Только для него - Филдинг Лиз - Страница 12

— Значит, до завтра. Кстати, можешь прихватить с собой обед.

— Мужчины чинят окна, а женщины готовят еду?

— Если тебе так больше нравится, пригласи меня в паб, но я ведь забочусь о твоем кошельке.

— Значит, устроим пикник. У тебя есть аллергия на что-нибудь? Какая-нибудь нелюбимая еда?

— Свой приторный лимонный пирог оставь толпам твоих поклонников… А что мне нравится, ты знаешь и сама.

Он положил трубку прежде, чем она успела ответить, и Наташе пришлось бороться с безумным желанием побежать обратно к нему в студию.

На следующее утро Дарий был у ее дома ровно в восемь часов, она уже ждала его. Для поездки за город она надела удобные джинсы, мешковатую футболку и кроссовки.

Ноутбук лежал в сумке, ланч упакован. Подготовилась так, чтобы у нее не осталось ни единого повода задержаться и пригласить его к себе, пока она будет собирать вещи. Когда Дарий позвонил в дверь, она была готова идти.

Она сбежала вниз по лестнице и буквально выпорхнула через входную дверь…

Он ничего не сказал, когда она внезапно замерла на полдороге, и деловитое «привет», которое она так долго репетировала в уме, так и не сорвалось с ее языка, когда она увидела его. Он стоял, прислонившись к дверце старого «лендровера». В черной рубашке с коротким рукавом и линялых джинсах в обтяжку он казался олицетворением греха, который она с удовольствием бы совершила.

Он был так чертовски прекрасен, что все ее нервные окончания возбудились. Ее сердце невольно замирало при мысли о том, что, может быть, он поцелует ее в щеку — рассудительно, но оставляя возможность для чего-то большего… Или, может быть, он поцелует ее так, что ее колени подогнутся.

Ничего не произошло, он держал дистанцию. Выразил легкое удивление при виде ее одежды, призванной заглушить любые порывы страсти, волос, заплетенных в простую косу и стянутых самой обыкновенной резинкой. И вдруг, когда она уже решила, что сегодня можно ничего не опасаться, он протянул руку, провел большим пальцем по ее губам и сказал:

— Доброе утро, Сахарные губки.

Его низкий, бархатный голос завибрировал у нее в груди, и контейнер, в котором лежал их ланч, выскользнул из ее пальцев и упал на тротуар.

Он приподнял кончики губ в раздражающей полуулыбке. Выпрямившись и распахнув перед ней пассажирскую дверцу, он спросил:

— Надеюсь, там не было ничего бьющегося?

— Я хорошо упаковала термос, но не уверена, что не пострадал пирог, — ответила она и, залившись краской, как дурочка, полезла в машину, оставив его поднимать контейнер.

У нее никак не получалось пристегнуться, руки так дрожали, что он взял ее ладони в свои, перехватил ремень и застегнул сам.

— Заело…

— Ну да, бывает.

Она старалась не смотреть на него, но никак не могла удержаться. О боже…

— Извини, возможно, машина не отвечает твоим представлениям об удобстве, — сказал он, наклоняясь вперед и заводя мотор. Он как будто не обращал внимания на сгустившуюся в салоне атмосферу.

— Не беспокойся, — сказала она. — Ты, наверное, заметил, что в последнее время мне пришлось перейти в эконом-класс.

— Точно, — улыбнулся он. Ямочка у него на щеке свела на нет все ее усилия. К счастью, вибрация мотора «лендровера» не позволила ему заметить, как она вздрогнула.

— Ну и каков план?

— План?

— Я предполагал, что ты полночи не спала, придумывая, как найти покупателя для Хедли-Чейз.

— Ха, неужели так заметно?

— Я просто предположил, — ответил он. Его улыбка стала шире, а голова у нее закружилась так, что пришлось откинуться на подголовник.

— Ты почти угадал, — выдавила она из себя. — Я полночи не спала, придумывая рекламу для Хедли-Чейз, которую можно будет опубликовать в Твиттере и на Фейсбуке.

Рекламой она действительно занималась после возвращения домой. В основном, подбирала подходящие картинки и видео, а также выявляла круг нужных людей, которых заинтересует ее страничка, — сотрудников беркширских газет и журналов, Кого-нибудь, кто интересовался бы загородными домами, недвижимостью, краеведением, историей. Того, кто мог бы проявить интерес к Хедли-Чейз.

