Подвиги Геракла. После похорон (сборник) - Кристи Агата - Страница 48

– Несомненно. Но не размышления вернут мне мой кубок.

– Вы так считаете?

– Мне кажется, потребуются действия.

Эркюль Пуаро спокойно кивнул:

– Многие совершают ту же ошибку. Но я прошу у вас прощения, мистер Пауэр, мы отклонились от обсуждения нашего дела. Вы говорили, что купили этот кубок у маркиза ди Сан-Вератрино?

– Вот именно. Теперь я должен сказать вам, что его похитили до того, как он перешел ко мне.

– Как это случилось?

– В ночь перед торгами во дворец маркиза проникли – и украли восемь или десять предметов значительной ценности, в том числе и этот кубок.

– Что было предпринято по этому делу?

Пауэр пожал плечами.

– Полиция, конечно, взяла это дело в свои руки. Грабеж признали делом рук хорошо известной банды международных воров. Двоих из них, француза по имени Дюбле и итальянца по имени Риковетти, поймали и судили: у них нашли некоторые из украденных вещей.

– Но не кубок Борджиа?

– Но не кубок Борджиа. Насколько удалось узнать полицейским, в деле участвовали три человека: те двое, которых я назвал, и третий, ирландец по имени Патрик Кейси. Последний был опытным ночным вором-взломщиком. Именно он, как говорят, и украл все эти вещи. Дюбле был мозгом их шайки и планировал ограбления; Риковетти вел машину и ждал внизу, когда ему спустят добычу.

– А украденные вещи? Они делили их на три части?

– Возможно. С другой стороны, возвращенные предметы имели самую низкую стоимость. Вероятно, самые достойные внимания и красивые предметы поспешно контрабандой вывезли из страны.

– А что же третий, Кейси? Он так и не понес наказания?

– Не в том смысле, какой вы имеете в виду. Он был уже не очень молодым человеком, и мышцы его утратили гибкость. Две недели спустя он упал с пятого этажа здания и мгновенно погиб.

– Где это произошло?

– В Париже. Он попытался ограбить дом банкира-миллионера Дюволье.

– И кубок с тех пор так и не нашли?

– Вот именно.

– Его никогда не предлагали купить?

– Я совершенно уверен, что нет. Могу сказать, что не только полицейские, но также частные детективы искали его.

– А как же деньги, которые вы заплатили?

– Маркиз, очень щепетильный человек, предложил вернуть их мне, так как кубок похитили из его дома.

– Но вы не приняли его предложение?

– Нет.

– Почему?

– Скажем, потому, что я предпочел держать это дело в своих руках.

– Вы хотите сказать, что, если б вы приняли предложение маркиза, кубок, если его найдут, был бы его собственностью, тогда как сейчас он ваш по закону?

– Вот именно.

– Что стояло за такой вашей позицией?

Эмери Пауэр ответил с улыбкой:

– Я вижу, вы оценили этот момент. Понимаете, месье Пуаро, это очень просто. Я считал, что знаю, кто владеет кубком.

– Очень интересно. И кто же?

– Сэр Рубен Розенталь. Он был не только таким же коллекционером, но и моим личным врагом в то время. Мы соперничали в нескольких деловых сделках, и в целом я вышел победителем. Наша вражда дошла до высшей точки в борьбе за владение кубком Борджиа. Каждый из нас был твердо намерен завладеть им. Вопрос чести, более или менее. Назначенные нами представители торговались на аукционе.

– И ставка вашего представителя обеспечила вам это сокровище?

– Не совсем так. Я принял меры предосторожности и нанял второго агента, якобы представителя одного парижского дилера. Ни один из нас, вы понимаете, не захотел бы уступить другому; но позволить третьей стороне заполучить кубок, а потом иметь возможность потихоньку обратиться к этой третьей стороне – совсем другое дело.

– Фактически un petit déception[29].

– Вот именно.

– И он удался… А сразу же после этого сэр Рубен обнаружил, что его обманули.

Пауэр улыбнулся. Эта улыбка о многом говорила.

– Теперь я понимаю ситуацию, – сказал Пуаро. – Вы считаете, что сэр Рубен, не желая быть побежденным, намеренно заказал это похищение?

