Ассимиляция - Вандермеер Джефф - Страница 15

– А что вообще происходит? – спросил Брэд.

– Знаю не больше твоего. Звонил пожарным, там говорят, что все вроде бы в порядке. – Что-то в его голосе менялось, когда он говорил с Брэдом: появлялся какой-то гнусавый южный акцент, и Саула это раздражало.

– А можно подняться и взглянуть в телескоп? – Ну прямо как Глория, так и сгорает от нетерпения полюбоваться на сегодняшнее происшествие.

Но не успел Саул ответить, как к ним подскочили Генри и Сьюзен.

– Фотосессия! – провозгласила Сьюзен с веселой улыбкой. К камере у нее был прикреплен довольно массивный телескопический объектив, а широкий ремень, свисающий с шеи, придавал ей какой-то девчачий вид.

– А зачем вам эти снимки? – спросила Глория.

Тот же вопрос хотел задать и Саул.

– Просто для отчета. Мы создаем фотокарту этого региона, так что нужны и снимки людей, которые здесь проживают. К тому же, как видите, и день выдался чудесный, солнечный, – с широкой и какой-то хищной улыбкой ответила Сьюзен. Правда, небо немного посерело, накатывали облака, и вдали от побережья уже наверняка пошел дождь.

– Да. Так как насчет группового снимка вас, вашего помощника, ну и девочки, конечно? – спросил Генри, не удостоив Глорию даже взглядом. Он так пристально изучал физиономию Саула, что тому стало неловко.

– Ну, не знаю… – протянул Саул, которого раздражала их настырность. К тому же он так же хотел отмежеваться от Брэда, который официально вовсе не был его помощником.

– А я согласна, – пробормотала Глория, сверкнув глазами. Сьюзен потянулась погладить ее по головке. Сперва Глория смотрела так, точно вот-вот укусит ее за руку, но потом что-то буркнула и просто отступила.

Генри подошел к Саулу.

– Что за фотография маяка без его смотрителя? Куда это годится? – спросил он, но вопрос был чисто риторический. – На севере, – продолжил меж тем Генри, – вы были священником. Но если беспокоитесь о прихожанах, которых там оставили, то не стоит, это не для публикации. Ну правда, что за снимок маяка без смотрителя?

Это вывело Саула из равновесия.

– А это вы откуда знаете? – спросил он.

Но Брэда эта новость развеселила, и он вмешался прежде, чем Генри смог ответить:

– Ох уж этот Саул! Настоящий головорез! Разыскивается в десяти штатах. Если появится снимок, ему конец!

Неужели следует придавать значение какому-то там снимку? Пусть даже он не закончил свои дела на севере. Нет, не то чтобы он бежал, да и фото это не появится в газетах…

Ветер набирал силу. И вот, вместо того чтобы спорить, Саул достал из кармана кепку, решив, что если наденет ее, то хоть как-то замаскируется, хотя зачем ему маскироваться? Иррациональная мысль. Возможно, не первая иррациональная мысль с тех пор, как он решил стать смотрителем маяка на Забытом берегу.

– Сказали все «с-ы-ы-р»! Сказали «нет секретов». На счет три!

Нет секретов?..

Брэд решил принять позу стоика – еще одна попытка подшутить над ним. Глория, желая выглядеть драматично, заставила всех ждать, пока она натянет капюшон куртки на голову, потом побежала к скалам – словно в знак протеста, чтобы Сьюзен не смогла поймать ее в фокус. Оказавшись там, она стала карабкаться наверх, потом развернулась и начала спускаться, повизгивая от восторга и выкрикивая беспричинно:

– Я монстр! Я монстр!

И вот на счет три Сьюзен замерла, слегка согнула колени, точно находилась на палубе корабля в шторм. А потом дала сигнал.

– Нет секретов! – раньше времени выпалил Брэд с энтузиазмом, о котором мог бы пожалеть, с учетом того, что не раз привлекался за наркотики.

А потом из камеры полыхнула вспышка, и в уголках его глаз стали плавать черные точки, замутняя периферическое зрение, собираясь в стаи, и оставались там дольше, чем можно было счесть нормальным.