— Как себя чувствует мистер Ворчун… то есть мистер Гэри? — спросила она, слегка повысив голос, чтобы ее стало слышно за рокотом мотора. Молчание слишком уж затянулось.

— По словам медсестры, с которой я разговаривал, неплохо.

— Мне правда очень жаль.

— А уж ему как жаль!

— Я имела в виду, мне жаль, что тебе самому приходится всем заниматься. Ты ведь не хотел, чтобы тебя в это втягивали. В дела, связанные с продажей дома.

Они остановились в пробке, и он посмотрел на нее с таким выражением, как будто не знал, как лучше ей ответить. Его глаза в свете утреннего солнца были похожи на жидкое серебро с голубоватым отливом.

Наташа попыталась сосредоточиться на том, что ее ждет, — никаких иллюзий по поводу продажи Хедли-Чейз она не питала. Но она сидела всего в нескольких дюймах от Дария Хедли. На его руке в солнечном свете блестел стальной ремешок наручных часов, привлекая внимание к запястью, слегка сжимающему руль, к пальцам, которые совсем недавно побывали в ней… И довели ее до вершины блаженства!

Охваченная страстью, одолеваемая солнцем, чьи жар и свет падали сквозь лобовое стекло на колени и на грудь, Наташа закрыла глаза, чтобы удержаться от соблазна. Когда она снова открыла их, оказалось, что она лежит щекой на его плече и вдыхает его теплый аромат, и ее первым порывом было снова закрыть глаза и замереть в таком положении.

Она скорее почувствовала, чем увидела, как Дарий посмотрел на нее.

— Должно быть, ты совсем не спала сегодня ночью. Немногие способны уснуть в «лендровере»!

Уязвленная, она неохотно выпрямилась.

— Я просто дала глазам отдохнуть, — сказала она, зевая, чтобы незаметно для него проверить, не потекла ли у нее по щеке слюна. — Все это время я обдумывала план.

— Конечно, — ответил он, ухмыляясь.

— Мозг лучше всего работает тогда, когда отключается подсознание, — сказала она, осознавая, что они съехали с автострады. Интересно, долго ли она спала?

Она ездила по навигатору, который вел ее по шоссе, но Дарий, знавший эти места как свои пять пальцев, свернул с главной дороги, огибавшей деревню Хедли. Когда она оглянулась по сторонам, чтобы понять, где они находятся, он снизил скорость и свернул на дорожку, почти целиком скрытую зарослями.

— Значит, мы подъезжаем с тыла? — спросила она, вспоминая карту и пытаясь сориентироваться.

Прямо под ними, справа, огибая редкие отмели, протекал небольшой ручей, он привел их прямо к заднему фасаду здания, и когда она, повернувшись, посмотрела вверх, то сквозь просветы между деревьями увидела высокие печные трубы.

— Главная дорога делает большой крюк и огибает деревню, — пояснил он. — Этот же путь известен только местным жителям, которые из уважения к владельцам поместья им не пользуются, да ребятам, которые иногда приходят сюда пострелять дичь.

Она посмотрела на него:

— Ты имеешь в виду браконьеров?

— Мой дед бы так их называл, — ответил он. — А я только благодарен соседям за то, что они держат под контролем популяции голубей и кроликов. Пусть за это иногда и ловят форель.

— Что ж, это, конечно, все очень по-добрососедски, но потенциальным покупателям может не понравиться, что в их владениях постреливают, — заметила она. — Если… Когда я найду тебе покупателя, кому-нибудь придется предупредить местных, что отныне им лучше охотиться где-нибудь в другом месте.

Он крепко сжал челюсти, но ответил ей так:

— Я попрошу Гэри все передать. Когда… если ты найдешь покупателя. Итак, потратив на это полночи и оставив сегодня утром мыслительную работу своему подсознанию, — начал он, — придумала ли ты что-нибудь, кроме странички в Фейсбуке?

— Я еще в процессе, — призналась Наташа. Она снова вспоминала их вчерашнюю близость и размышляла о том, как скоро они смогут вновь повторить их опыт. О своей карьере она совершенно забыла. — Мне нужна история.