Мальчик из Уржума - Голубева Антонина Григорьевна - Страница 17

• Предыдущая
• 17/42
• Следующая

Сережа обрадовался. В школьной библиотеке он перебрал все книги. Уже читать было нечего.

В городе было четыре библиотеки. На Воскресенской - три: городская, земская и частная. И одна библиотека-читальня - на Казанской улице. Но все четыре библиотеки были для взрослых. Детей туда не очень-то пускали. Только в библиотеку-читальню на Казанской ребята иногда заглядывали.

Старушка-библиотекарша позволяла иной раз двум-трем ребятам посидеть в уголку и посмотреть картинки (книги в читальне на дом не выдавались, их можно было читать и разглядывать только на месте, в библиотеке).

Давала библиотекарша ребятам свободные книжки, то есть такие, которых никто не брал. Хоть не так уж много народу приходило сюда, но ребятам редко удавалось дочитать до конца интересную книжку. Придешь бывало в читальню на другой день, а ее, как назло, читает какой-нибудь дяденька или тетенька.

Перед тем как дать книгу, старушка-библиотекарша просила ребят показать ей руки. Если руки были грязные, книга не выдавалась. Старушка была хоть и добрая, но строгая. Она ни за что не позволяла нескольким мальчикам садиться рядом за один стол, а рассаживала их по разным концам зала, чтобы не шумели и не перешептывались.

Чаще всего Сережа брал у старушки "Ниву" за целый год или другой журнал - "Природа и люди".

В журналах были картинки и маленькие рассказы и статейки, которые он успевал прочитать за те полчаса или час, когда забегал сюда между школой и приютом.

В журнале "Нива" было много картинок, разные попадались. Иногда интересные, - например, "Крепость в горах" или "Охота на бенгальского тигра". А то скучные - всякие боярышни за пяльцами да продавщицы цветов.

Другое дело - в журнале "Природа и люди". Там что ни страница, то глаз не оторвешь.

На одной картинке изображено "Извержение вулкана". Страшная картина. Черный дым валит из кратера, и огонь выбивается из него языками. По склонам огнедышащей горы катятся огромные камни, и падают вниз вырванные с корнями деревья. А под горой бегут, спасаясь от потоков лавы, женщины и мужчины с детьми на руках.

Но особенно долго просиживал Сережа над картинкой "Кораблекрушение".

Трехмачтовый корабль накренился набок. Вода захлестывает и заливает палубы и каюты.

А рядом с погибающим кораблем на гребнях огромных волн колышутся две шлюпки с пассажирами и матросами. Люди растрепаны, полуодеты, - видно, кораблекрушение случилось среди ночи. На их лицах страх и отчаяние.

Только один человек не ищет спасения. Он спокоен. Это капитан корабля. Смелый и решительный, он стоит с подзорной трубой в руках на покосившемся мостике и отдает последнюю команду... Из подписи к этой картинке Сережа узнал, что капитан должен последним сойти с гибнущего корабля. Таков морской закон.

В условленный день Сережа получил от Никифора Савельевича обещанную книжицу. Называлась она "Дети капитана Гранта", сочинение Жюля Верна.

Кто знает, - может быть, этот капитан Грант видал на своем веку не меньше опасностей, чем капитан с картинки? Скорей бы узнать, что это за капитан и какие у него дети!

Вечером в приюте Сережа долго сидел за длинным дощатым столом и читал Жюля Верна. Читал, пока не погасили лампу, но и в темноте он всё еще представлял себе море, яхту и острова с дикарями.

Утром Сережа захватил с собой "Детей капитана Гранта" в училище. Может быть, удастся хоть на переменках почитать еще немного.

Сереже повезло. Первый урок в этот день был закон божий, и старик-поп рассказывал новую притчу о блудном сыне. Поп сидел за своим столом, а не разгуливал, как обычно, между партами по всему классу. Сережа потихоньку вытащил из-под парты книжку и читал ее весь урок до звонка. На перемене он тоже не выпускал книгу из рук. Сидел на подоконнике в углу зала и перелистывал страницу за страницей.

Его окружили ребята.

- Интересно, Костриков? - спросил один из парней, заглядывая через плечо в книгу.

