I wanna see you be brave (СИ) - "nastiel" - Страница 24

Зик складывает руки на столе и устало роняет на них голову. Я подхожу к нему и беру первую же распечатку, лежащую выше всех в этой огромной стопке.

Айзек Лейхи — это имя мне хорошо знакомо. Мы были в одном классе до шестнадцати лет. Он был одним из тех лихачей, кто не перепрыгивал через несколько ступенек, когда спускался по лестнице, а я была той товаркой, кто не пела песни в общей столовой. Айзек застукал меня в библиотеке, когда я приклеивала книжку с рассказами к ноге и прятала её под подолом красной юбки в пол, чтобы принести брату. Мне вообще нельзя было находится там, как и ему — библиотека была открыта только для педагогов и школьников-эрудитов. Но мне удалось проскользнуть, как и ему. Там мы и познакомились. А спустя ещё какое-то время я поняла, что влюбилась. Возможно, в какой-то степени именно мальчик с кудрявыми волосами и глазами цвета неба предопределил мой выбор в пользу одной из самых неоднозначных фракций. После нашей церемонии выбора, когда Айзек, на удивление не только собственных друзей, пролил свою кровь на гладкие камни Альтруизма, я часто задавалась вопрос: если бы знала, что он уйдёт оттуда, выбрала бы Лихость?

— Я всё узнаю, — говорю я. Зик поднимает на меня глаза. — Я, в конце концов, теперь, мать его, лидер этой дурацкой фракции!

Зик вымученно улыбается. Я выхожу из диспетчерской. Хочу поискать Дерека по этажам штаб-квартиры, но замираю как вкопанная, когда замечаю в конце коридора Эрика, идущего в мою сторону. Мне приходится развернуться, идти совершенно в другом направлении и надеяться на то, что сам Эрик меня не увидел.

Ноги приводят меня к комнате, куда я сама не заходила со времён прохождения третьей ступени своей Инициации. Пейзаж страха. Я подхожу ближе к двери. Вижу на полу чёрную коробку для шприцев и чью-то кожаную куртку.

Я бы подумала, что там Четыре — единственный человек на свете, кто добровольно ходит в пейзаж, чтобы побороть своё итак минимальное количество страхов, — если бы не знала, что он сейчас работает с неофитами в симуляции.

Прижимаю ухо к двери. Ничего не слышно. Не моё дело, решаю я, и уже собираюсь уйти прочь, как дверь вдруг распахивается, едва не ударяя меня в лицо. Это Дерек. Запыхавшийся, он смотрит на меня стеклянным взглядом, словно не узнаёт. А затем вдруг хватает и прижимает к себе, обнимая. Его кожа липкая от пота и пышет жаром.

— Ты убьёшь меня, если не отпустишь, — с трудом выдавливаю я. — Ну и силища у тебя, Дерек!

Парень ослабляет хватку. Он отстраняется от меня на вытянутых руках и заглядывает в глаза.

— Я никогда не причиню тебе боль, — произносит он.

Я хмурюсь.

— Дерек, ты в порядке?

Он кивает. Отпускает мои плечи и перехватывает за кисти.

— А ты?

Я молчу. Нужно рассказать Дереку правду, но мне страшно. Я боюсь того, что он больше не будет смотреть на меня с таким доверием в глазах.

— Я искала тебя. Мне нужно кое-что тебе сказать.

— Ты по поводу камер? — перебивает Дерек. — Я сам узнал об этом только вчера. Макс сказал, что это не больше, чем мера предосторожности. Говорит, что наша фракция была создана для того, чтобы регулировать конфликты, поэтому нет ничего страшного в том, чтобы проявить немного инициативы. Джанин Мэтьюз — единственная, кто пошла на это добровольно. Альтруисты просто не стали спорить, как и товарищи. Больше всего конфликтов возникло с правдолюбами. Джек Кан сказал, что будет настаивать на городском голосовании.

— Что-то мне подсказывает, что Максу это не понравилось, — шепчу я.

— Ещё как. Странно всё это …

Я киваю. Грядёт что-то страшное — и так кажется не только мне. Я вижу это по лицу Дерека, по тому, как он подолгу смотрит куда-то выше моей головы, прежде чем продолжить:

— В ближайшие несколько дней Макс планирует устроить собрание лидеров для обсуждения, как он сам высказался, чего-то очень важного. Думаю, мы узнаем много нового.

Наконец-то у нас появится информация!

