Сказки братьев Гримм (сборник) - Пулман Филип - Страница 67

Источник: место происхождения – Богемия, имя рассказчика неизвестно.

Похожие истории: Александр Афанасьев, «Рога» («Народные русские сказки»); Катарина М. Бриггс, «Фортунатус» («Английские народные сказки»); Итало Кальвино, «Краб с золотой икрой» («Итальянские народные сказки»).

Как часто встречается у братьев Гримм, здесь присутствуют две истории, «сшитые» воедино. Как только охотник заполучил птичье сердце и волшебный плащ, теоретически с ним могли произойти какие угодно приключения. История о салате (в некоторых переводах – капусте), который превращает всех, кто его съест, в ослов, не имеет логической связи с первой частью сказки, и тем не менее как нельзя лучше ей подходит.

В русской версии Александра Афанасьева из-за еды (двух сортов яблок) у героев вырастают или исчезают рога на голове, что не вызывает такого неудобства, как превращение в осла, но столь же необъяснимо.

Особенно меня привлек в этой сказке легкий и приветливый характер молодого охотника. Удивительно, как мало требуется деталей, чтобы раскрыть характер героя.

Жила-была женщина, и было у нее три дочери. Старшую звали Одноглазка, потому что был у нее один глаз посередине лба. Вторая звалась Двуглазкой, у нее, как и у всех людей, было два глаза, а самую младшую называли Трехглазкой, потому что было у нее три глаза, третий – посреди лба, как у старшей сестры.

Двуглазка выглядела, как все, и поэтому сестры с матерью все время над ней издевались.

– Ты двуглазое чудище, – говорили они. – Чем ты отличаешься от простолюдинов? Ты совсем не нашего рода.

Они одевали ее в старые платья, кормили остатками со стола, и не было ей никакой жизни с ними.

Однажды Двуглазке пришлось идти в поле и пасти козу. Была она, как всегда, очень голодна. Обычно на завтрак она соскребала остатки каши со стенок грязной кастрюли, а в этот раз каша пригорела. Присела она на пригорок и начала плакать. Чуть успокоившись, она подняла голову и увидела – стоит перед ней пожилая ведунья с доброй улыбкой.

– Двуглазка, почему это ты плачешь?

– Я плачу оттого, что у меня два глаза, как у всех людей, – ответила девушка. – Как у вас, например. Мать с сестрами меня ненавидят, все время толкают, дают донашивать только старые платья и кормят остатками со стола. Сегодня на завтрак они мне дали соскрести остатки каши со стенок кастрюли, а каша пригорела.

– Вытри слезы, Двуглазка, – сказала ведунья, – я открою тебе один секрет, и ты больше никогда не будешь голодная. Просто скажи козе:

и перед тобой сразу же появится стол со всякими яствами, и ты сможешь есть, сколько твоей душе угодно. А когда насытишься, скажешь:

и стол опять исчезнет.

Сказала это ведунья и ушла. Двуглазка решила сразу попробовать так и сделать, пока не забыла, к тому же ей очень хотелось есть.

И она сказала:

И только она вымолвила эти слова, перед ней появился стол, накрытый белоснежной скатертью. На столе – тарелка с серебряными приборами и белоснежной салфеткой, и, конечно, рядом со столом стул! А еда! Стояли на столе холодные и горячие блюда, запеканки и жареное мясо, овощи всех видов и горячий, будто только из печи, большой яблочный пирог.

Двуглазке не терпелось, она произнесла самую короткую молитву, которую знала: «Господи, не оставь нас во всякое время. Аминь!» – села за стол и стала есть. Все было очень вкусно, Двуглазка попробовала каждого блюда понемногу, и, почувствовав, что сыта, сказала:

В мгновение ока стол исчез.

«Славное, однако, хозяйство», – подумала Двуглазка, и стало ей так хорошо, как никогда раньше.

Вечером она привела козу домой и увидела, что сестры оставили ей глиняную тарелку с застывшими остатками подливы. Девушка к ней и не притронулась. На завтрак она не стала есть и крошек от пирога, которые ей предназначались. В первый и во второй раз сестры не обратили на это внимания, их не очень-то интересовало, чем она питается. Но когда это повторилось на третий, на четвертый и на пятый день, они заподозрили неладное:

– Что это с Двуглазкой? Почему она не ест?

– Наверняка что-то придумала.

– Наверняка кто-то приносит этой жадной корове еду.

– Конечно!

И решили они дознаться, в чем дело. Погнала на следующий день Двуглазка козу на пастбище, а Одноглазка ей и говорит:

– Пойду-ка я вместе с тобой, а то мне кажется, что ты не очень-то хорошо присматриваешь за козой.

Двуглазка сразу поняла, что задумала Одноглазка, загнала козу на зеленую лужайку с сочной травой и говорит:

– Сядь, Одноглазка, отдохни. Я спою тебе песенку.

Одноглазка устала, непривычно ей было так много ходить по солнцепеку, растянулась она на травке в тенечке, а Двуглазка начала ей петь:

Веко на единственном глазу Одноглазки стало опускаться ниже и ниже, и наконец она уснула и начала похрапывать. Убедившись, что сестра крепко спит, Двуглазка сказала:

И тотчас же перед ней появился волшебный стол, на котором стоял суп из лука-порея, жареный цыпленок и клубника со сливками. Двуглазка наелась досыта и сказала:

И столик пропал.

Разбудила Одноглазка Двуглазку и говорит:

– Ты же говорила, что хочешь помочь мне пасти козу, а весь день проспала! Она могла убежать или упасть в реку. Хорошо, хоть я за ней присмотрела. Пойдем домой.

Пришли они домой, и Двуглазка снова к объедкам не притронулась. На этот раз ей оставили пригоревшие крошки от пирога. Трехглазка с матерью не могли дождаться, когда же Одноглазка расскажет, что было на пастбище. Но Одноглазка лишь сказала:

– Я и сама не знаю. Уснула я. Такая жара стояла!

– Никакого от тебя толку! – заругала ее мать. – Завтра пойдешь ты, Трехглазка. Там наверняка дело нечисто.

На следующее утро Трехглазка и говорит Двуглазке:

– Сегодня я пойду пригляжу за тобой.

И пошли они с козочкой из дома. Двуглазка поняла, что задумала сестра, и, как только они пришли на поляну и Трехглазка улеглась на травку, начала ей петь:

Но вместо того, чтобы спеть: «Трехглазка, ты уж спишь?» – она почему-то спела: «Двуглазка, ты уж спишь? И так и продолжала:

Два глаза у Трехглазки закрылись и уснули, а третий так и остался открытым, ведь Двуглазка его не усыпила своим пением. Прикрыла Трехглазка веко, притворилась, что уснула, но все прекрасно видела.

Когда Двуглазке показалось, что сестра спит, она сказала: