее была очевидна. Ростом он почти не уступал Василевскому, и камуфляж пошел бы ему куда лучше, чем модный пиджак в тонкую полоску. В «комплект наемника» наверняка входил и тяжелый взгляд из-под кустистых бровей, но убедиться в этом я не мог. Как и Макс, субъект не снимал солнцезащитные очки даже в салоне самолета.

Коктейли всем присутствующим смешивал сам коротышка, причем делал это мастерски. Моделей-бортпроводниц в частном джете почему-то не обнаружилось. Секретность, не иначе. Я не жаловался, заказав и получив отличный мохито. Расположившийся в одиночестве в передней части салона Василевский, насколько я видел, потягивал воду, читая что-то на необычно толстом планшете. Вербовщик также отказался от спиртного, предпочтя ему колу в запечатанной бутылке. Бедняга, похоже, до сих пор был ни жив ни мертв от страха. Я не стал обнадеживать его тем, что нашу безопасность теперь гарантирует великая и могучая ФСП. Пусть помучается.

Бортпроводницами нас обделили, но что за шпионская миссия без роковой красотки? Представили ее как Ирину, переводчицу. Тестировать испанский новой знакомой я не стал. На переводчицу она была похоже не больше, чем Амбал – на специалиста по связям с общественностью или Макс – на капитана ФСП. Нет, конечно, переводчица вполне может быть рыжеволосой, белокожей, высокой и стройной. Она также может предпочитать носить брючный костюм и темные очки при искусственном освещении. В конце концов, троица подручных Василевского могла хорошо погулять накануне миссии. Так, что теперь и софиты в стенах режут им глаза. Только вот от Ирины, как и от Амбала, и от их босса «майора», веяло жутью, и темные очки здесь были ни при чем. За пять лет службы я насмотрелся на убийц и хорошо понимал, что сейчас нахожусь в компании людей, для которых моя жизнь значит куда меньше, чем вишенка в коктейле Амбала.

Макс травил байки. Вот он делит ужин с папуасами в джунглях, вот он ручкается с президентом США, вот участвует в переговорах с каким-то арабскими шейхами. Звучали они совершенно неправдоподобно, но меня не покидало ощущение, что, попроси я доказательств, рассказчик тут же охотно продемонстрирует тысячи фотографий и видеозаписей. В отличие от прочих членов команды, он вовсе не выглядел монстром. Для мальчика на побегушках у него многовато чувства собственного достоинства. Правая рука босса? Переводчик? Техподдержка? Без хорошего технаря сейчас никуда.

Иллюминаторы в салоне затемнили, а показатели полета на мониторы салона не выводились. Летели мы уже больше часа, когда я задал мучивший меня с момента взлета вопрос:

– Мы сделаем крюк над Европой? Гости ночью двинулись от Парижа на юг.

– Гости? – Макс не сразу понял, о чем речь. – Ах да, это… Не волнуйтесь. Наш маршрут пройдет гораздо севернее. Гораздо.

– Ну, главное, не опоздать в Аргентину. А то господин Валеев расстроится. – Не то чтобы я не доверял Стоцкому, но попутчикам стоит знать, что они везут не идиота, вслепую подписавшегося на самоубийство.

– Аргентина?

Ирина сняла очки, и я понял, что́ заставляет ее носить их при любом освещении. Я никогда не видел ничего подобного. На меня смотрели два неправдоподобно зеленых глаза. Контактные линзы, меняющие или усиливающие цвета радужной оболочки, давно перестали быть новостью, но это… Романтик бы использовал эпитеты вроде «бездонные», «завораживающие» или «манящие». Следователь в моем лице подумал о специальных линзах для прицельной стрельбы и о встроенной функции ночного видения. Объясняет темные очки всей троицы. Возможно, они готовят зрение к операции в кромешной тьме. Девять из десяти мужчин пали бы к ногам Ирины, обрати она на них свой взор. На меня же ее сексапил совершенно не действовал. Почему-то с юности не воспринимал рыжих как объекты, пригодные для романтического знакомства.

– Классные линзы.

