Сказки братьев Гримм (сборник) - Пулман Филип - Страница 64

Скороход объяснил, в чем дело. Ганс-мой-Еж спустился с дерева и сказал старому королю, что покажет ему дорогу в обмен на одно обещание: король должен будет отдать ему то, что первым встретит его дома. Король согласился и написал расписку.

Ганс-мой-Еж поехал на своем петухе первым, вывел короля со свитой из леса, попрощался и ушел обратно к своим свиньям. Король вернулся домой целым и невредимым, к превеликой радости своих скороходов. И у этого короля была красавица дочь. Она первой выбежала из дворца, чтобы поприветствовать отца.

Обняла она его, поцеловала и спросила, где он так долго пропадал.

– Заблудились мы в лесу, доченька, – рассказал он, – и в самой чаще случилось с нами странное: увидели мы не то человека, не то ежа, который сидел на спине петуха и играл на волынке. Кстати, очень хорошо. Ну, и показал он нам дорогу… Только в обмен мне пришлось пообещать, что отдам ему того, кто первым меня встретит у дворца. Возлюбленная моя дочь, мне так жаль…

Принцесса очень любила своего отца и сказала, что ему не нужно нарушать из-за нее свое слово и что уйдет она с Гансом-моим-Ежом, когда тот придет за ней.

Тем временем в лесу Ганс-мой-Еж все пас и пас своих свиней. У свиней родились поросята, и стало их так много, что весь лес от одного края до другого был ими полон. И решил Ганс-мой-Еж больше не оставаться в лесу. Послал он сообщение своему отцу, чтобы к его приходу освободили все свинарники в деревне, потому что придет он с таким большим стадом свиней, что каждый, кто захочет полакомиться свининой, может взять столько, сколько пожелает.

Узнав об этом, отец немного опечалился, ведь он думал, что Ганс-мой-Еж уже давно умер. Но привел сын в деревню столько свиней и началась такая рубка, что за два километра было слышно!

Потом Ганс-мой-Еж и говорит отцу:

– Батюшка, моего петуха надо снова подковать. Отведи его в кузницу, а потом я уйду и до конца жизни к вам не вернусь.

Отец так и сделал и сильно радовался, что наконец избавится от сына.

Как подковали петуха, Ганс-мой-Еж вскочил к нему на спину и ускакал. Скакал он, скакал, пока не приехал в замок первого короля, который нарушил свое слово. А король издал такой приказ: если кто-то приблизится к замку, играя на волынке и верхом на петухе, все должны в него стрелять, бить, колоть, душить, чтобы он в замок не проник.

Ганс-мой-Еж подъехал к замку, а стражники как начали стрелять в него из своих ружей. Но не тут-то было! Пришпорил он петуха, и взлетел тот в воздух, перелетел через солдат и сел на стене у окна королевских покоев.

Усевшись на подоконник, стал он кричать, чтобы король отдал ему обещанное, а если откажется, то поплатится за это жизнью вместе с принцессой.

Тут король стал уговаривать свою дочь сделать так, как хочет Ганс-мой-Еж. Надела она белое платье, а король приказал запрячь в карету шесть лошадей, наполнить ее золотом, серебром и ценной утварью и дал в дорогу шесть слуг. И вот, когда лошади были запряжены, слуги построились, забралась принцесса в карету, а Ганс-мой-Еж сел с ней рядом с петухом и волынкой на коленях. Попрощались они и уехали. Король думал, что больше никогда не увидит свою дочь.

Но он ошибался. Как только они выехали из города, Ганс-мой-Еж приказал принцессе выйти из кареты, слугам отойти подальше и отвернуться, а сам сорвал с нее белое платье и всю исколол своими иголками до крови.

– Это тебе за то, что хотела меня обмануть, – сказал он. – А теперь убирайся. Иди домой. Не нужна ты мне такая.

Она вернулась домой с каретой, слугами, золотом и серебром, исколотая и опозоренная. Но так ей и надо было.

А Ганс-мой-Еж подхватил волынку, прыгнул на спину петуха и поскакал во второе королевство, то, где король повел себя совсем по-другому. А тот издал приказ: если появится у королевского замка кто-то верхом на петухе, с волынкой, стража должна приветствовать его салютом, проводить во дворец, а люди должны встречать его радостными криками и флагами.

