Хроники Древмира: Падение магов (СИ) - Горова Вера - Страница 11

— Витя?

— Да?

— Свой дряхлый, то есть проверенный временем, компьютер завещаю, тебе.

— Спасибо. Глеб?

— Да?

— Помнишь игру «Не задумывайся — стреляй»? Теперь она твоя.

— Спасибо. Хоть я в неё не поиграю, всё равно спасибо.

Закадычные друзья синхронно вздохнули и вернулись к тягучему ожиданию неминуемого наказания. Они примостились около своего класса: в данный момент там велись переговоры между Злюкиной и их мамами.

Сидеть было неудобно, к тому же по коридору гуляли сквозняки, но уйти в другое место мальчишки не решались: где-то в школе их вполне могла поджидать Даша, которая на правах Избранной взяла на себя обязанности «менеджера» команды.

«Ах, вы, такие-сякие, сколько я вам списывать давала, сколько по телефону прикрывала, а вы всё равно докатились до вызова родителей в школу!» — примерно таким представлялось начало разговора. Хотя какой тут разговор? Вполне очевидный монолог — перебивать девочку в такие моменты было опасно для учёбы, ведь она могла обидеться и больше не давать списывать.

Переговоры явно затянулись, и с каждой минутой, проведенной матерями у классной руководительницы, строгость наказания возрастала. Учитывая их великую и сложную миссию по спасению другого мира, им только домашних арестов не хватало.

— Это так раздражает, — начал Глеб, задумчиво рассматривая геометрический узор плитки на полу. — Не такой я представлял жизнь героев: проблемы с родителями, выматывающие тренировки и вечно всем недовольная подруга детства — это всё у нас есть, но…

— Нет самого важного: приключений, — закончил за него Витя, который порой угадывал мысли друзей. Иногда он думал, что Глеб и Даша — это дополнительная семья, которая понимает его гораздо лучше, чем основная.

— Точняк, — подтвердил догадку друга Глеб и кивнул в сторону лестницы.

Нетрудно было догадаться, на что он намекает.

— Даша запретила приближаться к Тому месту. Она считает, что мы не готовы, — Вите не нравилось напоминать о запрете, потому что так он был похож на подкаблучника, но частота вызова в школу матери обратно пропорционально зависела от помощи подруги в учёбе.

— Можно подумать, что герои вообще могут быть готовы к испытаниям. Ты хоть раз видел фильм, в котором все пошло по первоначальному плану?

Витя отрицательно покачал головой.

— И я о том же. Почему мы вообще её слушаемся? Она же девчонка! — Глеб, предварительно оглядев пустынный коридор, перешел на шёпот: — К тому же у неё началась «звёздная болезнь», потому что она побывала там, куда мы не смогли попасть. А ещё она вконец замучила Тара: при ней он никогда не превращается в человека.

— Глеб, ты сдурел? Говорить такое в школе, да ещё под дверью Злюкиной… А ещё меня обзывают «ветреным»!

Сболтнувший лишнего Правов по-детски прикрыл рот рукой и практически слился с бело-жёлтой стеной. Если бы кто-то услышал их, то он бы непременно сказал школьному психологу, которому дражайшая классная руководительница давно делала на них непрозрачные намеки. Легко они не отделаются, да и одноклассники станут шушукаться.

— Ну что, получил порцию адреналина? — убедившись, что их не услышали, насмешливо поинтересовался Витя. К нему на удивление быстро возвращался позитивный настрой.

— Нет.

— А чего тебе надо для полного счастья?

— Доказательств. Мы туда не попали, а она — да, мы каждый день тренируемся, она — нет! Тут под боком целый мир, а мы торчим в школе. Я хочу увидеть все своими глазами. Мне надоело ждать!

— Да что с вами такое? Это вы с Дашкой всегда отговаривали меня от глупостей, а теперь толкаете на них, — удивился Витя.