Названия на обложке нельзя было прочитать, потому что Сережа, боясь испачкать переплет, обернул книгу в синюю плотную бумагу из-под сахара, которую дала ему приютская кухарка Дарья.

- Еще как интересно-то! - сказал Сережа. - Не оторвешься.

Тут ребята обступили его еще теснее и заставили подробно рассказать все четыре главы, которые он успел прочесть.

- Теперь он из-за этой книжки задачки будет худо решать! - сказал Чемеков, когда после звонка все пошли в класс.

Но никакой беды с Сережей из-за "Детей капитана Гранта" не приключилось.

Учение шло у него своим чередом.

Как-то во время перемены в класс вошел Никифор Савельевич и увидел, что рядом с Костриковым на парте сидит верзила Филиппов. Оба сидят красные, хмурые. Не то поссорились, не то подрались - не поймешь!

У Филиппова даже припомаженный кок растрепан и взъерошен.

Сергей рядом с Филипповым малышом кажется - макушка его достает только до второй пуговицы на куртке Филиппова.

Морозов остановился в дверях и стал прислушиваться к тому, о чем они говорят.

Говорил, в сущности, один только Сережа, а Филиппов, отвернувшись к окну, молчал и тер кулаком красные глаза.

- А потом сложишь, - долбил Сережа в самое ухо Филиппову, - это как раз и будет, сколько верст пешеходы прошли вместе, а потом вычтешь. Получишь, на сколько один прошел меньше другого, а потом...

- ...А потом во время переменки из класса выходить надо, - сказал Никифор Савельевич, подходя к самой парте.

Оба от неожиданности даже вздрогнули.

- Почему в классе сидите?

Филиппов и Сергей ничего не ответили.

- Почему, спрашиваю, в классе сидите?..

- Да я тут с Костриковым задачу решаю, - пробормотал Филиппов.

- А почему у тебя глаза на мокром месте? Чего ревел?

- Это просто так! - буркнул Филиппов.

- Как это просто так?

- Да он меня в коридор не пускает. За ремень под партой держит. Пока задачку не решу.

Еле сдерживая смех, Никифор Савельевич вышел из класса.

Сережа Костриков был его любимый ученик. В те дни, когда ребята делали в диктовке много ошибок и Никифор Савельевич, хлопая дверью, уходил с пол-урока, весь класс обступал Сергея.

- Костриков, иди попроси Никифора Савельевича. Он для тебя будет...

Что "будет" - ученики не договаривали, но Сергей сам понимал, в чем дело. Он бежал в учительскую, и обычно через несколько минут Никифор Савельевич возвращался в класс.

Прищурив глаза, заложив руки назад, учитель вприпрыжку принимался ходить по классу. Потом останавливался посредине и, подняв кверху указательный палец, говорил школьникам:

- Хотел я вам почитать одну интересную книжку, но теперь раздумал и читать не буду. Не буду! Урок плохо приготовили. Недоволен я вами, друзья! Недоволен!

После этих слов Никифор Савельевич снова направлялся к дверям. Ученики вскакивали с парт и бросались за Морозовым.

- Простите, Никифор Савельевич, мы больше не будем. Почитайте нам что-нибудь, простите нас! - кричали ребята.

- Ну уж так и быть! Сегодня я почитаю. Но не лентяям читать буду, а тем, у кого головы на плечах. Голова, друзья, для того дана, чтобы ею думать, а не для того, чтобы на ней вихры помадить!

Все ученики при этих словах Никифора Савельевича обязательно поворачивались и смотрели на Филиппова.

Глава XVII

СПЕКТАКЛЬ

Шел второй год Сережиного ученья в УГУ и пятый год его жизни в приюте, когда случилось событие, которое сильно взволновало всех ребят. Для приюта построили новый дом. Деньги на постройку пожертвовали уржумские купцы, которых отец Константин называл "благодетелями".

Старый приют был настолько плох, что давно уже боялись, как бы он не рухнул и не придавил всех воспитанников.

Новый деревянный дом выстроили здесь же, во дворе, в двух шагах от старого. Давно уже в приюте не было, такого волнения, как в день новоселья.

Что там ни говори, а всё-таки новый дом. И жизнь в нем, верно, будет тоже новая, не такая, как прежде.

• Предыдущая
• 17/42
• Следующая