Жили-были (СИ) - Риз Екатерина - Страница 67

— Малыш, я всё понимаю…

Она пошевелилась, всмотрелась в темноте в его лицо.

— Никому об этом не рассказывай.

— С какой стати я буду этим делиться с кем-то? Тебе хорошо было?

Саша попыталась свести всё к шутке.

— Ты в себе сомневаешься?

— Нет. Но дело не во мне, а в тебе. Всё хорошо?

Осторожно выдохнула.

— Да, Толя, всё замечательно.

— Я рад. — Он произнёс это очень серьёзно, без всякой насмешки, и Саше снова захотелось отвернуться или спрятать лицо у него на груди. Даже темнота не спасала. Толя не мог видеть выражения её лица, а Сашу всё равно точило смущение. А он ещё и в лоб её поцеловал, как маленькую. Правда, потом обнял обеими руками, и настал момент, когда можно было расслабиться. Обнять его, закрыть глаза и поверить, что всё на самом деле хорошо.

Позже из постели выбралась. Очень осторожно, боясь Толю разбудить, а он на самом деле уснул, прижался к ней и заснул. Саша довольно долго лежала, пригревшись у него под боком, слушала его дыхание, и даже не думала ни о чём. Сознание было чистым, на душе было легко, непривычное ощущение, но оно ей определённо нравилось. А ещё очень хотелось, чтобы утром, завтра, послезавтра или через неделю, ничего не изменилось. Потом встала, нашла на полу комбинацию и халат, а на обратном пути из ванной, к сыну заглянула. На пару секунд задержалась у Митиной постели, вглядываясь в его лицо при тусклом свете ночника. Сегодня был очень значимый день в их жизни. И, кажется, они все это понимают, включая маленького Митю.

На завтрак была манная каша. Это было так странно, непривычно, и при этом недурно на вкус, что Ефимов съел целую тарелку, чего сам от себя не ожидал. И при этом прекрасно отдавал себе отчёт в том, что это одни из самых странных утренних часов, что случались в его жизни. Особенно, после отличной ночи в плане секса. Не смотря на то, что они с Сашей проснулись очень рано, за окном ещё ночь царствовала, можно сказать, не хотелось ни спать, ни даже зевать. Но это пока, в этом Ефимов себе отчёт отдавал. И после такой ночи, считай, что первой в начинающихся отношениях, женщины обычно старались фантазировать, с некоторыми случались завтраки в постели, с другими продолжались жаркие объятия и поцелуи, и уж точно манной кашей его кормили впервые. А он ел да нахваливал. А всё из-за того, что это была каша, сваренная Санькой, а напротив сидел сын, который проснулся в семь по звонку будильника, но при этом чувствовал себя бодрее и энергичнее, чем они оба с Сашей вместе взятые. И кашу ел с аппетитом, чему Толя про себя подивился. Ведь одна из непреложных истин, которую Ефимов знал о детях, это то, что они ненавидят кашу, особенно манную. Но у него, судя по всему, чудо, а не ребёнок.

— Ты выспался? — спросил сына Толя, на самом деле пытаясь выяснить, не тревожило ли что-нибудь сон мальчика этой ночью.

— Я высплюсь в выходной, — немного мрачно ответил Митя. — Как можно выспаться, когда в школу ходишь?

Толя улыбнулся.

— Ты прав. — Кашу доел, и тарелку от себя отодвинул. Потянулся к Саше, которая в спешке собирала Мите бутерброды с собой. Потянулся, притянул к себе и поцеловал в плечо. — Было очень вкусно.

Саша усмехнулась.

— Серьёзно? Ты понял, что ел манную кашу, а не бифштекс?

— Понял, — успокоил он. — И всё равно было вкусно. Хотя, в детстве я её терпеть не мог. — На сына взглянул, поторопил того жестом. — Жуй активнее. Опоздаем в школу.

— Я уже доел! — Митька выкрикнул это с таким азартом, что Саша даже поморщилась. И только проводила сына взглядом, когда тот вылетел с кухни с реактивной скоростью. Правда, тут же вернулся, Толя только успел руки к Саше протянуть. — Папа, ты меня из школы заберёшь? На машине?

Саша укоризненно глянула на сына.

— Дойдёшь сам, Митя. Идти одну остановку.

— Ну, мам!

— Без «ну», пожалуйста.

— Если раньше освобожусь, заберу, — пообещал Ефимов, торопясь прекратить просьбы и лёгкую перебранку. — Позвони мне на последней перемене.

— Классно!

