Кровь и розы (ЛП) - Айслинн Керри - Страница 12

Амстердама. Я же хранил молчание.

После этого новости появлялись всё реже. Слухи разносятся

быстро, но дороги между городами длинны и путешествия занимают

много времени. И всё же, несмотря на это, сплетни распространяются

– такие же нескончаемые и надоедливые, как жужжание мух.

Я с головой погрузился в работу, полагая, что это, по крайней

мере, будет отвлекать меня от мыслей о Майкеле. Но толку не было. Я

не мог отделаться от происходившего даже будучи со своими

клиентами. Девушки гордились тем, что какое-то время наш бордель

пользовался вниманием вампира, и обожали хвастаться этим. В

конечном счете, стало известно, что он приходил раз за разом именно

ко мне.

Вот тогда нас стали посещать другие вампиры. Девочки толпились

вокруг них так же отчаянно, как в свое время окружали Майкеля. А

когда выяснилось, что все вампиры приходили, чтобы взять

покровительство надо мной, совершенно игнорируя девушек, те разом

ополчились против меня. Хэди обвинила меня в жадности и не верила,

когда я настаивал, что ничего от них не хочу.

Приходя, вампиры тщательно изучали меня, словно занятную

диковинку. Я смиренно сносил этот осмотр до тех пор, пока они не

принимались задавать мне вопросы о Майкеле. Они хотели знать, что

он видел во мне.

— Еду, — прямо отвечал я им. — Вот и всё, чем я был для него.

Но когда они просили насытить их, я решительно отказывал.

Они пытались добиться своего ещё пару дней, а потом

переставали появляться. Как бы там ни было, моих смертных

клиентов разубедить оказалось гораздо сложнее. Вскоре в постели я

только и делал, что отвечал на вопросы о нем, хотя как раз он должен

был занимать мои мысли меньше всего. Мужчин привлекало то, что

они будут ласкать того, к кому прикасался Майкель фон Трит.

Один из клиентов – я уже какое-то время с ним встречался и

успел проникнуться к нему теплыми чувствами – схватил меня, когда я

собрался раздеться, и спросил:

— Правда, что тебя покупал вампир?

— Да, — скучающе ответил я ему. В последнее время всех

интересовало во мне только это. — Но он хотел только поесть. Он не

пускал меня к себе.

Это не было ложью. В обоих случаях, когда мы делили постель,

он ни разу не платил мне.

— Он кусал тебя? — Казалось, мой клиент получал удовольствие.

— Куда? Покажи мне.

Я подчинился – именно за это мне и платят. Развернув запястья, я

позволил ему осмотреть кожу и повосторгаться тем фактом, что она

оставалась совершенно гладкой, а потом коснулся горла и рассказал,

что там он кусал тоже, но только однажды.

Он обнял меня и склонился ближе, чтобы царапнуть своими

тупыми человеческими зубами по месту, на которое я указал, а потом

сполз к запястьям и повторил то же самое с каждым из них. Я не мог

не думать о том, что так он пытается поставить свою метку поверх той,

что уже впечаталась в мою кожу.

Я выкинул его из своей комнаты, отправил вслед за ним его

кошелек, а после сел на постель, содрогаясь от отвращения.

В следующий раз, когда клиент попытался заговорить со мной о

вампире, ушел уже я – вернее, выскочил на свежий летний воздух. Я

пошел вдоль канала прочь из де Валлена, к пекарне. Взяв

свежевыпеченную сладкую булочку, я встал под деревом, чтобы

съесть её. Листва бросала на золотистую корочку пеструю тень,

которая менялась и качалась от каждого порыва ветра. Я смотрел, как

крапинки света танцуют на булочке, на моей коже, и вдруг пришла

непрошеная мысль: «Майкель захочет услышать об этом. Я должен

запомнить, чтобы рассказать ему».

Выкинув остатки булочки в воду, я откинулся на дерево и потер

ладонями лицо.