Сколько он себя помнил, столько помнил и своих двух друзей. Когда он залезал на дерево, Глеб подсаживал, а Даша отговаривала; когда он охотился за косичками девочек, Правов сначала отказывался от опасной забавы, а потом присоединялся. Их подруга тем временем вжималась в стену вместе с остальными девочками класса, чтобы прикрыть тылы, внешне хмурясь и поддерживая возмущающихся одноклассниц, но глазами указывала на новую жертву: чаще всего ею становился кто-то из компании местных сплетниц. А когда Витя решил запачкать мелом учительский стул, то Даша с Глебом навешали ему оплеух, чтобы неповадно было — им у Злюкиной ещё учиться и учиться. Да, мелковато он тогда мыслил.

— Ха, Вить, мы теперь поменялись ролями! Теперь ты будешь нас отговаривать! — засмеялся Глеб, тоже вспомнив прошлое, и с трудом поднялся с корточек.

— Мечтай, — тоже рассмеялся Витя и заговорщицки подмигнул: — Когда выдвигаемся?

Глеб задумался. Его оценки, так долго державшиеся на уровне «хорошо и почти отлично», сползли до уровня «внимание, мы теряем ударника». Витька же всегда держался на уровне «у него есть умные друзья», так что его оценки были вне опасности — терять просто-напросто было нечего. Как же вообще дошло до вызова родителей в школу без родительского собрания?

Ну, они стали засыпать на уроках, на радость окружающим прекратили шалить, потеряли всякое внимание к учёбе, зато отличились на школьных спортивных состязаниях. Не нужно было экстрасенсом в тринадцатом поколении, чтобы предугадать ход сегодняшнего разговора: за учёбу, как обычно, сделают замечание, за прекращение шалостей похвалят, за спортивные достижения приятно удивят. Но за оценки непременно влетит, хоть мир спаси, что они, собственно, собирались сделать. В общем, намечался довольно неприятный вечер: материнские упрёки и, не дай бог, отцовский ремень.

— Сегодня.

— Что-то это мне напоминает, — прокомментировал спонтанное решение друга Витя и последовал за Глебом к лестнице.

Посланец Древмира, Таринамус Лесотёмный, изволил почивать, растянувшись на диване во все свои человеческие метр восемьдесят. Он отдыхал от далеко неправедных трудов: трёхчасового просмотра телевизора и опустошительного набега на холодильник. На третий месяц вынужденного проживания у гостеприимных землян он вконец обленился и все реже рвался спасать отчизну от неведомой напасти. В своей лени древмирец винил сущность кота, которую он вынужден был принимать большую часть суток.

В человеческом облике зверомаг был подозрительно похож на обычного подростка четырнадцати-шестнадцати лет, пребывающего в полной уверенности, что он знает больше, чем предыдущие поколения вместе взятые. Что, собственно, было абсолютной правдой — способа перемещаться в другие миры остальные древмирцы не знали.

Острые черты лица вместе с необычными чёрными глазами и плавной кошачьей походкой напоминали зверя, видимо, его род занятий наложил неизгладимый отпечаток. В остальном Тар был обычен и непримечателен. Человек, незнающий обстоятельств его появления, пришельца в нём бы не заподозрил. Одет он был в подаренную мальчишками футболку с выцветшим львом и спортивные штаны; на чьё-то блондинистое счастье о подтексте рисунка он так и не догадался.

Иномирец лениво размышлял включить ему телевизор или нет, когда из полусонного состояния его выдернул тройной телефонный звонок — опознавательный знак, придуманный Витей и Глебом. Только на третий Тар мог брать трубку. Дремоту, как рукой сняло — древмирец радовался каждому поводу выйти наружу.

— Тар, спрыгивай, через пять минут ждём в условленном месте! — сообщил Глеб, который, не удостоверившись поняли ли его, положил трубку.

— И тебе «привет», — ворчливо откликнулся Тар гудкам.

Он с ненавистью посмотрел на балконные окна, которые были единственными вратами во внешний мир. «Им легко говорить: «Спрыгивай!», а я каждый раз линяю от страха! А вдруг это скажется на моей человеческой сущности, и я стану лысым?».

Запрет на использование уличной двери ввела Даша. В первые дни его пребывания на Земле, её отловила соседка по лестничной площадке и смутила очень личным вопросом, детали которого были до сих пор неизвестны. Но именно после этого разговора, ему пришлось забыть, что такое «парадный вход», по крайней мере, в человеческом облике.