Фельдмаршал Кутозов. Мифы и факты - Троицкий Николай Алексеевич - Страница 4

С выходом в свет трех томов «Истории Отечественной войны 1812 г.» М.И. Богдановича фактически закончилась полувековая страда канонизации Кутузова в отечественной историографии[25]. Даже труды, написанные с официальных позиций, становятся менее аллилуйными и более объективными по отношению к Кутузову. Таковы книги популярного доныне историка и литератора Н.А. Полевого и давно забытого журналиста, отставного штабс-капитана, участника антинаполеоновских войн И.Г. Бутовского (двоюродного брата «кавалерист-девицы» Надежды Дуровой). В 1860 г. автор пространной (больше 5 печатных листов!) рецензии о 3-томнике Богдановича, укрывшийся под инициалами А.Б., не только упрекнул Михайловского-Данилевского за его «постоянную заботу поставить князя Кутузова безмерно выше всех современных ему генералов Отечественной войны», но и усилил, по сравнению с Богдановичем, критику действий Кутузова при Бородине: «Участие Кутузова в распоряжениях почти не заметно, его самого нигде не видно между войсками».

Суждения А.Б. (по резонному предположению В.А. Дьякова, это был профессор Академии Генштаба генерал-лейтенант А.И. Беренс)[26] были уже характерными для новой историографии, условно назовем ее либерально-буржуазной, которая отвергла постулаты о единении сословий вокруг престола и об Александре I как главном герое «Двенадцатого года», а заодно опустила с заоблачных высот на землю и репутацию Кутузова. Правда, ниспровергатель предыдущей концепции и основоположник либерально-буржуазной концепции Александр Николаевич Попов (1820–1877) — тоже дворянин, чиновник, член знаменитых Редакционных комиссий 1859–1860 гг., — хотя и «преодолел культ личности» Александра I, по старинке превозносил Кутузова, «которому одному (?! — Н.Т.) Россия обязана своим спасением». Но это был уже последний в XIX в. аккорд чрезмерного восхваления фельдмаршала.

Кстати, вслед за А.И. Беренсом (?) подверг критическому разбору 3-томник Богдановича генерал-майор И.П. Липранди (участник войны 1812 г., военный историк, мемуарист, в молодости «добрый приятель» А.С. Пушкина). Он без особого пиетета к Кутузову первым вменил ему в вину то, о чем позднее будут писать многие критики фельдмаршала: «Кутузов всегда будет почитаться виновником выпуска из России Наполеона с ничтожными остатками его полчищ»[27].

После М.И. Богдановича вплоть до 1940-х годов почти все отечественные историки (кроме таких единиц, как А.Н. Попов и Н.Ф. Проценко) держались трезвой, уважительно критической либо даже критически заостренной оценки Кутузова — без преувеличенных славословий. Сдержанно писал о Кутузове великий российский историк С.М. Соловьев (великий В.О. Ключевский о фельдмаршале вообще ничего не написал). Такие корифеи либерально-буржуазной военной историографии, как начальник Академии Генштаба генерал от инфантерии Г.А. Леер, профессор той же академии генерал от инфантерии П.А. Гейсман, генерал-лейтенант А.К. Билов и генерал-майор А.Н. Витмер (учитель легендарного М.Д. Скобелева), признавали Кутузова выдающимся полководцем и дипломатом, но в ранг «гения» и «Спасителя России» его не возводили[28].

Показателен для либерально-буржуазной историографии труд одного из лучших знатоков рассматриваемой эпохи генерал-лейтенанта Владимира Ивановича Харкевича (1856–1906) «Березина». Здесь впервые капитально, с учетом всей совокупности источников, и беспристрастно проанализированы действия трех лиц, ответственных за Березинскую операцию: П.Х. Витгенштейн медлил, П.В. Чичагов путал, а Кутузов оставался «простым свидетелем совершающихся событий» далеко в стороне от них.

Поворот с 1860-х годов от лицеприятного прославления к объективной оценке Кутузова с непременными элементами критики в историографии отразился и на художественной литературе. В романах Л.Н. Толстого, Д.А. Мордовцева, Г.П. Данилевского фельдмаршал изображен как «дряхлый телом, но бодрый духом старый вождь», мудрый, хотя уже и безынициативный[29].

