Жили-были (СИ) - Риз Екатерина - Страница 89

Всю сонливость, как рукой сняло. Саша летала по квартире, приятно взбудораженная и счастливая. В ванной шумела вода, она накрывала на стол, и только время от времени приказывала себе убрать с лица глупую улыбку. Правда, эти приказы, больше смахивающие на уговоры, совсем не помогали. И как только Толя на кухне появился, она снова разулыбалась, и он улыбнулся, и, конечно, тут же подошёл и её поцеловал. Сашу обнял, буквально сдавил её в объятиях, и она, в конце концов, застонала. Не от боли, а от крепости его объятия. Качнулась вместе с ним из стороны в сторону, уткнулась носом в Толину грудь, а пальцы вцепились в ткань его чистой футболки, ею же и припасённой. Это было особое удовольствие. Его вещи в её шкафу, приготовленные для него, ожидающие его.

— Как же я соскучился, Сашка.

Она голову подняла, чтобы посмотреть ему в лицо.

— И мы скучали. И телефон совсем не спасал.

— Это точно. Уснуть потом было невозможно.

Саша улыбнулась, осторожно оттолкнула его от себя.

— Садись, а то всё остынет.

Ефимов за стол присел, сразу придвинул к себе тарелку с овощной нарезкой.

— Как Митя?

— Сегодня температуры совсем не было.

— Здорово.

— Он на радостях едва ли не на голове крутился. Когда он не гуляет несколько дней, начинает сходить с ума. И меня сводить.

Ефимов рассмеялся, принял из Сашиных рук тарелку с горячей едой, взял вилку. А Саша напротив него присела. Подбородок рукой подпёрла.

— Я печенье испекла.

— Мой малыш — кулинар.

— Мне грустно было.

Толя ей подмигнул.

— Я твою грусть-тоску прогоню, ты знаешь, я умею.

— Знаю. Вкусно?

Он кивнул.

— А если бы предупредил, было бы ещё вкуснее.

— Твоя реакция меня порадовала куда больше.

В детской еле слышно скрипнула дверь, Толя голову повернул, и увидел заспанного Митьку в коридоре. Тот непонимающе таращил на него глаза, а потом вдруг подпрыгнул.

— Папа!

Ефимов улыбнулся, а Саша, кажется, вздрогнула, только после крика заметив сына. Митька же пронёсся по коридорчику и повис у Толи на шее, причем, именно повис. Толя едва успел его поддержать. А Саша сына одёрнула.

— Митя, папа же ест.

Мальчик отодвинулся, на отца взглянул с живым интересом.

— Ты только приехал?

— Только приехал. Мы тебя разбудили?

Митя плечами пожал, а Толя насмотреться на него никак не мог. По спине погладил, поцеловал в лоб. А вот Митя смотрел на него с явным ожиданием.

— Ты привёз мне меч?

— Привёз, завтра покажу. Сейчас уже поздно. Иди спать, пират.

Митька вздохнул, поморщился, на тарелку его покосился. Толя усмехнулся, поднёс к его рту вилку с сосиской, потом хлеб. Митя ото всего откусил, но всё же выглядел недовольным, когда Саша поднялась и взяла его за руку.

— Пойдём в постель. — И тут же нашла, за что поругать. — Стоишь босиком, Митя!

Но ребёнок обернулся на отца через плечо.

— Пап, ты завтра не уедешь?

— Нет, завтра отдыхаем. А сейчас спать. — Улыбался, когда Саша вернулась на кухню через несколько минут.

— Сказал, что сосиски вкусные, — шёпотом оповестила она.

— Он как волчонок. Его ночью разбуди, он встанет и пойдёт есть.

— Лишь бы в пользу.

— Это да. — Толя отодвинул от себя тарелку и довольно улыбнулся, глядя на Сашу, попросту ел её глазами.

— Что? — спросила она.

Он тут же усмехнулся и качнул головой.

— Ничего. Пошли спать.

Такие простые слова: пошли спать. И улыбка, и протянутая рука. Толя только дверь в детскую осторожно приоткрыл, заглянул, понял, что Саша уже и ночник погасила, значит, сын точно спит. И на душе сразу тепло стало. Сашу догнал, обнял её за талию и поцеловал в щёку.

— Сань, мне надо тебе кое-что сказать.

— Плохое?

— Ну, почему сразу плохое?! — возмутился он. И сам понял, что возмутился именно из-за того, что не мог предугадать Сашин ответ на свои новости. — Плохое… Просто поговорить.

Конечно, не для важного разговора действо, но они разделись и легли в постель. Ефимов далеко не сразу поймал себя на том, что делает, почувствовал досаду, но не вскакивать же и не одеваться… в костюм? Поэтому притушил свет, повернулся к Саше, голову рукой подпёр.

— Сань.

Саша из-за его серьёзного тона только больше нервничала. Лежала перед ним, сложила руки на животе, даже морщинки на одеяле разгладила.

— Если бы ты знала, как я хочу тебя поцеловать.

Она кинула на него быстрый взгляд.

— Тогда целуй.

— Думаю, я сначала должен сказать всё, как есть. Потому что… как ты отреагируешь, я пока предположить не могу. Но, Сань… — Он погладил её сложенные руки. — Надо ехать, малыш. — Саша зажмурилась, но он всё равно продолжил: — Надо начинать думать. О школе, о доме. О куче всего, о чём ты думаешь, и что тебя всегда волнует. — Она так и не открыла глаза, лежала тихо-тихо, и Толя тогда опустил голову, прижался лбом к её плечу. — Не говори мне «нет». Я ведь тебе кольцо купил.

