Крестоносец: Железная Земля (СИ) - Астахов Андрей Львович - Страница 2

- Ага, с прибытием! - воскликнул он радостно. - Поедешь со мной в одной колонне, Лунатик.

- Слушай, сколько здесь знати! - шепнул я. - Я вообще туда попал, или нет?

- Все шутишь, друг мой? О, гляди, сам мессир Робер уже тут!

Я посмотрел в ту сторону, куда указывал де Фаллен-младший и увидел Робера де Кавальканте, великого госпитальера братства и самого молодого из командоров Высокого Собора. Я уже видел его во время выборов гроссмейстера и потому сразу узнал, даже несмотря на полутьму и дымную пелену от факелов, накрывшую плац - мессир Робер обладает весьма запоминающейся внешностью. Рослый красавец с лицом античного героя, гривой смоляно-черных волос, завитых мелкими кудрями и бородкой, заплетенной в косицу, спадающую на грудь. Золотая насечка, покрывавшая его великолепной работы доспехи, посверкивала в свете факелов. Его сопровождали два оруженосца: один вез штандарт с фламеньерским крестом-маскле на оранжевом поле, второй - с гербом дома Кавальканте, серебряным соколом на лазури. Великий госпитальер ехал в нашу сторону, отвечая на приветствия, и очень скоро приблизился к нам.

- С праздником, шевалье! - воскликнул он с улыбкой, глядя на меня. - И вы здесь? Очень рад, что вас тоже пригласили участвовать в шествии. Впрочем, чему я удивляюсь? Герой Порсобадо заслужил подобной чести.

- Благодарю, милорд командор, - ответил я, кланяясь. - С праздником!

Командор милостиво кивнул и поехал дальше, оставив меня размышлять над тем, чего же больше было в его словах - искренней радости или не менее искреннего изумления тем, что безродного выскочку пригласили на подобное действо...

- Скоро прибудут великий маршал и сам гроссмейстер, - зашептал Тьерри, - и парад начнется. Ты чего такой хмурый?

- Ничего, - я выдавил кривую улыбку. - Все отлично, друг мой. Все просто супер.

***

Да, трудновато будет описать эту картину!

Едва только солнце взошло над крышами Рейвенора, над цитаделью взревели сигнальные трубы и большие медные рога, и загрохотали десятки барабанов - праздничную процессию начали конные литаврщики, попарно выезжавшие из Церемониальных ворот на Золотой Путь. Следом шли девушки-дароносицы в белых накидках, разбрасывая на снег листья лавра и лепестки роз. К слову сказать, живые розы в Рейвеноре зимой большая редкость и стоят кучу денег. За дароносицами из замка выступила торжественным маршем сотня пешей стражи Фор-Маньен в черных расшитых золотым позументом куртках и волчьих шапках, вооруженная полэксами и алебардами, древки которых обвивали шелковые ленты и гирлянды. А потом из замкового собора Фор-Маньен двенадцать послушников ордена, облаченных в оранжевые одежды, вынесли носилки со статуей Матери-Воительницы, изображенной во фламеньерской броне и с мечом в руках, тоже увитой цветочными гирляндами и окруженной рядами горящих свечей. И вот тут я увидел такое, что забуду нескоро.

Когда носилки внесли на плац все бывшие тут рыцари и их сквайры немедленно спешились, преклонили одно колено и запели "Мечом Твое Слово исполним" - один из самых красивых и величественных хоралов, которые я когда-либо слышал. Еще во время искуса в Данкорке я выучил его слова, слышал и сам пел его много раз: этот псалом, по сути, гимн братства фламеньеров, всегда исполняли в дни больших праздников. Но теперь его пел весь цвет ордена, несколько сотен лучших воинов империи, и звучало это пение так, что мороз шел по коже. И теперь я вместе со всеми рыцарями пел его, встав на колено, чувствуя невероятную торжественность минуты, ощущая, как звуки псалма наполняют дрожью все мое тело:

Мечом Твое Слово исполним,

Смерти не устрашимся.

Коли Твой клич позовет нас -

В битву мы устремимся.

Мечом Твое Слово прославим

От края земли и до края,

Чтобы гордилась ты нами,

Как сыном матерь родная.