— Как часто ты сюда приходишь? — я перевожу тему, кивая на дверь за спиной Дерека. — Я думала, это игрушки только в стиле Четыре.

Дерек неоднозначно качает головой.

— Я не настолько фанатичен, как он. Прихожу только тогда, когда мне кажется, что я больше не вижу разницы между реальностью и кошмаром.

— Мне это знакомо, — сообщаю я. — Кстати, именно об этом я и хотела с тобой поговорить. — Голос срывается на хрип, я прочищаю горло. Дерек хмурит брови. — Эрик поцеловал меня. Дважды.

Дерек выпячивает челюсть и поджимает губы. Выпускает мои руки, разворачивается к двери и наклоняется за курткой. Быстрым движением надевает её, подхватывает в руки коробку со шприцами и снова обращает свой взгляд на меня.

— Ты даже ничего не скажешь? — спрашиваю я.

— А что ты предлагаешь мне сказать? Что я рад за вас?

— О чём ты говоришь? — я непонимающе развожу руками.

— Это Эрик, Вдова. Неужели, тебе было настолько одиноко, что ты выбрала его?

Дерек стремительно проходит мимо меня. Я нагоняю его и хватаю за руку. Он тут же вырывает её обратно — так по-детски, что это совсем не похоже на спокойного и сдержанного Дерека.

— Эрик был бы последним во всём Чикаго, кого я хотела бы поцеловать, — отрезаю я.

— Докажи, — парирует Дерек.

И тогда я хватаю его за воротник кожаной куртки, привстаю на носочки и с силой целую в губы. Слышу, как Дерек роняет коробку со шприцами на пол. Обе его руки тут же обвиваются вокруг моей талии. В голове всё мутнеет. Когда меня целовал Эрик, я могла думать лишь о том, что это неправильно, потому что он плохой, а это не в моём стиле — держать рядом с собой плохих людей. Сейчас же, когда Дерек вдруг разворачивает меня и прижимает к стене, я не могу думать ни о чём, кроме как о его губах, скользящих по моей шее.

Мы целуемся несколько минут. Затем я отстраняюсь, но руки Дерека не торопятся покидать мою талию. Я чувствую его пальцы на своей коже под футболкой, и от этого по спине бегут мурашки.

— Этого тебе достаточно? — выдыхаю я.

Дерек прижимается подбородком к моему лбу. Его щетина колет, но не приносит дискомфорта.

— Скажи мне, что ты хотела этого так же сильно, как и я, — просит он.

А я не могу. Но Дерек слишком хорошо меня знает, и поэтому когда его просьба остаётся без ответа, он не злится — лишь проводит рукой по моим волосам, ещё несколько мгновений обнимая, а затем уходит, ни проронив больше ни слова.

Спустя пару дней мы с Четыре снова встречаемся на привычном месте в спальне неофитов, чтобы написать на доске промежуточные результаты согласно второй ступени Инициации. После неё никто исключён не будет, но даже несмотря на это я счастлива как никогда: Стайлз на четвёртом месте, среднее время его симуляции — девять минут пятнадцать секунд. Он оказался не намного хуже меня — моё время было на пятнадцать секунд меньше. И я тоже была четвёртой.

— У тебя сейчас рот порвётся, — хохочет Четыре. Я толкаю его кулаком в плечо. — Да уж, вы действительно брат и сестра. Он молодец. Буду с тобой честен — я думал, что он потеряет контроль и не справится и за полчаса.

Мне не обидно слышать подобное в адрес брата. Он не очень похож на типичного лихача. Как и Трис. Но она — первая, с результатом в две минуты сорок пять секунд.

— А тебе стоит быть осторожнее, — произношу я, выводя на доске имя Кристины. Она — последняя. — Твоя девушка, похоже, не из робкого десятка.

— Трис — не моя девушка, — голос Четыре тут же становится металлическим.

— Заметь, что я ничего не говорила по поводу Трис, но ты сразу понял, кого я имею в виду.

Четыре смотрит на меня усталым взглядом. Его щёки покрываются лёгким румянцем. Теперь моя очередь смеяться. Однако, когда в спальню входит Эрик вместе с неофитами, я тут же прикусываю язык. Мел из моих рук падает на пол, оставляя белые следы. Но Эрик даже не смотрит на меня. Проходит вглубь, осматривает ранги на доске, а затем поднимает её над головой и вещает на гвоздь в стене.