Е2-Е4 или совсем другая история. Часть 1. Начало (СИ) - "Рада Девил" - Страница 1

========== Глава 1 ==========

Солнышко, совсем недавно удачно одолевшее зенит и плавно скользящее с небосклона, плескалось лучами в небольшом озере, сыпля вокруг радужными искрами. Легкий ветерок поддерживал его игру, собирая водную гладь мелкими складочками ряби. Парк, раскинувшийся вокруг водоема, чуть слышно шелестел листьями деревьев. Он дарил ветерку смолистый запах нагревшейся на солнце хвои сосен, которые темно-зелеными пятнами выделялись на фоне ясеней и дубов. Вокруг все дышало спокойствием и дружным согласием.

Недалеко от озера установлена незамысловатая белая беседка, увитая диким виноградом и плющом. Несколько столбов, с невысоким решетчатым заборчиком между ними, поддерживают слегка коническую крышу, прикрывающую от яркого летнего солнца стол с небрежно стоящими вокруг него стульями из ротанга. На сиденья стульев для удобства брошены яркие плоские подушки. Сегодня беседка не пустует. Двое мужчин расположились на свежем воздухе, чтобы сыграть партию в шахматы и немного развлечься разговорами обо всем и ни о чем, как это часто бывает у добрых друзей.

— Том, снова е2-е4? Абсолютно никакого разнообразия. Ты с таким упорством начинаешь каждую партию с этого хода, что стал стопроцентно предсказуем, — молодой мужчина с достаточно длинными прямыми черными волосами дернул головой, отбрасывая упавшую на глаза челку, и насмешливо посмотрел на соперника по игре.

— А зачем что-то менять? Ты ведь не можешь сказать, что игра всегда идет по одному и тому же пути? Не можешь, потому что это не так. К тому же мне нравится такое начало партии. Это, как в моей жизни, — обронив загадочную фразу, Том улыбнулся партнеру.

Глаза цвета майского неба с хитринкой следили за реакцией на прозвучавшие слова. Любопытство и жажда новых историй из жизни друга светились во взгляде его молодого товарища. То, что мужчины были друзьями, становилось очевидным для каждого, кто мог понаблюдать за ними хотя бы пять минут. Раскрепощенные позы, расслабленность и доверчивые взгляды, легкое подшучивание и поддразнивание в разговоре, отсутствие неловкости при касании рук. Все говорило о том, что они давно знакомы и находят общество друг друга приятным.

— Расскажешь? — поднимая черную фигурку из оникса, молодой мужчина сделал ответный ход.

— Тебе интересно? — вопросом на вопрос ответил Том, рассматривая положение фигур на доске. Казалось, он прекрасно знал, что его другу это интересно, но тянул время, выигрывая себе несколько секунд для обдумывания следующего хода.

— Шутишь? — черные глаза распахнулись в притворном недоумении.

— Нет, Северус. Не шучу. Тебе действительно интересно узнать, что со мной происходило, когда я был сопливым мальчишкой? Тебя всегда интересовали более серьезные вещи, — пожал плечами Том, определившись со следующим ходом.

— Рассказывай. Слишком много отговорок. Ты явно набиваешь цену своей истории, — почти без раздумий была передвинута следующая шахматная фигура на доске.

— Это не просто история, Сев. Это - история моей жизни. И рассказывая ее, я буду чувствовать себя еще старше, — возразил Том, поясняя свою нерешительность.

— Снова хочешь услышать дифирамбы твоей молодости и красоте в моем исполнении? — хмыкнул Северус и беззлобно добавил: — Позер.

— Ничего подобного. Я не позер. Но мне нравится, когда ты говоришь мне, какой я еще не старый, — довольная улыбка на лице, обладателю которого никак не дашь больше тридцати пяти - сорока лет, подчеркнула правдивость слов.

— Хватит предисловий. Так что же в своей жизни ты сравнил с привычным началом шахматной партии? Какие «е2-е4» сопровождают твою жизнь, Том? — только очень внимательный человек мог бы заметить в тоне Северуса легкое нетерпение.