Смерть суждена нам - погибнем,

Выпьем из смертной чаши,

Зная, что в вечных чертогах

Примешь Ты души наши.

Слово за нас замолви

Перед Отцом небесным!

Пусть будет меч наш чистым,

Пусть будет сердце честным.

Ты от грехов нас очисти,

Боль утоли немного,

Сподобь нас, Мать Пресвятая,

Следовать верной дорогой!

Гимн был спет, прозвучала команда садиться на коней, и рыцари, составленные по землячествам, начали выезжать в колонну по два из замка, отряд за отрядом, к неудержимому восторгу тысяч заполонивших Золотой Путь горожан. Люди стояли по обочинам, на балконах домов, высовывались в окна и даже сидели на крышах, рискуя сорваться со скользкой обледенелой черепицы и переломать кости. Когда носилки со статуей вынесли из ворот Фор-Маньен, тысячи собравшихся вдоль улицы людей вставали на колени прямо в снег, бросая под ноги послушников живые и бумажные цветы, и стояли так, пока изображение проносили мимо них - а потом поднимались и восторженными криками встречали орденские колонны, которые следовали за статуей Матери. Увечные, больные, нищие продолжали ползти на коленях за статуей, рискуя попасть под копыта рыцарских коней, нестройно и жалостливо распевая молитвы и псалмы и пытаясь коснуться руками носилок или хотя бы одежд несущих статую послушников, а некоторые целовали следы, оставленные ими на снегу.

- Au forter a Matra Bei! - кричали горожане. - Слава! Слава!

Шествие орденских отрядов открывал сам великий магистр Берни де Триан - без шлема, в броне из темной стали без всяких украшений, в оранжевом плаще с вышитым на нем алмазным крестом. Нижнюю часть его лица скрывал массивный латный горжет с прорезанными в нем крестами-маскле, а серые глаза сверкали огнем. За магистром лорд-знаменосец вез величайшую святыню ордена и всей Ростианской империи - алую с золотом орифламму, с которой Матерь и ее воинство одержали победу над полчищами Зверя у ворот Мирны. В Данкорке отец Амори рассказывал нам, что этот штандарт своими руками сшили святые Арсения и Болдуин в ночь перед битвой. Увидев орифламму, народ вновь начал вставать на колени и петь псалмы. За лордом-знаменосцем следовали двадцать четыре сквайра, каждый со знаменем одного из конвентов братства.

Следом за великим магистром ехали рыцари из Рейвенора, их возглавлял маршал Ногарэ де Бонлис. Я был во второй колонне, вместе с рыцарями из Аверны, под началом Оливера де Фаллена. Тьерри встал в строй слева от меня.

- Здорово, да? - шептал он, глядя по сторонам. - Здорово?

Я кивал, соглашался. Происходящее и впрямь захватило меня. Я чувствовал что-то вроде эйфории, радостного возбуждения, то, что творилось вокруг меня, было похоже на сон. Мог бы я, человек двадцать первого века, представить себе, что стану свидетелем и участником такого истинно средневекового шествия? Это тебе не карнавал, не костюмированная реконструкция - все по-настоящему, все так реально, что реальнее не бывает. Все здесь настоящее - оружие, доспехи, святые реликвии, знамена, гербы, титулы. Никакой бутафории. И по-детски искренний восторг и вера всех этих людей, знатных и простолюдинов, рыцарей и горожан, по-настоящему впечатляют...

Я будто впал в транс - дружное пение и крики горожан, грохот барабанов, стук множества копыт и мерное лязганье брони всадников действовали на сознание гипнотически, - и даже не заметил, как мы доехали до пересечения Золотого Пути с другой улицей. На перекрестке стоял памятник императору Винцению Златорукому, разгромившему флот вольных корсаров в битве у острова Тирай двести лет назад. Здесь тоже были сотни людей, и они встретили нас восторженным ревом. Мы продолжали ехать, и вот тут ко мне подбежал какой-то парень в простой темной одежде и капюшоне, ухватился рукой за луку моего седла. Свободной рукой он сделал мне знак наклониться к нему, что я сделал, немного озадаченный его поведением.

- Шевалье, император ждет вас после парада, - шепнул мне парень. - Следуйте к Серебряным воротам резиденции Марценция. Я буду ждать вас. Это приказ.