Всё, что у меня было, оставалось в комнате борделя, но я не мог

собраться с силами, чтобы вернуться туда. Я не мог оставаться в де

Валлене, не вбирая его в себя с каждым вдохом, не слыша свежих

слухов о нем, не видя его в глазах каждой сплетницы. Половину

монет, лежавших в моем комоде, заплатил мне он. Всепоглощающее

желание сбежать, оставить всё позади и никогда не слышать его

имени, было безгранично.

Но вместо этого я, повинуясь долгу, добрался до борделя и

поднялся в свою комнату. До того, как солнце село и очередная полная

клиентов ночь поглотила нас, я спрятал самое ценное в маленькую

сумку, собрал остальные пожитки и попрощался с Элизой.

Она уставилась на меня, на коробку у меня подмышкой, на сумку

в моих руках, и поняла то, чего я не сказал вслух.

— Куда ты пойдешь? — спросила она, обнимая меня.

Я не мог ответить ей, потому что сам не представлял куда. Я знал

только, что больше ни секунды не могу оставаться в Амстердаме.

Поцеловав её на прощание и пожелав удачи, я покинул де Валлен

и купил место в первом же попавшемся мне экипаже, отправлявшемся

из города на юг.

Мы прибыли в Делфт – через него проезжал любой идущий на юг

экипаж. Пока коней поили, кормили и перепрягали, пассажиры

выбрались из кареты немного передохнуть. Я, в отличие от остальных,

попросил кучера снять с крыши мой багаж.

Пару секунд он пристально смотрел на меня.

— Если вы опоздаете, экипаж ждать не будет, — сказал он. — И

денег своих вы назад не получите.

— Я знаю, — ответил я. — Если понадобится, поймаю другой

экипаж.

Он пожал плечами и стащил мою сумку. Закинув её на плечо, я

отправился к центру города.

Здесь, как и в Амстердаме, были каналы, в глубине которых

плавали рыбы, а по краям цеплялись лилии. Я гулял, слушая ветерок

и болтовню людей. Остановившись, я купил себе на обед сосиску, а

когда подошло время отправления экипажа, я понял, что ушел от него

слишком далеко, чтобы успеть вовремя. Поправив сумку на плече, я

продолжил путь.

Солнце село, и вскоре мой желудок заурчал, так что я нашел

таверну, заказал себе кое-что перекусить и занял место в глубине

зала, чтобы не видеть бликов на воде. Время шло, толпа шумела всё

громче, и вскоре какой-то мужчина заговорил о Майкеле.

В конечном счете, это должно было случиться. Может, Делфт – то

ещё захолустье по сравнению с Амстердамом, но сплетни здесь

работают так же, как и везде. Я прислушивался достаточно долго,

чтобы уловить, что его видели у Марейна с дюжиной девушек на

коленях, а потом перестал вникать. От представшей в воображении

картины у меня внутри всё перевернулось.

Выпив ещё три кружки пива, я сидел, повесив голову и пытаясь не

слушать. Я не собирался ни о чем спрашивать, пока тот мужчина не

направился к выходу. Именно в этот момент внезапно стало жизненно

важно разузнать хоть что-нибудь. Бросив монеты на стол, я выскочил

из таверны, таща сумку за собой.

Поймал я его уже на улице. Он с сомнением смотрел на меня,

пока я пытался отдышаться.

— Прошу прощения, извините... Вы не подскажете, где это – «У

Марейна»?

Он презрительно фыркнул. Задай мне кто подобный вопрос, с

головой выдающий чужака, в Амстердаме, я отреагировал бы так же.

— Конечно, это вниз по Хутерштраат, возле канала.

Пока я невнятно благодарил его, он ушел. Я направился вдоль

канала, к которому выходили дюжины улиц – словно ручейки,

впадающие в реку. Я бродил, пока у меня не заныли ноги, но всё же

нашел узенький переулок, соединявший две оживленных улицы.

«У Марейна», к моему облегчению, оказалось не борделем, а

таверной, достаточно большой и ухоженной, чтобы дела там шли

успешно, хотя в это время суток большинство клиентов покидало

заведение, а не стремилось внутрь. Я стоял на противоположной

стороне улицы и смотрел, как сияют в ночи фонари. Глубоко вздохнув,