Подвиги Геракла. После похорон (сборник) - Кристи Агата - Страница 42

Тут мисс Поуп внезапно вспомнила, что визитер не является родителем, и резко прибавила:

– Что я могу для вас сделать, месье Пуаро?

– Я был бы рад узнать, каково нынешнее положение Уинни.

– Каноник Кинг приехал в Амьен и собирается забрать Уинни с собой. Самое мудрое, что можно сделать после того, что пришлось пережить девочке. Мы не принимаем болезненных детей, – прибавила она. – У нас нет специальных условий для ухода за инвалидами. Я сказала канонику, что, по моему мнению, лучше забрать ее домой.

– Что, по-вашему, произошло, мисс Поуп? – задал прямой вопрос сыщик.

– Не имею ни малейшего понятия, месье Пуаро. Вся эта история, как мне ее изложили, звучит совершенно невероятно. Я просто не могу себе представить, чтобы моя сотрудница, которая отвечала за девочек, в чем-то провинилась… Разве что, возможно, она могла бы обнаружить отсутствие девочки раньше.

– Вероятно, – спросил Пуаро, – к вам приходили из полиции?

Аристократическая фигурка мисс Поуп слегка вздрогнула. Она ответила холодно:

– Некий месье Лефарж из префектуры заходил ко мне узнать, не могу ли я пролить какой-то свет на ситуацию. Естественно, я не могла этого сделать. Потом он потребовал разрешения осмотреть сундук Уинни, который, конечно, прибыл сюда вместе с чемоданами других девочек. Я сказала ему, что за ним уже прислал другой полицейский; их отделы, как я понимаю, дублируют друг друга. Вскоре после этого мне позвонили по телефону и настаивали, что я отдала им не все вещи Уинни. Я с ними очень резко поговорила. Нельзя позволять официальным лицам давить на себя.

Пуаро глубоко вздохнул:

– У вас смелый характер. Меня это в вас восхищает, мадемуазель. Полагаю, сундук Уинни после доставки распаковали?

Казалось, мисс Поуп пришла в некоторое замешательство.

– Как обычно, – ответила она. – Мы живем строго по правилам. Вещи девочек распаковывают по прибытии, а потом убирают туда, где их будут хранить, по моему распоряжению. Вещи Уинни распаковали вместе с вещами других девочек. Естественно, потом их снова упаковали, и ее сундук был отдан точно таким же, каким его к нам доставили.

– Точно таким же? – спросил Пуаро.

Он подошел к стене.

– Это, разумеется, изображение знаменитого Кранчестерского моста, а вдали виднеется собор?

– Вы совершенно правы, месье Пуаро. Уинни, очевидно, нарисовала его, чтобы сделать мне сюрприз. Рисунок лежал в ее сундуке, завернутый в бумагу с надписью «Мисс Поуп от Уинни». Очень мило со стороны девочки.

– А! – произнес Пуаро. – А что вы о нем думаете – как о рисунке?

Сам он видел много изображений Кранчестерского моста. Этот сюжет каждый год представлялся в Академии, иногда в виде картины маслом, иногда в виде акварели. Сыщик видел хорошие рисунки, посредственные и даже ужасные; но никогда он не видел такого грубого изображения, как на данной картине.

Мисс Поуп снисходительно улыбнулась и сказала:

– Не следует разочаровывать девочек, месье Пуаро. У Уинни, конечно, будет стимул создать лучшую работу.

– Было бы более естественно, не правда ли, если б она нарисовала акварель? – задумчиво произнес Пуаро.

– Да. Я не знала, что она пробует писать маслом.

– А, – произнес Эркюль Пуаро. – Вы позволите мне, мадемуазель?

Он снял картину и отнес ее к окну. Рассмотрел ее, потом поднял глаза и сказал:

– Я хочу попросить вас, мадемуазель, передать мне эту картинку.

– Ну, в самом деле, месье Пуаро…

– Вы же не станете делать вид, будто она вам очень дорога. Эта картинка чудовищна.

– О, у нее нет никакой художественной ценности, я согласна. Но это работа моей ученицы, и…

– Я уверяю вас, мадемуазель, что эта картина недостойна чести висеть на вашей стене.

– Не знаю, почему вы так говорите, месье Пуаро…

– Я вам сейчас это докажу.

