Панголин. Тайна бога (СИ) - Акулов Андрей - Страница 19

  Постоянные жители свалки не представляли большой угрозы: голодные крысы или грифы могут напасть на человека, но тут еды хватает. Опасаться надо гостей из леса.

  Утренний холод прилипал к мокрой одежде и быстро проникал вовнутрь. Вскоре Грэм задрожал, соревнуясь в тряске с клочьями мусора на колючках. Взгляд невольно упал в сердцевину куста - большие красные плоды выделялись на фоне серого пейзажа и сами просились в рот. Панголин протянул дрожащую руку, аккуратно сорвал несколько гроздей, засунул в рот и разжевал - скривился: не сезон. Он морщился, но не останавливался. Сейчас эта неспелая кислятина была лучше, чем ничего. Он жевал бы и ветки, лишь бы прогнать отвратительный горький привкус отходов и слизи.

  Когда ягоды длинно-игловой колючки вызревают, то становятся медово-сладкими с легкой приятной горчинкой - лакомство, мимо которого не может пройти ни один сладкоежка, правда, платит он за это блюдо гниющими занозами в шкуре.

  Грэм уже нехотя закинул в рот последнюю порцию - левое веко задрожало в конвульсиях.

  Ооох, - протянул он и встряхнул головой. - Хорошо!

  Надо было убираться отсюда. Панголин отрубил кинжалом длинную ветку с веером смертоносных иголок. Получилось внушительное примитивное оружие ближнего боя. Оно не способно убить, но точно сможет остановить многих хищников: мало кто решит сунуть нос в колючки.

  Становилось теплее. Черное озеро не подавало признаков жизни, только изредка подымались на поверхность одинокие пузырьки газа. Они сверкали в лучах солнца, словно крохотные слезинки загаженной земли - пейзаж, достойный кисти художника.

  Панголин взъерошил волосы - они послушно ощетинились шипастым гребнем - оскалился и зашипел, будто красноголовый ящер перед атакой. По берегу прошла волна настороженных криков. Взлетели вороны и закружили над водоемом.

  С кинжалом в одной руке и колючей веткой в другой Грэм прыгнул в озеро. Вода уже показалась теплой. Еле переставляя ноги в болотном иле, он что есть мочи побежал. Полетели брызги, клочья пены.

  Грифы удостоили представление восторженными криками. Кое-где раздались скудные хлопки крыльев.

  Выпрыгнув на берег, Грэм сразу рванул под крону одинокого дуба. На бегу отбросил в сторону колючку и, зажав кинжал зубами, ухватился за толстую нижнюю ветку. Подтянулся, уцепился ногой, перевернулся и вот он уже вне досягаемости для наземных хищников. Дерево - это и укрытие, и прекрасный наблюдательный пункт. Панголин забрался на самую макушку и огляделся.

  С высоты открывался мерзкий пейзаж свалки. Повсюду горы мусора, а в центре из городской стены торчала спасительная труба и неистово пополняла воды искусственного озера. Отсюда была прекрасно видна белая полоса пены на черной воде. Ее прошивали широкими стежками толстые лоснящиеся тела - гигантские миноги тщетно искали возмутителя спокойствия.

  Беспокойные грифы загалдели, а вороны вновь взмыли в небо. На этот раз не без повода: сквозь кусты проламывался четырехметровый великан. Он ломал молодые деревца как прутики и не обращал внимания на многочисленные порезы на мускулистом теле. Словно смерч гигант выскочил на берег, сорвал с себя обмотавшиеся вокруг ног ветки, задрал кверху черную кучерявую голову и завопил во всю глотку:

  - Ууаааа!..

  Что можно было понять, как объявление всей свалки его собственностью. Крысы тотчас исчезли, а грифы и вороны робко закричали.

  Великан зарычал и набросился на белеющий скелет лошади, до него, по-видимому, служивший пищей грифам, но уже переставшим их интересовать. Ел он без разбора: обеими руками запихивал в рот обглоданные кости, дробил суставные головешки о камни и высасывал мякоть.

  Муталюд-великан - это человек, мутировавший грибами с человеческим мутом. Они вырастают от трех до пяти метров, при этом многократно увеличивается сила, а уровень развития падает до примитивного. Как и у всех муталюдов, у великанов сильно снижается чувствительность к боли и возрастает скорость регенерации, что делает их превосходными бойцами. Изредка они строят шалаши из веток, но чаще селятся в естественных укрытиях: под навесами или в пещерах. Могут использовать огонь, как для обогрева, так и для приготовления пищи. Не терпят соседства с другими великанами и часто воюют за территорию обитания. Постоянно испытывают голод и все без исключения становятся людоедами.