— Собирайся, — вновь вмешалась Саша. — До начала уроков двадцать минут, ты ещё дома.

— Успеем, — еле слышно проговорил Толя, выдохнул, как только Митька скрылся с глаз, снова к Саше потянулся, а та ещё крикнула сыну вслед, от Толи отвернувшись:

— Не забудь сменку!

— Он не забудет, — успокоил её Толя, заставляя Сашу повернуться к нему и подставить губы для поцелуя. — Моя минута, — проговорил он ей в губы. Аккуратно подтолкнул её к стене, перехватил руки, когда Саша сделала шутливую попытку его оттолкнуть, и тогда уже поцеловал. Саша на цыпочки привстала, подстраиваясь под его рост, вытянулась вдоль его тела и за шею обняла. — Знаешь, как я тебя про себя называю? — прошептал он ей на ухо через минуту.

— Мне надо это знать? — усомнилась Саша, едва заметно сдвинув брови.

Ефимов широко улыбнулся и опять же на ухо ей проговорил:

— Статуэточка моя.

Саша голову закинула, чтобы в лицо ему смотреть. Сделала вид, что раздумывает над этим. Затем призналась:

— Даже не знаю, как к этому отнестись.

— Как к самому искреннему комплименту. — Он подхватил её под бёдра, приподнял, прижался губами к её губам в крепком поцелуе, но Саша почти тут же принялась освобождаться от его рук, а уже в следующий момент на кухню снова Митя вбежал. Остановился в дверях, с самым серьёзным видом наблюдая за тем, как отец с матерью отскочили друг от друга, отвернулись в разные стороны и вытирают губы.

— Что вы делали? — спросил мальчик.

Ефимов ухмыльнулся, ничего не мог с собой поделать, а вот Саша тут же включила функцию строгой матери.

— Митя, нельзя задавать такие вопросы, это неприлично.

— Почему? Или вы делали что-то неприличное?

Толя захохотал, а Саша стукнула его по плечу. А вот сыну пальцем погрозила. Правда, сама тут же поняла, как это глупо выглядит, и поэтому указала пальцем на дверь.

— Обувайся немедленно, ты опаздываешь в школу.

Митька смешно развёл руками.

— Так папа не одевается!

— Уже иду, — успокоил его Толя. Саше подмигнул, вышел вслед за Митей, по волосам того потрепал, а Саша к своему ужасу услышала, как сын спросил:

— Вы целовались, да?

— Толя, не смей ничего говорить!

Чего, спрашивается, испугалась? Что Ефимов после вчерашних тайн, поведает сыну ещё одну, про отношения между полами? И получится у него, надо думать, с той же лёгкостью.

Даже в жар бросило.

Странный выходной. Саша вроде и пыталась заниматься обычными делами, но как это сделать, если постоянно в мыслях возвращалась к прошедшей ночи? Убирала постель, и пару раз останавливалась, зажмуривалась от, казалось бы, нереальности воспоминаний, и принималась улыбаться. Почему ей должно быть стыдно за то, что она этим утром счастлива? И, возможно, она опережает события, врёт самой себе, но сегодняшнее утро было очень похоже на настоящее семейное. Она кормила завтраком своих мужчин. Кормила манной кашей. Сейчас это уже казалось глупым. Наверное, нужно было приготовить Толе что-то более изысканное, хотя бы подобающее для завтрака с любимой женщиной, а не манную кашу. Но они собирались в спешке, и важнее было накормить сытным, правильным завтраком ребёнка, перед долгим днём в школе, чем поразить мужское воображение.

— Ты серьёзно, ты кормила его манной кашей? — Каравайцева произнесла это и засмеялась. А Саша в который раз за утро почувствовала неловкость и мысленно поразилась: каша?!

— Хоть ты надо мной не смейся.

— Да ладно, Сань, всё правильно. Пусть сразу привыкает. А то знаем мы этих мужиков. Только повод дай, а они уж на шее устроятся с удобством, оглянуться не успеешь.

Саша невольно задумалась над её словами, после чего спросила:

— Ты с Витей поругалась?

— Вот ещё, буду я с ним ругаться. В этом нет смысла, он через полдня оголодает и приползёт на коленях. Это даже неинтересно.

— Ты точно с ним поругалась, — пришла к неутешительному выводу Саша.

— Он упёртый баран, — заявила Алёна, и далее последовал получасовой разговор о том, как мужики по жизни неправы, и как они умеют это доказывать всего лишь парой слов. Они ляпнут, и ты сразу всё понимаешь, всё несовершенство жизни.