Сыщик достал из кармана бутылочку, губку, какие-то тряпочки и сказал:

– Сначала я расскажу вам маленькую историю, мадемуазель. Она напоминает сказку о гадком утенке, превратившемся в лебедя…

Он говорил и одновременно работал. По комнате разлился запах скипидара.

– Вы не слишком часто посещаете театральные представления?

– Нет, это правда; они мне кажутся такими тривиальными…

– Да, они тривиальны, но иногда поучительны. Я видел умный спектакль, где художница волшебным образом меняет свою личность. В одном облике она – звезда кабаре, великолепная и утонченная. А через десять минут превращается в малорослую, анемичную девочку с аденоидами, одетую в спортивную фуфайку. А еще через десять минут становится цыганкой в лохмотьях, которая предсказывает судьбу возле табора.

– Это возможно, конечно, но я не понимаю…

– Но я вам сейчас покажу, как в том поезде провернули такой же фокус. Школьница Уинни, со светлыми косичками, в очках, с уродующей ее зубной пластинкой, идет в туалет. Через четверть часа она появляется в облике «броской девицы», как выражается детектив-инспектор Хирн. Прозрачные шелковые чулки, туфли на высоких каблуках, норковое манто скрывает школьную форму, на ее кудрях так называемая шляпка – вызывающий кусочек бархата, а лицо – о да, лицо… Румяна, помада, пудра, тушь для ресниц! Каково настоящее лицо этой быстро меняющейся актрисы? Наверное, одному Господу Богу это известно! Но вы, мадемуазель, вы сами часто видели, как неуклюжая школьница чудесным образом превращается в красивую и ухоженную дебютантку.

Мисс Поуп ахнула:

– Вы хотите сказать, что Уинни Кинг загримировалась под…

– Не Уинни Кинг, нет. Уинни похитили еще в Лондоне. Наша быстро меняющаяся актриса заняла ее место. Мисс Бершо никогда не видела Уинни Кинг; как она могла знать, что школьница с косичками и скобкой на зубах – это не Уинни Кинг? Пока все идет хорошо, но самозванка не может позволить себе явиться сюда, так как вы были знакомы с настоящей Уинни. Поэтому она исчезает в туалете и – бац! – выходит оттуда женой человека по имени Джим Эллиот, в чей паспорт вписана жена! Светлые косички, очки, грубая пластинка на зубах, хлопчатобумажные чулки – все это можно спрятать в укромном месте. Но от грубых, неизящных туфель и шляпки – этой жесткой английской шляпки – приходится как-то избавиться, и они летят в окно. Позже настоящую Уинни перевозят через пролив – никто не ищет больную, одурманенную девочку, которую везут из Англии во Францию, – и тихо высаживают на обочине шоссе. Если ее все время пичкали скополамином, она очень мало помнит о том, что произошло.

Мисс Поуп во все глаза смотрела на Пуаро.

– Но зачем? Какова причина такого бессмысленного маскарада? – спросила она.

– Багаж Уинни! – серьезно ответил Пуаро. – Эти люди хотели переправить контрабандой из Англии во Францию кое-какую вещь, ту, что искали все таможенники, – краденый товар. Но какое место может быть более безопасным, чем сундук школьницы? Вас все знают, мисс Поуп, ваше учебное заведение пользуется заслуженной известностью. На Северном вокзале сундуки мадемуазель маленьких пансионерок пропускают одним грузом. Это же широко известная школа мисс Поуп! А потом, после похищения, что может быть естественнее, чем послать за багажом девочки якобы представителя префектуры?

Эркюль Пуаро улыбнулся:

– Но, к счастью, в школе принято распаковывать сундуки по прибытии, и ваш подарок от Уинни вынули, – только это был не тот подарок, который Уинни уложила в Кранчестере.

Он подошел к ней.

– Вы отдали эту картину мне. Теперь смотрите: вы должны признать, что она не подходит для вашей школы для избранных.

Он протянул ей полотно. Словно по волшебству, Кранчестерский мост исчез. Вместо него на нем появилась античная сцена в темных, тусклых тонах.

– «Пояс Ипполиты», – тихо произнес Пуаро. – Ипполита отдает свой пояс Гераклу. Картина Рубенса. Великое произведение искусства – но все равно не вполне подходящее для вашей гостиной.

Мисс Поуп слегка покраснела.

Рука Ипполиты лежала на поясе – больше на ней ничего не было… У Геракла на одно плечо была небрежно наброшена шкура льва. Плоть Рубенса – богатая, чувственная плоть…