Жили-были (СИ) - Риз Екатерина - Страница 64

— Пусть он с самого начала знает, что в постели с мамой может спать только папа. Это правильно. Всё остальное — решим. Разве не так?

Саша лицо рукой прикрыла и призналась:

— Ты меня убиваешь своими новостями. Уже который день.

Ефимов усмехнулся, обнял её и прижал к себе. В висок поцеловал и так замер ненадолго.

— Санька, если бы ты мне больше доверяла, всё было бы куда проще.

— С наскока.

— Тоже метод.

— Твой метод, — пожаловалась Саша.

— Сань, у нас сын. Подозрительный, рассудительный, замечательный мальчишка. И, знаешь, что я ему сказал? — Она не переспросила, лишь вопросительно угукнула, уткнувшись носом в его плечо. Толя же погладил её по спине. — Что я всю оставшуюся жизнь буду носить его маму на руках. За то, что она мне сына родила, и что таким его воспитала. Саш, я так хочу попробовать. По-настоящему. И дело не в Митьке. Точнее, не только в нём. Клянусь тебе.

Его руки бегали по её телу, то гладили, то сжимали, и Саша в какой-то момент задохнулась от его прикосновений. Потёрлась щекой о его плечо, потом голову подняла, а Ефимов тут же её поцеловал. Поцеловал глубоким, жарким поцелуем, даже сознание немного помутилось. А Толя ещё за подбородок её взял, обвёл большим пальцем губы, а когда Саша глаза открыла и посмотрела на него, спросил:

— Малыш, ты меня любишь? Хоть немного?

Провокационный вопрос, Саша моргнула, губу закусила, всего на мгновение. Потом спросила:

— А ты меня?

Он улыбнулся, правда, улыбка Саше показалась заигрывающей.

— Я тебя всегда любил. Ты же мой малыш.

Саша нервно кашлянула, расцепила его руки, убирая от своих бёдер и отступила. А когда отвернулась и сумела перевести дыхание, сказала:

— Вот когда ты поймёшь, что я взрослая, а не малыш, вот тогда мы поговорим с тобой о любви, Толя.

Саша очень боялась встречи с сыном. До конца рабочего дня чего только не передумала, сто раз отругала Ефимова, ему наверняка икалось. А она ругала и ругала. Пыталась представить реакцию сына, и совершенно не верила в то, что «всё нормально». Была уверена, что Митя просто пытался не показать своих эмоций Толе, всё-таки он ещё незнакомый человек для него. Была уверена, что сын закрылся, что он затаил если не обиду, то серьёзное расстройство и разочарование оттого, что Саша ему раньше ничего не рассказывала про папу. Поэтому с трудом дождалась времени, когда можно было закрыть магазин и пойти домой. Пойти! Побежать.

С улицы увидела свет в окнах, и вот тут шаг сбавила, даже остановилась на крыльце. Дух переводила. Ефимов предлагал за ней заехать, но она отказалась. Знала, что ей нужно будет собраться с мыслями перед встречей с сыном. А сделать это, находясь в опасной близости от Толи, возможным не представлялось. И сейчас у неё есть последняя минутка.

В квартире было странно тихо. Настолько, что это вызвало ещё одну волну опасений. Саша в прихожей остановилась, прислушиваясь, потом осторожно оповестила:

— Я дома!

— Мама пришла, — обрадовался Митька у себя в детской. Кажется, откуда-то кубарем скатился, и вот уже дверь распахнулась, и сын вылетел ей навстречу. — Ты чего так долго? Чего купила?

Саша ощупывала его взглядом. С трудом удержалась оттого, чтобы не схватить его за подбородок, чтобы пристально и изучающе заглянуть в глаза. Но Митя как обычно прыгал вокруг неё, норовя заглянуть в сумку. Пришлось его разочаровать.

— Ничего не купила, я не заходила в магазин.

— Да? — Митя за своё плечо оглянулся, и Саша невольно проделала то же самое. И уж чего не ожидала увидеть точно, так это Ефимова, развалившегося на детской кровати, сложившего руки на груди и за ними наблюдавшего. А Саша поинтересовалась:

— Чем вы занимаетесь?

— Смотрим Гарри Поттера, — сказал Ефимов, усмехнувшись.

— Правда? И как тебе?

— Странно, но мне нравится. Занимательно.

— Интересно, — возразил Митя. Потом подпрыгнул от переизбытка энергии. — Мама, нам сегодня сказали, что у нас будут соревнования. Через три недели.

— Какие соревнования, — не поняла Саша.

