Тайна Спящей Охотницы (СИ) - Смирнов Сергей Анатольевич - Страница 32

— Ты ее хоть поненавидь немного, — посоветовал папа. — Зубами, что ли, заскрипи… Прикажи расплавиться и закипеть.

Ну, поненавидел Кит эту невинную баклажку, сконцентрировав в ней всё зло вселенной… ну, зубами на нее поскрипел. Всё равно без толку.

— Что я говорил! — констатировал папа. — Похоже, наш предок тоже знал, с какими тайнами имеет дело… уж не ведаю, кто ему об этом сказал или он сам догадался. И дед тоже особый талант имел: он там, в этом браслете, какой-то предохранитель поставил от таких, как Никита… Иным словом, супергероев с мощным даром. Чтобы они ненароком всю планету не разнесли… Или князь прав: этот браслет действует только на руке потенциального разрушителя в нашем роду, хотя о таких легенды умалчивают… Да и я пока ничего особенно не разнес в своей жизни, а проявиться должно бы… Ладно, сын, ты не смущайся, — отмахнулся он, увидев, как Кит кривится. — Ты же знаешь: папа тебя хвалить зря не станет. Ну, супергерой. Подумаешь. Мы же с тобой знаем, что почём. Дай-ка мне эту безделушку.

Папа с изяществом фокусника снял браслет с руки сына и приладил его на своем запястье. Тут и треск электрический раздался, и яркая искра понеслась по браслету, нарезая круги.

— О, заработало! И, прошу заметить, без всякой ненависти к живой силе и технике врага, — усмехнулся папа. — Этот разрушитель, я думаю, только на малых, скромных таких энергиях работает. Вот как у меня, бесталанного… Приладь его на слона — не включится, и земля не провалится до самой магмы, а надень на крота — так, наверно, он ему нору в километр за минуту пророет… Смотрите!

Папа только успел руку вытянуть по направлению к баклажке, как она вдруг сверкнула, будто лампочка в момент перегорания, громко пшыкнула — и всех обдало волной горячего пара… Была баклажка — и не стало, испарилась вместе с минералкой.

— Великолепно! — Князь похлопал в ладоши. — Значит, Киту надо срочно отправляться к прадеду, который сумел создать это оружие, и упросить его снять предохранитель.

— Тогда я должен отправиться вместе с ним, — твердо сказал папа, снимая браслет. — Там же Москва военного времени… ну, или первого послевоенного, и я про нее знаю лучше Никиты. Мальчишке одному там делать нечего… Да и вдвоем нам будет легче деда уговорить… Да!

Тут папа вдруг замер, словно впал в транс… а потом так же внезапно ожил и сильно потряс головой.

— Это же обалдеть можно, если сразу несколько поколений встретятся и военный совет устроят! — восхищенно пробормотал он.

— Одну минуту, — сказал князь и стремглав выскочил из комнаты.

Гораздо раньше, чем через обещанную минуту, он вернулся со своей заветной записной книжкой — «расписанием движения машин времени» — и ткнул пальцем в какую-то непререкаемую черточку с циферками:

— Вот! «Прямые поезда» отсюда, из этого месяца, в сороковые и пятидесятые годы не ходят. Нам надо сначала вернуться в восемнадцатый год… У нас там, на «Лебеде», приемное устройство уже должно быть готово… Но это восемнадцатый год, а он, полагаю, опаснее эпохи Второй мировой войны непосредственно в самой Москве…

И многозначительно замолк.

— Объяснитесь понятнее, Георгий Януариевич, — с холодным намеком попросил папа Кита.

— Охотно, — кивнул князь. — Я бы сейчас не стал рисковать сразу двумя такими важными для истории человечества жизнями, как ваша и Никиты… Тем более, что именно в этот период, когда мы вернемся на «Лебедь» возможно нападение Спящей Охотницы.

— Как я понимаю, жизнью моего сына рисковать можно, а моей нет… — процедил папа.

— Я имею в виду только уровень неизбежного риска, — хладнокровно ответил князь. — Без Никиты мы там все равно уже не обойдемся. Да и ему уже никак не вернуться обратно в аэроплан, на неделю вперед, без того, чтобы первым делом не побывать снова в восемнадцатом году… Такова линия судьбы, если угодно. А вот вы, Андрей Николаевич, пребываете в той точке, в какой и должны находиться. Если вы сейчас отправитесь с нами, а от нас — в Москву сороковых, то и вам потом придется возвращаться, через наш, так сказать, перевалочный пункт на «Лебеде»… Как бы нам потом совсем не запутаться…

Кит, между тем, стал подозревать, что князь намеренно запутывает папу, чтобы побыстрее отделаться от него. Поди разберись в этих штрихах и цифрах!