Вообще-то я хотел сделать комплимент, но традиционно получилось не очень. Вот что значит длительное отсутствие практики. Интересно, как там поживает генеральская Олеся? Надеюсь, она блондинка. Или брюнетка. Как вернусь, первым делом приглашу ее в лучший ресторан на полученные от Василевского червонцы. Девушка с таким приятным голосом и смехом – то, что нужно после подобной нервотрепки.

Макс издал что-то вроде стона и едва заметно кивнул Амбалу. Я не видел, чтобы кто-то нажимал какие-либо кнопки, но дверь салона бесшумно отъехала в сторону. Господи, это конец. Мы же в сверхзвуковом джете на расстоянии пятнадцати тысяч метров от поверхности. Нас сейчас разорвет на куски. Руки судорожно шарили вокруг, пытаясь найти ремни безопасности, пока я не сообразил, что к местным креслам они не прилагаются. Но ничего не происходило. Никого не вытягивало из салона, самолет не ушел в пике и не развалился на части. Из открытой двери лишь слегка тянуло холодом, и темнело ночное небо. Мы не летели на запад. Самолет держал курс на восток.

Легко оторвавшись от кресла, Амбал схватил сжавшегося напротив него и явно вконец обезумевшего от страха Вербовщика и одним движением вышвырнул беднягу за борт. Дверь так же бесшумно закрылась.

– Мы не летим в Аргентину, – вздохнул Макс. – Боюсь, Александр Евгеньевич, мы летим совсем в другое место. И по другому делу.

– Кто такой Валеев? – раздраженно поинтересовался Василевский, впервые за полет оторвавшись от планшета.

Похоже, меня одного тяготила тишина в кабине. Я не стал отвечать на вопрос «майора», а он – настаивать на ответе. В конце концов, интернет на борту прекрасно работает. Сам найдет. Макс сделал Амбалу еще один коктейль. С вишенкой. Гигант с удовольствием потягивал его через трубочку. Против вишенок он больше не возражал. Может, любит побаловать себя сладеньким после удачной мокрухи. Интересно, за Вербовщика ему заплатят отдельно или в гонорар за миссию входит неограниченное количество трупов? Ирина вернула очки на место и погрузилась в привычную для себя медитацию. Василевский вернулся к своему планшету, а Макс, покончив с коктейлями, уселся напротив меня. Выражение его лица показалось мне сочувственным. А может, он просто дремал – его глаз я ведь не видел.

Мой статус теперь прояснился. Я не переговорщик и не хитрый засланец могучего ФСП. Я жертва тщательно продуманного похищения. Пленник. Но на кой черт я им сдался? Группе наемников международного масштаба, рассекающей на частных джетах, вряд ли интересен выкуп в виде двухкомнатной квартиры и старенького «ягуара». Единственная конфиденциальная информация, которой я владею, – это состояние собственного кредитного счета. Почему меня слил Стоцкий, втюхав идиотскую историю о семействе Валеевых? Неужели у «Василевского и Ко» есть средства на подкуп генерала ФСП? И куда меня везут? На восток… в Китай? Внутри похолодело. Китай… страна тысячи миллиардеров, подсаженных на технологии омоложения. Крупнейший в мире рынок по нелегальной торговле органами. Неужели мои бедные сердце или печень подошли какому-нибудь столетнему старцу с карманами глубокими настолько, чтобы выкрасть российского чиновника?

– Так куда мы летим? – Да уж, стоило представить себе наиболее безрадостную картину окончания своего существования, чтобы решиться начать задавать вопросы.

– Это не слишком существенно. – Макс, разумеется, не спал. – Важно не то, куда. Важно, к кому. И зачем.

– Достаточно важно, чтобы выбросить человека за борт? Зачем вообще нужно было тащить с собой беднягу и придумывать байки о выкупе пленных? Ваши друзья вполне могли вырубить меня шокером и протащить в самолет.

– Могли, – согласился Макс. – Но вы должны были согласиться лететь добровольно. Насилие в вашем случае неприемлемо.

– А в случае с Сергеем – приемлемо? – язвительно уточнил я. – Можно узнать, чем я заслужил такую честь?

– Представьте себе огромную шахматную доску, – чуть заметно улыбнулся собеседник. – Фигуры на ней делают сложные ходы. Но они избегают соприкасаться друг с другом. Тем более применять насилие в отношении других фигур. По крайней мере, так было до недавних пор.