Сломленный ангел - Пирс Лесли - Страница 15

Лет пятнадцать назад Бет однажды попросила свою мать, Алису, объяснить ей эту загадку, но в ответ услышала лишь патетическое восклицание, которым та обычно отговаривалась и раньше: «Монти воспитали джентльменом, его никогда не учили, как руководить деловым предприятием. Это не его вина».

— Джентльмен! — пробормотала про себя Бет. — Он просто напыщенный грязный ублюдок!

Она ненавидела отца. Если бы не мать, она больше никогда не переступила бы порога родного дома, после того как стала учиться в университете. Монти воспользовался даже ее поступлением, похваляясь на каждом углу теми жертвами, на которые он вынужден был пойти, чтобы дать своим детям хорошее образование.

На самом же деле это не стоило ему ни копейки, потому что они учились в обычной средней школе. Поступив в университеты, его дети получили гранты и стипендии, кроме того, они подрабатывали, чтобы содержать себя. Монти никогда и ничего не давал никому из них — ни денег, ни времени, ни родительской ласки. Но теперь он ставил себе в заслугу достигнутые ими успехи.

А вот свою мать Бет любила. Она была тихой и скромной женщиной, которая всю себя отдавала детям и стоически терпела своего невыносимого хвастуна мужа, свято веря, что такова доля всех замужних женщин. Она полной мерой отведала несчастья в браке. Мама могла бы прожить намного дольше, согласись Монти продать огромное поместье и переехать куда-нибудь в более теплое, сухое и уютное место, содержать которое было бы легче.

«Интересно, расскажешь ли ты мне, кем были твои родители?» — подумала Бет, в очередной раз возвращаясь мыслями к Сюзанне.

Бет нравилось знать подноготную своих клиентов. Она обнаружила, что именно там можно было найти ключ к тому, почему они стали преступниками. Разумеется, зачастую этого было недостаточно — ей самой и ее брату с сестрой тоже пришлось немало вынести в собственном семействе, но они не пошли по кривой дорожке.

Роберт стал врачом, трудолюбивым, отзывчивым и добрым, а его терпению в обращении с пациентами она просто поражалась. Серена унаследовала от матери ее мягкость и покладистость, но отнюдь не позволяла вытирать об себя ноги. Она занималась бухгалтерской отчетностью на дому, одновременно присматривая за своими тремя детьми, и при этом сохранила обаяние и очарование.

В отличие от брата и сестры, Бет не могла похвастаться мягким характером. Ей всегда были свойственны пылкость, самодостаточность и даже некоторая черствость.

Она как раз свернула на шоссе М5, когда звонок телефона в машине нарушил течение ее мыслей. Это оказался Стивен Смит.

— Я знаю, что ты сейчас едешь на свидание к Сюзанне Феллоуз, — начал он. — Но сегодня утром мы получили о ней кое-какую информацию, и я подумал, что она может тебе пригодиться.

— Отлично, спасибо, Стивен, — ответила Бет, полагая, что сейчас он начнет просвещать ее по поводу Аннабель.

— Она родилась в 1951 году, в Стрэтфорде-на-Эйвоне. Ее девичья фамилия Сюзанна Райт, она сменила ее на Сюзанну Феллоуз в одностороннем порядке в декабре 1986 года в одной адвокатской конторе в Бристоле.

Бет была настолько поражена услышанным, что рука ее соскользнула с рулевого колеса, и машина, судорожно вильнув, едва не выскочила на полосу встречного движения. Она уронила трубку, выровняла автомобиль и, от греха подальше, съехала на обочину, чтобы прийти в себя.

— Стивен? — вопросительно произнесла она, снова поднеся трубку к уху. — Ты еще здесь?

— Да-а, а что случилось, ты уронила трубку?

— Что-то вроде того, — выдохнула она. — Откуда получены эти сведения?

— От твоего приятеля из Брайдуэлла. Он оставил сообщение для тебя на автоответчике, до того как пришла дежурная служащая.

Впервые с тех пор, как Бет познакомилась со Стивеном, ей захотелось обстоятельно поговорить с ним, поделиться тем, что значило для нее это имя. Но она постаралась подавить этот порыв. Сначала ей самой нужно было хорошенько все обдумать.

— Спасибо, что дал мне знать, — сказала она, чувствуя, как дрожит у нее голос. — Я вернусь в контору к обеду. Увидимся.