Саша слабо улыбнулась, незаметно скомкала в руке край одеяла.

— Сначала лёг в постель, потом вспомнил про кольцо.

Ефимов глухо хохотнул.

— Да, вот такой я недалёкий. — Голову поднял и посмотрел на Сашу. Когда понял, что она тоже на него смотрит, у него от сердца отлегло. Но спросил все равно с тревогой: — Что скажешь, малыш?

— Поедем ли мы с тобой?

— Станешь ли ты моей женой.

Она поводила ладонью по одеялу.

— Митя очень по тебе скучал. На это невозможно было смотреть, Толя.

— А ты, ты скучала?

Её рука поднялась к его лицу.

— Ты же знаешь. Я тебя люблю.

Он наклонился, чтобы поцеловать её, но потом прижался к ней, губы скользнули по шее, по Сашиной груди, а затем Ефимов просто замер рядом с ней, крепко обняв.

— Теперь я твой рыцарь. Как в твоих сказках. Навсегда.

— Это уже становится традицией, — хмыкнул Ефимов. — Ежегодная встреча выпускников.

— Алёна обещала, что прошлогоднего размаха не будет.

Толя кинул на Сашу полный скептицизма взгляд.

— Это ты сейчас про Каравайцеву говоришь?

Саша поневоле улыбнулась, оценив его тон, но пальцем указала вперёд, прося мужа не отвлекаться от дороги.

— Поехали, зелёный.

Митька сунулся вперёд между сидениями, указал рукой на то, что его заинтересовало за окном автомобиля.

— Мама, смотри, новый торговый центр открыли!

— Ты в городе полгода не был, и без твоего ведения что-то открыли, кто бы мог подумать, — в шутку подивился Толя.

Но Митя на насмешливую интонацию внимания не обратил, продолжил рассказывать.

— Когда я к бабушке на каникулы весной приезжал, мы с Лёхой ходили смотреть, как здесь крышу стеклянную делают. Тогда ещё дяденька стекло разбил.

Саша на сына посмотрела.

— Тебе это было интересно?

— Ещё бы! Он же на страховке был и соскользнул. И стекло одно разбилось. Пап, я же тебе рассказывал!

— Я помню.

— Круто было.

— Митя, человек чуть не разбился. Разве это может быть круто? — Саша искренне недоумевала. Как, в принципе, и Митя, только он уже из-за её непонимания всей ситуации.

— Так у него же страховка была! Как у скалолаза! — Митя даже головой покачал. — Мама, ты не понимаешь. Ты девчонка.

Ефимов захохотал, а вот Саша ошарашено молчала, наверное, целую минуту. Просто не знала, что сказать после такого обвинения. Толя даже по плечу её погладил, надеясь, что она так быстрее примет тот факт, что она лишь девчонка в глазах сына.

— Это не так страшно, малыш. Просто некоторых вещей тебе, и, правда, не понять.

На это Саша уже решила обидеться и отвернулась к окну.

— Да ну вас. Я побольше вашего понимаю. Кое в чём.

Толя улыбнулся.

— Верю и знаю. — А на сына цыкнул. — Сядь нормально и пристегнись, мы ещё не приехали.

Митя послушно вернулся на заднее сидение и щёлкнул замком ремня безопасности.

Год совместной жизни. Год непростой, год проб и ошибок, год обустройства новой жизни на новом месте в незнакомых для всех троих обстоятельствах. Столько всего произошло за этот год, но в то же время месяц пролетал за месяцем, опомниться не успевали. И если прошлое лето было лишь первой ступенькой их будущей жизни, ступенькой, на которую они поднялись смело и безоглядно, дав себе время на передышку, отвлечься от предстоящих перемен и трудностей, то затем начались будни. Летом они дважды ездили в Калининград, даже Митю оставляли на пару недель с новыми родственниками, давая всем возможность получше друг друга узнать. Мария Алексеевна при первой встрече была Митей попросту очарована, и довольно долго, сама того не осознавая, без конца переводила взгляд с сына на внука и обратно, сравнивая их. И ей тоже было необходимо время, чтобы Митю получше узнать, прочувствовать, полюбить по-настоящему. Но Сашу больше заботила реакция сына, в конце концов, Мария Алексеевна — человек взрослый, сама способна сделать выводы, а в случае необходимости и при себе их придержать. А вот Митя, хоть и заговаривал частенько о том, что у него появилась новая бабушка, для восьмилетнего ребёнка это были лишь слова. А вот, наконец, встретиться, познакомиться, и точно также полюбить, как бабушку Валю, которая была при нём с самого рождения, было куда важнее и сложнее. Да ещё двоюродные сёстры у него появились. Две девчонки! Вот это обстоятельство явилось для Мити не то чтобы шоком, но серьёзным испытанием. А Толя раз за разом рассказывал ему про ответственность, про то, что мужчина должен женщинам уступать и даже кое-что прощать. Капризы и ошибки. Раньше у Мити подобного опыта не было, все женщины рядом с ним были взрослые и о нём заботились, а тут младшие сёстры, которые порой ведут себя непонятно, любят странные, для мальчишеской логики, вещи, а ещё обижаются и дуются из-за всякой ерунды. Вот это Мите принять и понять было трудно, но, правда, гостил у бабушки в Калининграде он с удовольствием, и с сёстрами, в конечном счёте, подружился. А теперь Мария Алексеевна звонила пару раз в неделю им в Москву, и радовалась тому, что может поговорить с внуком и невесткой, узнать новости и даже секреты, а не хвататься неделями за сердце, гадая, где сын и что с ним, раз пропал и не звонит.