  Один из таких гигантов сейчас поедал кости и бросал голодные взгляды по сторонам в поисках добавки.

  Грэм слез с дерева и осторожно выглянул: людоед уже закончил с лошадиными останками и кидался из стороны в сторону в неуклюжей попытке изловить крысу. Бросив пустое занятие, он ринулся к соседней куче мусора.

  Самое время уходить. Панголин поспешил к опушке леса, подальше от гостеприимной свалки. Тут далеко не безопасно. Сюда наведываются и волки, и бродячие муравьи, и ящеры всех мастей, и черные храки, и химеры, и гарпии, и еще черт знает какие лесные твари. Ветер дул в спину и далеко вперед уносил смрад, но Грэм не боялся, что кто-нибудь учует его: звери давно привыкли к запаху свалки.

  Лишь отойдя на несколько километров вглубь, панголин остановился. Напряжение разом спало, и он почувствовал валящую с ног усталость. Требовался немедленный отдых. Изможденный беглец буквально рухнул в траву.

  Запах!.. Запах сочной травы, земли, леса. Как этого не хватало. Грэм набрал полную грудь весеннего аромата, потянулся всем телом, изворачиваясь как змея на солнце, закрыл глаза и забылся коротким минутным сном.

  Перед глазами всплывали знакомые лица. Они появлялись из ниоткуда, приближались и бесследно растворялись. Им на смену приходили все новые и новые: улыбающийся Поланий, хохочущий Визор, молчаливый отец Иаков, подмигивающий еретик, застывшее лицо Филиппа, изуродованная морда мутанта в клетке, последний выдох красного головастика... Грэм выдохнул вместе с ним и замер. Всевозрастающее чувство неудобства пинком вытолкнуло из забытья - он проснулся, жадно глотнул воздуха, и какое-то время еще лежал, не двигаясь и вслушиваясь в звуки леса. А лес пел весеннюю песню, восхвалял рождение нового дня, травинки, жучка, птички - всего живого. Мелодию задавал соловей, где-то далеко ему помогал второй певец. Неумолимо стрекотали насекомые.

  Лес - родной дом панголина, здесь он провел половину всей жизни. В основном в хатках - маленьких домиках, которые выстраивают охотники за слезой для длительных стоянок. В них всегда есть еда и кое-какое снаряжение. До ближайшей известной хатки в направлении Подгора два дня пути. Туда-то и следовало направиться в первую очередь.

  Грэм поднялся и поморщился: мокрая скользкая одежда неприятно холодила. Не мешало бы отмыться от ароматов свалки. Если вблизи это маскировало, то за ее пределами такое "благоухание" создавало проблему. Надо было найти воду. Панголин быстро сориентировался и зашагал на восток.

  Несмотря на то, что летнее изобилие было только впереди, весна уже подавала на стол истинные деликатесы. Грэм отыскал молодые побеги хвоща. Съел вяжущие верхушки и закусил сладковатыми орешками, растущими на корнях. Заметив заросли лопуха, выкопал длинный корнеплод. Пожевал кисло-сладких листьев первоцвета. Нашел кипрей и щавель.

   Вскоре панголин спустился в лощину. Тут, среди прошлогодних листьев, неспешно бежал тоненький ручеек - то, что надо. Грэм плюхнулся в чистую прохладную воду.

  Вымывшись, он развесил одежду на ветках и уселся на пригорке. Сквозь редкую листву пробивались лучи жаркого весеннего солнца, согревая и убаюкивая. Грэм прямо чувствовал, как божественная всеобъемлющая любовь льется с небес на землю.

  - Спасибо, Господи, за то, что вижу свет твой, за то, что ты не оставил меня в трудный час. - Панголин трижды перекрестился. - И прости меня грешного за содеянное. Прими в царствие твое убиенного мной раба твоего. Верю, что твоя рука ведет меня. Ибо если это не так, то нет мне прощения во веки вечные.

  Он достал из ножен кинжал, осмотрел и покачал головой: оружие должно быть всегда заточенным и готовым в любую минуту прийти на помощь своему владельцу. Грэм зачерпнул горсть желтого песка и принялся чистить клинок. Затем промыл водой, подхватил камень и заточил.