Подвиги Геракла. После похорон (сборник) - Кристи Агата - Страница 73

– Так продлите его, друг мой. Сейчас мы выпьем с вами по чашечке черного кофе с коньяком, а когда наши желудки примутся за работу, вот тогда вы и расскажете мне, почему вам понадобился мой совет.

Только в половине десятого пожилой юрист смог пошевелиться в своем кресле. Наступил подходящий психологический момент. Сейчас он не только хотел говорить о своих сомнениях – он жаждал обсудить их.

– Не знаю, – начал он. – Вполне возможно, я веду себя как последний идиот – в любом случае я не понимаю, что можно сделать в подобной ситуации, – но я готов изложить вам факты, а потом вы скажете мне, что обо всем этом думаете.

Адвокат помолчал несколько секунд, а потом в своей обычной, суховатой и аккуратной манере рассказал детективу всю историю. Тренированный мозг юриста позволил ему четко изложить все факты, ничего не опуская и не добавляя от себя. Это было ясное, краткое изложение, и именно поэтому оно так понравилось слушавшему его пожилому джентльмену с головой, по форме напоминавшей яйцо.

После того как рассказ был закончен, в комнате повисла тишина. Мистер Энтвисл был готов отвечать на вопросы, однако их не последовало. Пуаро обдумывал услышанное.

– На мой взгляд, – сказал он наконец, – все абсолютно ясно. Вас мучает подозрение, что вашего друга, Ричарда Эбернети, могли убить? Это подозрение или, если хотите, предположение основывается только на одном факте – на фразе, которую Кора Ланскене произнесла во время похорон Ричарда Эбернети. Уберите эту фразу, и ничего больше не остается. Тот факт, что она сама была убита на следующий день после свадьбы, может быть простым совпадением. Правда состоит в том, что Ричард Эбернети действительно умер неожиданно, но за ним следил врач с хорошей репутацией, у которого никаких сомнений не возникло и который подписал свидетельство о его смерти. Ричарда похоронили в гробу или кремировали?

– Кремировали, в соответствии с его последней волей.

– Да, так и положено. А это значит, что свидетельство подписал еще один врач и у него тоже не возникло никаких сомнений. Таким образом, мы опять возвращаемся к самому важному моменту – что сказала Кора Ланскет? Вы там были и слышали это. Она сказала: «Но ведь его же убили, нет?»

– Именно так.

– И самое главное – вы поверили, что она сказала правду.

– Да, поверил, – согласился адвокат, чуть поколебавшись.

– А почему?

– Почему? – повторил вопрос Энтвисл, слегка удивившись.

– Вот именно – почему? Потому ли, что еще раньше, где-то в глубине души, у вас уже возникли сомнения насчет смерти Ричарда?

– Нет-нет, совсем нет! – покачал головой юрист.

– Значит, это связано с самой Корой. Вы хорошо ее знали?

– Я не видел ее лет двадцать.

– А вы узнали бы ее, если б встретили на улице?

Энтвисл задумался.

– На улице я бы мог пройти мимо нее, не узнав. Она была тоненькой девочкой, когда я видел ее последний раз, а сейчас превратилась в коренастую, потрепанную жизнью пожилую женщину. Но мне кажется, что, как только я заговорил бы с ней, я сразу узнал ее бы. У нее и теперь была та же самая прическа, что и в юности, – прямая челка, сквозь которую она смотрит на вас, как робкое животное, а кроме того, у нее была очень специфическая, отрывистая манера говорить, при которой она сначала наклоняла голову к плечу, а уже потом произносила что-то невероятное. Понимаете, она – личность, а личность всегда очень индивидуальна.

– То есть она осталась той же Корой, которую вы знали много лет назад. И продолжала говорить невероятные вещи! А вот те вещи, невероятные вещи, которые она говорила в прошлом, – они обычно подтверждались?

– В этом-то и была ее основная проблема! Когда о правде лучше было умолчать, она громко ее высказывала.

– И эта ее черта тоже не изменилась. Ричарда Эбернети убили, и Кора немедленно сообщила об этом.

Мистер Энтвисл пошевелился:

– Вы считаете, что его убили?