— Да и перевалочный пункт не стопроцентно надежен, — добавил князь еще одну аккуратную угрозу. — Надеюсь, вы меня правильно понимаете?

Папа нахмурил брови. Уж если Кит с его математическим складом ума уже страшился этого «расписания временных переходов» и старался о нем не думать, то папе с его художественным воображением…

— К тому же, смею утверждать, что у Никиты защита более внушительна, чем у вас… с вашими талантами, — добивал князь папу Андрея.

— Какая-такая? — полюбопытствовал папа, приподняв бровь.

— Та самая, — отнюдь не загадочно намекнул князь Георгий, приподняв свою правую бровь еще выше, а за ней — и голову, ясно показывая, откуда, если что, эту защиту ожидать.

«Ну всё, сейчас про архангелов запоёт», — поморщился Кит.

Но князь не запел. Папа легко понял его намек-«гиперссылку».

— И что вы предлагаете мне делать? Только молиться — и всё? — спросил папа. — Я же не в силах сидеть тут, сложа руки…

— Сложа — не сложа… Но только куда благоразумнее оставаться вам пока здесь и готовиться к путешествию с сыном в сороковые годы, — ответил князь. — Может быть, одежку какую-нибудь антикварную найти… — Он похлопал себя по бедрам, то есть — по антикварным папиным джинсам «Монтана». — Ассигнации того времени у коллекционеров прикупить оптом по дешевке тоже не помешает… А мы с Никитой пока отправимся на «Лебедь», разберемся там с положением дел и постараемся устроить вам удобный транзитный проезд, как только откроется сквозной проход через эпоху.

Папа помолчал-помолчал и сказал «угу». А потом протянул дедов браслет Никите:

— Возьми на всякий случай. Может, сработает всё-таки, если совсем припрёт.

— Спасибо, — сказал Кит и принял бесценное наследство.

— А где, позвольте поинтересоваться, граммофон? — спросил князь, страшно довольный итогами переговоров.

— Сейчас соберу по сусекам, так уж и быть, — вздохнул папа и посмотрел то в одну, то в другую сторону, прикидывая, откуда начинать сносить на стол детали разобранного «граммофона времени».

— Тогда я, с вашего позволения, пока переоденусь, — сказал князь и вышел.

Минут через пять папа снес из разных углов, тайников, сусек и загашников детали старательно разобранного им граммофона.

— Как ты их еще не выкинул… — прокомментировал Кит.

— Что-то меня остановило, — сначала усмехнулся, а потом грустно вздохнул папа.

Тут и портупей-юнкер Веледницкий появился в уставном виде, только с закатанным рукавом гимнастерки на забинтованной руке. На другой руке он держал шинель и кадетский прикид Никиты.

— О, уже почти все готово! — порадовался он, глянув на стол, и протянул Киту шинель и фуражку. — Возьми, еще пригодится.

— Может, еще какую-нибудь одежку с собой отсюда прихватишь? На смену… — грустно сказал папа.

Князь Георгий тут же сомнительно утешил папу Кита:

— О-о, Андрей Николаевич, как говорят в наших временах, не извольте беспокоиться. У нас на Никиту Андреевича там давно пошит и даже на вырост гардероб на все случаи жизни: хоть на бал в Таврический… простите, туда мы уже опоздали… ну, и хоть в экспедицию на Северный полюс… или даже на Марс.

Кит шинель взял, но сначала положил ее на папино кресло:

— Погоди, Жорж. Сначала машинку починим.

Краем взора он уже видел крохотную мерцающую искорку — точку сборки — на куче граммофонного лома.

— Отойдите подальше, — предупредил он.

Папа и князь отступили на шаг, каждый — в свою сторону.

Кит и руки не успел поднять, как всякие железки-кусочки подпрыгнули, закружились над столом, разгоняя воздух не слабее настольного вентилятора, засверкали искрами, полыхнули роем-пузырём и… вдруг звонко треснуло где-то позади и, сверкнув, пулей просвистело к столу мимо самого уха князя Георгия.