Эмери Пауэр поднял руку:

– О нет-нет! Ничего настолько грубого. Вот к чему все сводилось: вскоре после этого сэр Рубен приобрел бы кубок эпохи Возрождения неясного происхождения.

– Описание которого распространила полиция?

– Кубок не выставляли бы на всеобщее обозрение.

– Вы считаете, сэру Рубену было бы достаточно знать, что он им владеет?

– Да. Более того, если б я принял предложение маркиза, сэр Рубен мог бы потом заключить с ним частное соглашение, что позволило бы кубку законно перейти в его собственность. – Он немного помолчал, затем продолжил: – Но то, что я остался законным владельцем, оставило мне возможность вернуть свою собственность.

– Вы хотите сказать, – высказал Пуаро откровенное предположение, – что вы могли бы организовать его похищение у сэра Рубена.

– Не похищение, месье Пуаро. Я всего лишь вернул бы свою собственность.

– Но, как я понимаю, вам это не удалось?

– По очень веской причине. Кубка у Розенталя никогда не было!

– Откуда вы это знаете?

– Недавно произошло слияние нефтяных компаний. Теперь наши с Розенталем интересы совпадают. Мы союзники, а не враги. Я откровенно поговорил с ним на эту тему, и он сразу же заверил меня, что кубок никогда не принадлежал ему.

– И вы ему верите?

– Да.

– Значит, – задумчиво произнес Пуаро, – в течение десяти лет, вы, как говорят в этой стране, лаяли не на то дерево?

– Да, именно это я и делал! – с горечью ответил финансист.

– А теперь все надо начинать сначала?

Эмери Пауэр кивнул.

– И здесь начинается мое участие? Я – тот пес, которого вы пустили по старому следу, по очень старому следу…

– Если б это дело было простым, – сухо ответил Эмери Пауэр, – мне не пришлось бы посылать за вами. Конечно, если вы считаете, что это невозможно…

Он нашел нужное слово. Эркюль Пуаро выпрямился и холодно произнес:

– Я не признаю слова «невозможно», месье! Я только спрашиваю себя – достаточно ли это дело интересно для меня, чтобы я за него взялся?

Пауэр опять улыбнулся.

– Вот что в нем интересно: вы сможете сами назвать сумму своего гонорара.

Маленький человечек посмотрел на большого человека и мягко сказал:

– Значит, вы так сильно жаждете получить это произведение искусства? Нет, конечно!

– Скажем так: я, как и вы, не признаю поражений.

Эркюль Пуаро кивнул:

– Да, если выразить это так, – я понимаю…

– Кубок Вератрино? – заинтересованно спросил инспектор Уэгстафф. – Да, я все помню об этом деле. Я вел его с нашей стороны. Я немного говорю по-итальянски, знаете ли, поэтому поехал туда и обсудил с его «макаронниками». Кубок так и не нашелся по сей день. Это странно.

– Чем вы это объясняете? Продан в частные руки?

Уэгстафф покачал головой:

– Сомневаюсь. Конечно, есть слабая вероятность… Нет, мое объяснение намного проще. Он спрятан, и единственный человек, который знал о его местонахождении, умер.

– Вы имеете в виду Кейси?

– Да. Возможно, он спрятал кубок где-то в Италии, или же ему удалось контрабандой вывезти его из страны. В любом случае кубок до сих пор лежит там, где Кейси его спрятал.

Эркюль Пуаро вздохнул:

– Это романтичная теория. Жемчужины, засунутые в гипсовые отливки, – как назывался этот рассказ? «Бюст Наполеона»[30], не так ли? Но в нашем случае речь идет не о драгоценных камнях – это большая, массивная золотая чаша. Не так-то легко ее спрятать.

Уэгстафф неуверенно ответил:

– О, я не знаю. Полагаю, это можно сделать. Под доской в полу, что-то в этом роде…

– У Кейси есть собственный дом?

– Да, в Ливерпуле. – Он ухмыльнулся: – Там под полом ее не было. В этом мы удостоверились.

– А что насчет его домашних?

– Жена Кейси была порядочной женщиной, больной туберкулезом. Образ жизни мужа до смерти тревожил ее. Она была религиозна, ревностная католичка, но не могла решиться бросить его. Умерла пару лет назад. Дочь пошла в нее – стала монахиней. Сын был другим – яблоко от яблони упало далеко… В последний раз, когда я о нем слышал, он отбывал срок в Америке.