Король рассказал дочери, как выглядит Ганс-мой-Еж, но та все равно при виде него была потрясена и напугана. Но делать нечего – они с отцом дали слово. Приняла она Ганса-моего-Ежа очень приветливо, их тут же обвенчали и посадили рядом на свадебном пиру.

Настало время спать ложиться, и заметил он, как она боится его иголок.

– Не бойся, – сказал Ганс-мой-Еж, – я не причиню тебе никакого вреда.

В то же время он попросил короля, чтобы в камине разожгли огонь поярче, а у двери поставили четырех стражников.

– Как только я войду в опочивальню, – сказал он, – скину ежовую шкуру, а стражники должны будут тотчас же бросить ее в огонь и дождаться, пока она не сгорит дотла.

Едва часы пробили одиннадцать, Ганс-мой-Еж вошел в опочивальню, снял ежовую шкуру и бросил у кровати. В тот же миг четверо стражников ворвались в комнату, схватили ее, швырнули в огонь и стали ждать, пока она сгорит. И когда последняя иголка занялась пламенем, Ганс-мой-Еж стал свободным.

Лег он в кровать в человеческом облике, только был весь черным и закопченным, будто сам побывал в огне. Король прислал к нему своих врачей, и те принялись поливать его разными бальзамами и снадобьями, пока не стал он совсем белым, молодым и красивым. А принцесса была рада-радешенька.

На следующее утро поднялись они счастливые, и за завтраком их снова повенчали. Со временем Ганс-мой-Еж унаследовал королевство.

Через несколько лет поехал он с женой проведать отца. Конечно, старый крестьянин его не узнал.

– Я – твой сын, – сказал ему Ганс-мой-Еж.

– Не может быть! – ответил ему крестьянин. – У меня когда-то был сын, но родился с иглами, как еж, и ушел из дома много лет тому назад.

Ганс стал убеждать его, что это он и есть, вспоминал так много деталей из их жизни, что сумел убедить отца. Старик плакал от радости, и с ним вместе молодые вернулись обратно в свое королевство.

Тип сказки: ATU 441, «Ганс-мой-Еж».

Источник: история была рассказана братьям Гримм Доротеей Виманн.

Похожие истории: Итало Кальвино, «Король Крин» («Итальянские народные сказки»); Джованни Франческо Страпарола, «Принц свиней» («Великая сказочная традиция», под редакцией Джека Зайпса).

Эта сказка – далекий потомок античной истории о Купидоне и Психее, и оба итальянских варианта – явное тому доказательство. Настоящая версия, изложенная братьями Гримм, обросла множеством интригующих деталей. В ней присутствуют характерные для рассказов Доротеи Виманн живость и сжатость изложения (см. примечание к сказке «Загадка», стр. 155), а также восхитительно абсурдный герой, чья галантность, терпение и обаяние, не говоря уже о музыкальном таланте, сделала его одним из самых запоминающихся во всей коллекции сказок.

Жил-был на свете маленький мальчик семи лет от роду, такой красивенький и ладный, что никто на свете не мог не полюбить его с первого взгляда. Но мать любила своего сына больше всех на свете. Однажды безо всякой причины он упал и умер, и ничто не могло ее утешить. Плакала она все дни и ночи напролет.

Очень скоро, почти сразу после похорон, ребенок стал появляться по ночам в тех местах, где любил играть, когда был живым. Если мать его плакала, то он тоже плакал, а когда она приходила, он исчезал.

Но женщина все продолжала тосковать и плакать, и однажды мальчик появился в белом саване, в котором его похоронили, и в маленьком венце, который положили рядом с ним в гроб.

Сел он на ее кровать и сказал:

– Мамочка моя, перестань плакать, или я так никогда и не усну!

Мой саван весь мокрый от слез, которые ты проливаешь.

Это так потрясло его мать, что она перестала плакать.

На следующую ночь ребенок снова пришел к ней и сел на кровать, в руке у него светился маленький огонек. Он сказал:

– Видишь, мой саван почти высох. Теперь мне будет спокойно спать в могилке.