Они вырвались из этого ужасного коридора между миром и Зоной Икс, и сразу стало нечем дышать, и Контроль на миг растерялся, но затем почувствовал сильный толчок в спину – это была Кукушка. Рюкзак тянул его вниз, заставляя бороться с затягивающей тяжестью соленой воды, обжигающей глаза, стискивающей горло. Он крепко сжал губы, чтобы не захлебнуться, стараясь не обращать внимания на целый рой пузырьков, поднимавшихся вокруг головы и над ней. Сумел как-то подавить панику и свой собственный крик, приспособиться к ощущению, что о него трутся и давят сразу тысячи шершавых и одновременно гладких поверхностей, как дверь, превратившаяся в стену, режущая его пальцы, хлещущая по рукам и ногам, будто он материализовался в центре подводного торнадо, состоящего из сверкающих ножей, где Уитби, и Лаури, и Грейс, и его мать-шпионка, и все это чертово племя Южного предела хором кричат ему: Прыгай! – отражаясь в тысячах серебристых осколков. Даже когда легкие его наполнились водой. Даже когда он отчаянно пытался освободиться от рюкзака, предательски тянущего его ко дну, но при этом не потерять документ Уитби, запустив руку внутрь, хватая, выдирая страницы, те вырывались и всплывали, остальные же камнем пошли вниз, во тьму и муть, вместе с рюкзаком – подводным надгробием.

Он мельком заметил, что Кукушка уже поднялась, проскользнула мимо него и направилась к какому-то блестящему желтому яйцу с расплывчатым нимбом вокруг – возможно, это было солнце. Сам он все еще впитывал воду, а вокруг кружили и вертелись серебристые ножи, неодобрительно уставившись на него плоскими глазами. И еще эти страницы – они плавали и над головой, и под ногами, прилипали к одежде, потом отлеплялись и попадали в миниатюрные водовороты, которые сопровождали косяки рыбы. Какую-то долю секунды он, задыхаясь, всматривался в строку из текста, затем его толкнуло в грудь что-то тупое и мощное.

Изголодавшийся по кислороду мозг все же сообразил: появился истинный левиафан подводного царства. Они попали в косяк крупной рыбы, возможно, барракуд, и вот теперь на них напал еще более крупный хищник. Его охватило ужасное ощущение пустоты, так бывает в свободном падении… расстояние сокращалось, акула невероятных размеров ворвалась в этот водоворот из рыбы и окрасила воду алым облаком. Какой-то мегалодон[7]… пузырьки воздуха сочились изо рта, словно крошечные лживые фразы о мире, ополчившемся против него.

«Лаури», оставляя за собой след из потрохов, проплыл так близко от Контроля, что тот отшатнулся, а потом приблизился, да так, что едва не оцарапал ему жабрами щеку. Окаймленные острым твердым кружевом, они трепетали с просто невообразимой силой и скоростью, вода с ревом ударила ему в ухо, словно кулак, и огромный, но странно нежный глаз, что находился теперь слева, уставился прямо на него. Затем чудовище толкнуло его брюхом, и без того избитое тело заныло от боли, а в довершение всего мегалодон так наподдал Контролю хвостом, что в голове загудело, его отшвырнуло, и он против воли открыл рот, а потом увидел, что желтенький шарик над головой становится все меньше и меньше. «Бери пушку, Контроль, – сказал дед. Достань из-под сиденья. А потом прыгай!»

Неужели Лаури или кто-то другой знал фразу, которая могла его спасти?

Консолидация власти.

Неоправданный риск.

Вперед и вперед.

Без движения нет размышления.

Как бы не так. И, однако, среди этого хаоса и бурления вокруг чья-то знакомая рука вдруг ухватила его за запястье и рывком потащила за собой наверх. Словно он не был лишь сгустком обрывистых и постыдных воспоминаний, израненной тушкой, обрывком тайнописи, но кем-то заслуживающим его спасения, кем-то, кого еще можно спасти.

Он брыкался, бил ногами пустоту, словно висельник, а рыбный косяк снова сплотился, и в тело его тыкались сотни этих гладких и одновременно шершавых носов, а он поднимался все выше, и вокруг потемнело от потока быстрых мелькающих тел, этой нескончаемой плоти, образующей ненасытный вихрь, из которого он мог вырваться, а мог и сгинуть в нем навсегда.