— В секции, — подсказал Толя, поднимаясь.

— Если займёшь первое место, подарят ролики!

Саша осторожно кивнула, если честно, перестав понимать, что происходит.

— Ты же хотел ролики…

— Я уже передумал, — отмахнулся Митя. — Папа обещал мне скейт.

Саша смотрела на сына во все глаза. Не сразу нашла в себе силы заговорить, голос пропал. Затем изобразила улыбку.

— Замечательно.

Из детской вышла на ватных ногах, когда Митя вернулся на свою кровать, чтобы продолжить фильм смотреть. А вот Толя следом за ней вышел. Вышел и остановился рядом, наблюдая за тем, как Саша делает один судорожный вдох за другим. Ефимов стоял рядом и чуть слышно её увещевал:

— Всё хорошо, ты умница. Видишь, как всё хорошо? Ты зря боялась. Как в том детском стишке, помнишь?

Саша замахнулась и, не глядя, треснула его кулаком по плечу. А Толя обнял её, лишь поморщившись от удара, а ладонь приложил к Сашиной груди. Решил поразиться:

— Ого, сейчас выскочит.

— Он назвал тебя «папой», — страшным шёпотом проговорила Саша.

— Слышал. Между прочим, в первый раз. — Поцеловал её в щёку. — Раздевайся. Устала?

— Я устала переживать и нервничать, — всё тем же шёпотом проговорила она. — У меня нервная система ни к чёрту, Толя. А всё из-за тебя.

— Да, да. Всё из-за меня.

Ефимов голову к ней склонил, наверное, ожидал поцелуя или другой ласки, но Саша ему под нос кулак сунула, и он рассмеялся.

Но позже Саша всё же к сыну зашла. После ужина, когда Ефимов уткнулся в свой ноутбук, а Саша прошла в детскую, присела рядом с сыном, который нехотя и, морщась, читал упражнение по английскому вслух. Послушала немного, Митьку разглядывала. Смотреть отчего-то было тяжело, и чтобы отвлечься, заглянула в его дневник. Но спустя несколько минут, когда Митя с очевидной радостью захлопнул учебник, набралась смелости и спросила:

— Митя, ты ничего не хочешь мне сказать?

Он замер, покосился на неё. Переспросил:

— Что?

— Я не знаю. Сегодня, пока меня не было, многое произошло. Как… папа мне рассказал. — Заставить себя произнести это важное для сына слово, было достаточно сложно. — Вы поговорили, ты многое узнал. Может, у тебя есть вопросы ко мне?

Митя потёр нос ладонью.

— Тебя не надо беспокоить, ты расстроишься, — выдал он, в конце концов.

У Саши от удивления глаза распахнулись.

— Это тебе кто сказал?

Митя посмотрел на стену, потом на настольную лампу.

— Папа, — сознался он.

Саша задохнулась от возмущения, но показывать это ребёнку было неправильно.

— Он, конечно, прав… в чём-то. Чужие чувства нужно беречь, но не в такой ситуации. И если тебе есть, что сказать, что спросить у меня, сделай это. Я отвечу на любой вопрос. — «Наверное».

Митька фыркнул, как щенок, которому надоела игра. Но вопрос всё же задал:

— Он, правда, мой папа?

— Правда, Митя. — Саша сама поразилась тому, как спокойно прозвучал её голос. — Он твой папа.

Он снова нос потёр. Что за привычка? Это сбивает людей.

— Хорошо, — сказал он, наконец. Митя протянул ей учебник. — Убери в рюкзак, завтра первым уроком английский.

Саша учебник у него взяла, и так застыла ненадолго. Наблюдала за сыном, который с обезьяньей ловкостью забрался по лестнице на второй ярус, сел, поджав под себя ноги, и принялся разбирать машинку-робота.

Хорошо и всё? Саша поднялась, убрала учебник, вытащила из школьного рюкзака несколько фантиков от конфет, но прежде чем из комнаты выйти и оставить сына в покое, решила уточнить:

— Больше ты ничего спросить не хочешь?

Митя посмотрел удивлённо, головой помотал.

— Нет.

Саша вышла на кухню и остановилась, совсем не чувствуя себя успокоившейся. Скорее уж, растерянной.

— Сань, что? — спросил её Ефимов, остановившись за её спиной.

Она руками развела.

— Знаешь, что он мне сказал? — негромко, но выразительно проговорила она. — «Хорошо»! Хорошо — и всё! — Оглянулась на Толю через плечо. — Ещё одна твоя черта, одним словом меня доводить.