Происхождение жизни - Опарин Александр Иванович - Страница 20

безобидный великан траходонт (1), страшный плотоядный тиранозавр (2), меньший хищник струциомимус (3). Рогатые трицератопсы (4) ходили на четырех лапах. В воздухе носились летающие «драконы» — птеранодоны (5). В морях плавали морские хищники: змеи, рыбоящеры и плезиозавры. В медовой период уже существовали происшедшие от пресмыкающихся в предшествующие периоды немногочисленные птицы и звери

ЦАРСТВО ПТИЦ И ЗВЕРЕЙ

30 миллионов лет назад, в середине третичного периода, большинство крупных пресмыкающихся уже вымерло. Появились многочисленные и разнообразные виды птиц и млекопитающих, которые заняли господствующее положение среди всех животных. Но тогда млекопитающие еще очень сильно отличались от современных. Из копытных животных дальние родичи слонов

Лес середины третичного периода

уинтатерии (1) и отчасти родственные лошадям палеогиоппусы (2). Из древнейших хищников — креодонтов жили собакообразные дромоционы (3) и выдрообразные патриофелисы (4). Здесь жили диковинные тилотерии (5), похожие по зубам на крысу и ежа. Появились первые броненосцы (6) и первые полуобезьяны (7)

Постепенно в течение второй половины третичного периода млекопитающие становились все более и более похожими на современных. К концу периода существовали настоящие олени, быки, лошади, носороги, слоны, разнообразные хищники. В начале второй половины третичного периода появились обезьяны, сперва низшие — собакообразные, затем высшие — человекообразные

Жизнь четвертичного периода

Один миллион лет назад, на границе третичного и последнего, четвертичного, периода на Земле появились обезьянолюди — питекантропы — связующее звено между обезьяной и человеком. Они уже умели пользоваться простейшими орудиями труда. Питекантропы вымерли. Их потомки — неандертальцы, или «первобытные люди», — являются предками современных людей, но еще отличаются от них. В конце четвертичного периода, в суровое время последнего оледенения, век мамонта и северного оленя, на Земле уже жили настоящие люди, не отличающиеся от современных

Один миллион лет тому назад, на границе третичного и последнего, четвертичного, периода, который продолжается и сейчас, на Земле появились обезьянолюди — питекантропы — связующее звено между обезьяной и человеком. Они уже умели пользоваться простейшими орудиями труда. Питекантропы вымерли. Их потомки явились нашими предками. В четвертичном периоде, в суровое время последнего оледенения Земли, в век мамонта и северного оленя, на Земле уже жили настоящие люди, не отличающиеся по строению своего тела от современных.

Но с появлением человека мы из области биологического развития материи уже переходим к новой форме ее движения — общественной жизни людей.

Нарисованная нами картина возникновения и последующего развития жизни дает конкретное представление о том, каким образом материя из одной формы движения переходит в новые, все более высокие формы. При этом не только возникают новые качества и создаются новые закономерности. Характерным для этого последовательного развития материи является то, что с переходом на каждую новую ступень развития темпы этого развития резко возрастают и, следовательно, общее развитие материи совершается во времени, как бы по круто загибающейся вверх кривой. На самом деле, мы видим, что абиогенная эволюция органических веществ потребовала для своего осуществления периода времени в несколько миллиардов лет. С возникновением жизни развитие пошло гораздо скорее. Оно исчисляется уже сотнями миллионов лет. На формирование и биологическое развитие человека потребовался период всего лишь в один миллион лет. Наконец, социальные преобразования осуществлялись в течение тысячелетий и даже веков. А сейчас мы легко подмечаем существенные сдвиги в развитии человеческого общества уже в периоды, исчисляемые десятилетиями.

Недоучет разности этих темпов развития, попытка не считаться с различием форм движения материи всегда приводила и приводит к весьма грубым ошибкам.

При возникновении любой новой формы движения старые формы, конечно, сохраняются, но их роль в дальнейшем прогрессе оказывается ничтожно малой, так как темпы их развития на несколько порядков ниже темпов развития новой формы движения.

Это мы видели на примере возникновения жизни, когда старые, абиогенные методы синтеза органических веществ отошли на задний план, по сравнению с биологическим синтезом, это справедливо и в отношении перехода от биологической к социальной форме движения материи.

Несколько лет тому назад в Париже среди участников Международного научного Конгресса была организована анкета. В ней основным был вопрос: «Каков, по Вашему мнению, будет человек через 500 лет?». Один очень крупный ученый- естествоиспытатель ответил на этот вопрос примерно так: «Развитие человека идет с такой быстротой, что через 500 лет он по своему уму будет превосходить современных людей настолько, насколько они сейчас превосходят корову!».

Однако мы о будущем всегда судим на основании изучения прошлого. Поэтому в связи с таким ответом не лишне будет вспомнить, что не пятьсот, а почти две с половиной тысячи лет тому назад жил такой выдающийся человек, как Аристотель, и если мы будем сравнивать мощь его ума с умственными способностями некоторых наших современников, то вряд ли это сравнение будет в пользу последних. Следовательно, человек как личность, как биологический индивид за истекшие две тысячи лет не так уж сильно «поумнел», усовершенствовался, развился в указанном отношении.

Вместе с тем, конечно, сейчас каждый школьник знает больше Аристотеля. Однако школьник не своим умом дошел до разрешения Пифагоровой теоремы или до установления закона всемирного тяготения. Те знания, которыми он обладает, он получил через посредство слова, изображения или письма как результат развития человеческого общества, как плод социальной формы движения материи, формы, гораздо более совершенной, чем биологическая, а поэтому и развивающейся с несравненно большей скоростью.

Когда возникла жизнь, господствовавший до этого события длительный и запутанный метод абиогенного образования органических веществ потерял всякое свое значение в эволюционном процессе, так как он не мог по своей скорости равняться с новыми, прекрасно организованными, и поэтому очень быстро протекающими превращениями обмена веществ. Подобно этому и значение биологического развития человека для его прогресса сделалось сейчас весьма незначительным в свете возникновения новой, социальной формы развития материи.

Вряд ли за последнее тысячелетие человек существенно изменился в биологическом отношении, но он за это время приобрел невиданную доселе власть над окружающей его природой. Он может перемещаться по земле быстрее лани, плавать под водой лучше всякой рыбы и летать по воздуху несравненно скорее и дальше всякой птицы. И это не потому, что за указанное время у него выросли крылья или образовались плавники и жабры. Приобретенное человеком могущество есть результат общественного, социального, а не индивидуального, биологического развития. Доказательства этого мы встречаем на каждом шагу, даже, например, в такой, казалось бы, чисто биологической области, как увеличение долголетия людей.

Потребовались многие десятки тысячелетий и сотни миллионов человеческих жизней для того, чтобы человек биологическим путем, в процессе естественного отбора выработал в себе сопротивляемость по отношению к некоторым видам бактерий. Но всего за последних два — три десятка лет он сделал в ,этом отношении громадный скачок вперед. Сейчас, в частности, человек легко побеждает возбудителей воспаления легких или заражения крови, что с трудом удавалось ему еще так недавно. Но этого он достиг не потому, что его организм сам по себе биологически стал крепче в указанном отношении, а потому, что человек теперь применяет полученные промышленным путем антибиотики, и без этого дара социального развития он и сейчас умирал бы от болезней, как сто или двести лет тому назад.