— С тобой все в порядке? — с беспокойством спросил он. — У тебя какой-то странный голос.

Она посмотрела на безостановочный поток машин, двигавшихся по шоссе, и подумала, что ей чертовски повезло, что она не попала в серьезную аварию.

— У меня все хорошо, — солгала она. — Это просто помехи на линии. Увидимся позже.

Но ей было плохо. Она сидела как громом пораженная. Теперь-то она понимала, почему всякий раз, когда она смотрела на Сюзанну и слышала ее голос, в голове ее звенели тревожные колокольчики и почему Сюзанна так себя вела во время их первой встречи в Брайдуэлле.

Ее подруга детства, полненькая коротышка с волосами цвета спелых каштанов, которой она так завидовала — тому, что у нее нормальная семья! Бет еще и потому любила Сюзи, что та сказала ей, будто она похожа на Белоснежку!

— Ох, Сюзи, — выдохнула она, упершись грудью в рулевое колесо. — А я-то думала, что ты уже давно замужем и у тебя куча детей.

Воспоминания захлестнули ее. Вот они вдвоем визжат от восторга, съезжая на велосипедах с горы. Плещутся в воде, заправив в трусики подолы своих платьев. Устраивают берлогу в лесной чаще и изображают джазовых музыкантов, слушая «Первую десятку» в «Вулворте».

Все хорошее, что было у нее в детстве, неразрывно связано с Сюзи. Причем не только веселье и забавы — их объединяло нечто большее, чем просто дружба. Бет жила ожиданием августа, чтобы встретиться с Сюзи, поскольку только в Стрэтфорде она чувствовала себя свободной. Именно Сюзи заставляла ее поверить в то, что она умна. То, как она бежала к ней, чтобы обнять, когда Бет приезжала, позволяло чувствовать себя любимой. Они обе дополняли друг друга. Может статься, если бы Бет не дала их дружбе, которая в течение стольких лет оставалась для нее самым важным в жизни, остыть и умереть, то сейчас она не была бы холодной и бесчувственной. Как знать?

На глаза у нее навернулись слезы, когда она вспомнила, что одним из оправданий ее решения больше не писать Сюзи, когда обеим исполнилось по семнадцать, было то, что Сюзи без конца повторяла, каково это — безвылазно сидеть дома, ухаживая за своей матерью. После того что случилось в том году с Бет, заботиться о ком-то, кто любил тебя, представлялось совсем не такой уж ужасной вещью. Она думала, что Сюзи должна быть благодарна за то, что по ночам ей не снятся кошмары. Бет это не удавалось.

Осознав, что она едва не позволила жутким событиям 1968 года вновь всплыть у нее в памяти, она вдруг разозлилась на себя. Бет опустила стекло в дверце машины и несколько раз глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. Она больше не могла стоять на обочине, место было опасным и неподходящим для размышлений, но как ей встречаться с Сюзанной Феллоуз теперь, когда она знала, кто та на самом деле? Она больше не сможет объективно выступить в ее защиту, как и не сможет справиться с воспоминаниями, которые, она знала, непременно встанут перед ее мысленным взором.

Она завела мотор, посигналила и выехала на шоссе. Было очень заманчиво позвонить в тюрьму и сказать, что она не сможет приехать сегодня, а затем попросту отказаться от Сюзанны как от клиента.

Сидя за рулем, она поняла, что это исключено. Сюзанна сразу же поймет, что она отказалась от нее потому, что узнала, кто Она на самом деле, а Бет будут мучить угрызения совести из-за проявленной трусости. Самое меньшее, что она могла сделать, это поехать и поговорить с ней. Что бы Сюзанна ни совершила, став взрослой, Бет была ее должницей за то счастливое время в детстве. Может быть, Сюзанна сама предпочтет взять себе другого адвоката. Но решить это должна она сама.

Бет вздрогнула, сворачивая у пивного бара на дорогу, ведущую к тюрьме. Здание тюрьмы было совсем не таким мрачным и не производило такого гнетущего впечатления, как другие места лишения свободы, куда она ездила навещать своих подзащитных. Во-первых, тюрьма была небольшой, рассчитанной всего на сто сорок женщин-заключенных, и располагалась в чудесном сельском уголке графства Глостер. Но стоило оказаться за проволочным заграждением, проехать мимо аккуратных садиков, сквозь первые решетчатые ворота, как вы сразу же понимали, что перед вами настоящая тюрьма со всеми ее атрибутами.