– Нет-нет-нет, мой друг, не так быстро! Давайте согласимся на том, что Кора думала, что его убили. Она была в этом уверена. Для нее это был скорее факт, чем гипотеза. И вот мы подходим к важному моменту – у нее должна была быть причина верить в это. Основываясь на том, что вы о ней знаете, мы предполагаем, что это была не просто попытка посеять раздор между членами семьи. А теперь скажите мне: когда она произнесла эти слова, все немедленно запротестовали, правильно?

– Совершенно правильно.

– А потом она засмущалась, сконфузилась и отказалась от своих слов, сказав, насколько вы можете припомнить, что-то вроде: «Но мне показалось, из того, что он сказал…»

Адвокат согласно кивнул.

– Мне бы хотелось вспомнить их поточнее, но в смысле произнесенного я не сомневаюсь. Она использовала слова «он сказал» или «он рассказал»…

– После этого неловкость ситуации была смягчена и все заговорили о чем-то другом. А сейчас, ретроспективно, вы не можете вспомнить никакого необычного выражения на чьем-нибудь лице? Что-то, что осталось у вас в памяти как… какая-то необычность? А на следующий день Кору убивают, и вы задаете себе вопрос: а не могло ли все это быть причиной и следствием?

Юрист снова пошевелился:

– Вам все это, должно быть, кажется фантастическим?

– Совсем нет, друг мой, – ответил Пуаро. – В случае если наше первое предположение правильно, то все выглядит вполне логично. Было совершено идеальное убийство – убийство Ричарда Эбернети. Все прошло просто прекрасно, и вдруг неожиданно появляется человек, который знает правду! Естественно, что этот человек должен как можно скорее замолчать!

– Значит, вы думаете, что это было… убийство?

– Так же, как и вы, mon cher[52], я думаю, – серьезно сказал Эркюль, – что это дело требует расследования. Вы предприняли какие-нибудь шаги? Вы рассказали о ваших подозрениях в полиции?

– Нет, – покачал головой мистер Энтвисл. – Мне показалось, что это не приведет ни к чему хорошему. Я представляю семью Эбернети – это моя основная позиция. И мне кажется, что если Ричарда действительно убили, то сделать это можно было только одним способом.

– С помощью яда?

– Вот именно. А тело уже кремировали, и никаких улик не осталось. Однако я хочу, чтобы здесь не оставалось никаких сомнений, и именно поэтому пришел к вам, Пуаро.

– Старый дворецкий, который служит в доме вот уже много лет, повариха и служанка – все говорит о том, что убийцей должен быть кто-то из этих троих…

– Пуаро, не пытайтесь отвлечь мое внимание в сторону. Кора знает, что Ричарда убили, но тем не менее соглашается молчать! Она говорит: я думаю, что все вы правы… Именно поэтому, на мой взгляд, в этом замешан член семьи, кто-то, кого сам убитый не стал бы публично обвинять. В любом другом случае, так как Кора любила своего брата, она никогда не согласилась бы молчать об этом убийстве. С этим вы можете согласиться? Я думаю именно так, – признался Энтвисл, – хотя каким образом в дело может быть замешан один из членов семьи…

Сыщик вдруг резко прервал его:

– Когда дело касается отравлений, то возможно практически все. Скорее всего, его отравили каким-то наркотиком, если он, как вы говорите, умер во сне и если при этом не было никаких подозрительных проявлений. Не исключаю, что этот наркотик давали ему довольно давно.

– В любом случае, – заметил юрист, – то, каким образом он мог быть убит, сейчас не очень актуально. Все равно мы никогда ничего не сможем доказать.

– Если говорить о смерти Ричарда Эбернети, то вы правы. Но ведь есть еще убийство Коры Ланскене. И когда мы поймем, кто убил ее, то получить доказательства будет не очень сложно. – Еще раз внимательно посмотрев на адвоката, сыщик добавил: – И вы, возможно, уже предприняли кое-какие шаги.

– Практически ничего. Я предпочел действовать методом исключения. Понимаете, для меня грустно думать, что один из членов семьи Эбернети – убийца. Я все еще никак не могу в это поверить. Поэтому я надеялся, что несколькими простыми вопросами смогу исключить некоторых членов семьи из списка подозреваемых. А может быть, кто знает, и всех их… Это означало бы, что Кора ошиблась в своих предположениях и ее убийца – это обычный случайный бродяга, который ворвался к ней в дом. Ведь если подумать, то ситуация достаточно проста – надо лишь выяснить, что члены семьи делали в тот день, когда была убита Кора Лангскнет.