— Ты сам попросил, потом не жалуйся, что было скучно и неинтересно, — Том сделал очередной ход и откинулся на спинку стула. Взгляд его слегка затуманился, словно он вглядывался в свое прошлое. — Ты уже знаешь, Северус, что я рос и воспитывался в приюте. Отца я никогда не знал, а мать умерла, произведя меня на свет. Я всегда задавался вопросом, почему она, будучи ведьмой из сильного древнего рода, не смогла пережить рождения ребенка? Возможно, просто не хотела жить? Или она была не так сильна магически, как мне бы того хотелось, и это я своим появлением на свет виновен в ее гибели, вытянув из матери последние силы при рождении? Теперь я никогда этого не узнаю. Но такие вот обстоятельства моего рождения повлияли на всю мою жизнь. Позже я много времени провел в поисках своих родственников и лет в двадцать узнал, что мою мать Меропу Гонт проиграл в карточной игре хозяину поместья Литтл-Хэнглтон Томасу Риддлу ее родной отец Марволо. Там, в поместье, убираясь в господском доме, моя мать и познакомилась с сыном хозяина, который стал моим отцом. Я ношу его имя — Том. Том Риддл. В местной церквушке неподалеку от того поместья я нашел запись о браке Меропы Гонт и Тома Риддла. Так развеялись мои детские страхи, что я ублюдок, нагулянный неразборчивой в связях матерью, — Том печально усмехнулся, признаваясь в детских переживаниях. — Но, по-видимому, счастливые новобрачные, — тут в его голосе прозвучали нотки разочарования и сарказма, — не жили одной семьей. Никто из тех, кто хоть раз побывал в поместье, не мог вспомнить жену хозяйского сына. Отец и его родители умерли в своем доме в Литтл-Хэнглтоне, когда я был уже практически взрослым. Что странно — умерли все они в один день при неизвестных обстоятельствах. Я видел их могилу года через три после их смерти. Так что ни отца, ни деда с бабкой я не застал в живых. Да и старый Марволо Гонт, имя которого также досталось мне, к тому времени давно умер в Азкабане, как и брат моей матери. Их осудили за какие-то неправомерные действия в отношении магглов и злостное раскрытие тайны магического мира. Приблизительно такую формулировку мне удалось отыскать в старых министерских документах. Так вот…

Том перевел взгляд на Северуса, сделавшего свой ход, безмолвно спрашивая, не ошибся ли он, подставляя так явно свою фигуру под удар. Тот покачал головой, подтверждая свой выбор.

— Да.… Это все я тебе рассказал, — Риддл внимательно разглядывал положение фигур на шахматной доске, пытаясь вычислить, зачем противник сделал такой рискованный ход, — чтобы ты понял, что в один прекрасный для мира день, когда заканчивался один год и начинался другой, в сиротском приюте появился новый воспитанник, которому был час от роду. В документах, заведенных на ребенка тридцать первого декабря 1926 года, было указано, что мать умерла родами, отец неизвестен, по желанию умирающей матери ребенка назвали Том Марволо Риддл. Это все, что я знал о своей семье до тех пор, пока сам не занялся их розысками после окончания школы. Как видишь, карточная игра деда направила мою мать к моему отцу. Вот так ее величество Игра вмешалась в мою судьбу в первый раз еще до моего рождения, — Том почесал кончик носа, склонил голову к плечу, рассматривая фигуры на шахматной доске и, наконец-то решившись, сделал свой ход. Обратив внимание на притихшего Северуса, он ответил улыбкой на его внимательный и заинтересованный взгляд.

— Когда мне было года четыре, а может и пять, я уже точно не помню, в сиротский приют пришла молодая пара, — продолжил свою историю Риддл. — Во всем их облике явственно проступал немалый достаток. Они искали мальчика, который стал бы товарищем по играм их маленькому сыну, а позже смог бы прислуживать ему. Раньше часто такое практиковали. Вырастая с малолетства с будущим хозяином, мальчик становился преданным и неподкупным слугой. Так вот, выбор этой богатой пары пал на меня и на еще одного моего ровесника. Я был черноволосым и синеглазым, а мой соперник хвастался белокурыми волосами и темными, как чернослив, глазами. Пара никак не могла выбрать одного из нас, и тогда молодой мужчина вынул из кармана монету и подбросил ее в воздух. Вот так игра в «Орел или решка» оставила меня в приюте еще на долгие годы, отправив блондина жить в господском доме, — Том немного печально улыбнулся своим воспоминаниям. — Тебе не наскучило?