Уважительно-критический взгляд отечественных историков на Кутузова был закреплен в эпоху Николая II к 100-летнему юбилею войны 1812 г. в 7-томнике «Отечественная война и русское общество». Это, бесспорно, высшее достижение всей дореволюционной историографии «Двенадцатого года» было издано в 1911–1912 гг. под редакцией А. К. Дживелегова, С.П. Мельгунова, В.И. Пичеты с участием В.И. Семевского, Н.И. Кареева, Ю.В. Готье, И.В. Лучицкого, А.А. Кизеветтера, Е.В. Тарле, М.В. Довнар-Запольского, М.И. Туган-Барановского и др. Кутузову здесь посвящена специальная глава, которая открывает 4-й том. Ее автор профессор С.А. Князьков, отдав должное «исключительному уму», колоссальному опыту, расчетливости и осторожности Кутузова, заключал: «Но потом (в 1812 г. — Н.Т.) эта осторожность старого вождя в соединении с некоторой старческой неподвижностью, болезненностью и усталостью сказалась для нашей армии и с отрицательной стороны». Князьков признавал, что «Кутузов не был полководцем, равным Наполеону». Он готов был даже признать, что справедливы нелестные отзывы современников о чисто человеческих, нравственных качествах «Спасителя Отечества»: «„куртизан“, „придворный человек“, „везде уживется“, — говорили про Кутузова те, кто ему завидовал. И тут было кое-что справедливое»[30].

К 100-летию войны 1812 г, издавалась разная литература, в том числе ряд книг о Бородинской битве таких квалифицированных военных историков, как профессор Академии Генштаба генерал-лейтенант Б.М. Колюбакин, генерал от инфантерии А.П. Скугаревский, член редколлегии «Военной энциклопедии» полковник А.В. Геруа. Все они, высоко оценивая Кутузова как военачальника, старались отмечать, не вдаваясь в подробности, и достоинства его и недостатки (Геруа, например, заметил, что фельдмаршал отличался «способностями недюжинными, но и феноменальной леностью»[31]). Так же судили о Кутузове известные военные историки — генерал от инфантерии Н.П. Михневич в 3-м томе 14-томной «Истории русской армии и флота» (М., 1911) и полковник П.А. Ниве в его 5-томном компилятивном труде «Отечественная война» (М., 1911).

Умеренно хвалебная оценка Кутузова сохранялась и в советское время до середины 1940-х годов, хотя и не без крайностей в ту или другую сторону. Так, признанный лидер первого поколения советских историков академик Михаил Николаевич Покровский (1868–1932) проявлял чрезмерную строгость в критике фельдмаршала, полагая, что тот «оказался слишком стар для каких бы то ни было решительных действий» и что «с назначением Кутузова — и до конца кампании, в сущности, — армия лишилась всякого центрального руководства: события развивались совершенно стихийным путем»[32]. Над стратегией Кутузова перед Бородинской битвой Покровский откровенно иронизировал: «Став во главе армии, Кутузов сообразил, что и ему придется отступать. Но в то же время ему хотелось удовлетворить и тех, которые требовали сражения. В этом желании убить двух зайцев, бегущих притом в разные стороны, сказалась натура истинно русского генерала»[33]. Покровский не без оснований считал русскую позицию при Бородине «крайне неудачно выбранной и еще хуже укрепленной», подметив, что Наполеон «брал наши батареи кавалерийскими атаками», но его вывод о том, что Кутузов в Бородинском сражении «достиг только того, что не был разбит наголову», конечно же несправедлив.

Точка зрения Покровского на Кутузова и вообще на войну 1812 г. превалировала, хотя и в смягченной форме, почти до конца 1930-х годов в общих курсах русской истории[34], сводных военно-исторических трудах[35] и в первой за советское время специальной монографии о «Двенадцатом годе», автором которой был начальник кафедры истории военного искусства Военной академии им. М.В. Фрунзе комбриг М.С. Свечников[36]. Остаточное воздействие концепции Покровского сказалась и на второй советской книге о войне 1812 г. (автор — профессор Академии Генштаба РККА комбриг Н.А. Левицкий), и на первой из советских биографий Кутузова[37], хотя здесь уже начата полемика с Покровским.