Бесстрашные - Цвик Михаэль - Страница 16
- Предыдущая
- 16/32
- Следующая
В Александрии они задержались ненадолго, и сразу оттуда поехали в Каир.
Швиль хорошо знал этот город: его тянуло сюда, потому что здесь почти всегда можно было присоединиться к какой-нибудь экспедиции. В Каире скрещивались дороги многих исследователей. Но сейчас этот солнечный, насыщенный яркими красками город был покрыт для него налетом грусти, потому что здесь его арестовали и отсюда начался его грустный путь. Поэтому он не хотел отправляться вместе с остальными в город – там его могли встретить знакомые. Однако он предложил другим не беспокоиться о нем, и они ушли, кроме Альфреда Ронделля, который остался с ним.
– Это совершенно лишнее, – отклонил Швиль его любезность.
– Нет, я останусь с вами, это просто долг коллеги, – настоял Ронделль.
В первую минуту Швиль был тронут его внимательностью, но потом ему в голову пришла мысль, что не дружба, а слежка заставила англичанина остаться с ним. Он решил проверить это, и, взяв шляпу, равнодушно произнес:
– Я вернусь через полчаса: хочу навестить одного знакомого, живущего поблизости.
– Хорошо, – согласился Ронделль и тоже взял шляпу.
– Разве вы не хотите остаться в отеле? – спросил Швиль, прямо смотря ему в лицо.
– Да, но что же мне здесь одному делать, я провожу вас к вашему знакомому, – сказал тот, отворачиваясь.
Так, теперь все было ясно: и здесь чувствовалась рука Марлен.
– У меня нет в Каире никаких знакомых, мистер Ронделль. Я только хотел проверить, свободен ли я. К сожалению, должен установить, что это не так.
Англичанин был озадачен: этих слов он, по-видимому, не ожидал.
– Вы очень чувствительны, мой друг: вы забываете, что вас здесь могут узнать скорее, чем где-либо. Я хотел только оберечь вас и больше ничего.
– Почему же вы не сказали мне это сразу? – спросил Швиль.
– Потому, что Марлен осведомила меня о вашем душевном состоянии. Я не хотел пугать вас.
– Разве это правда, мистер Ронделль? – с некоторым сомнением спросил Швиль, беря его за руку.
– Разумеется, мой друг.
Швиль успокоился. К нему снова вернулось чувство свободы и это придало ему мужества. Через несколько часов возвратились из города остальные: они, вероятно, узнали что-то приятное.
– Все в порядке, – сказал Томас Ллойд, – армия операторов уже ждет нас в Луксоре. Значит, еще сегодня мы увидим красавиц пустыни. Это счастье выпадает на долю не каждого исследователя, не правда ли, господин Швиль?
Прибыв в Луксор, они действительно застали там целое общество людей в спортивных костюмах. Среди них царствовала веселая суета. Одна из фильмовых див уселась на упрямого осла, который ни за что не хотел идти дальше. Зрители, с интересом наблюдавшие за этой сценой, хохотали от души. В тишине пустыни далеко раздавался смех и веселые крики. Несколько туземцев, тоже наблюдавшие за зрелищем, улыбались до ушей, сверкая своими белоснежными зубами. Трудно было сказать, смеялись ли они над ослом или над европейцами.
– Скажите, пожалуйста, – спросил Швиль своего соседа Ронделля, к которому он питал большее доверие, чем к остальным, – разве все эти артисты, операторы и так далее – «Бесстрашные»?
– Нет, этого совершенно не нужно. Тут все настоящие работники кино, не имеющие никакого понятия о том, для чего мы приехали сюда. Поблизости от места наших работ они будут снимать прекрасный фильм. Я случайно видел сценарий. Действие происходит в пустыне. Марлен вложила в это предприятие большую сумму денег и хочет, чтобы фильм снимался в Египте. Это необходимо, чтобы отвлечь от нас внимание властей. Никому не придет в голову, что экспедиция в Царскую долину служит только для отвода глаз. Кроме того, операторы возьмут электрический ток от соседней станции, нужный им для работы. Тем самым они снабдят током и нас, так как нам нужен ток для освещения гробницы и электрических буравов и пил.
– Умница, эта Марлен, – сказал Швиль.
– Редкая женщина, гений! – с восхищением отозвался Ронделль.
Наступила первая ночь. В воздухе было что-то, что заставляло людей стремиться к одиночеству. Царская долина, погруженная в дремоту, рассказывала терпеливым слушателям удивительные вещи. Со времен фараонов прошло много веков, и новые люди живут теперь на горячей земле этой таинственной страны.
– Вы слышите шакалов? – спросил Швиль Ронделля, стоявшего рядом с ним и тоже поддавшегося очарованию ночи.
– Да, как ужасно.
– По старинному преданию они молятся своему богу – Анубис звали его египтяне.
Остальные тяжело шагали по песку. Все молчали. Веселость, не покидавшая их в течение всей поездки, теперь исчезла. Швиль не мог удержаться, чтобы не приглядеться к ним внимательнее: глаза всех с ужасом смотрели на пустыню.
– Скажите, господин Швиль, – смущенно спросил Томас Ллойд, – вы, археолог, должны были наверное слышать, что большинство исследователей, потревоживших покой фараонов, умирали самым различным образом. Вы верите в то, что таинственная сила охраняет гробницы и мстит нарушителям покоя?
– Разве вы не «Бесстрашные»? – насмешливо спросил Швиль.
Никто из присутствующих не ответил, и Швиль закусил губы: этого ему не надо было бы говорить. Он не должен был забывать, что в эту же ночь очутится вместе с этими людьми в гробнице, под землей. Нужно было сохранять хорошие отношения. Он был единственным среди них, не скрывавший своей явной оппозиции, а это было опасно. Поэтому он постарался загладить свою ошибку, вежливо отвечая на поставленный вопрос:
– Здесь есть много непонятного, господа. Молодой английский исследователь, пытавшийся проникнуть несколько лет тому назад в гробницу Клеопатры, был вытащен оттуда своими спутниками мертвым. Все тело несчастного было обвито огненно-красными змеями. Так, по крайней мере, рассказывают… Оба человека, открывшие гробницу Тутанхамона, Карнарвон и Картер, умерли. Может быть, их смерть не имеет ничего общего с проклятием фараонов, но может быть, здесь над прошлым царит старый бог. Кто знает?
Шакалы, подошедшие за последние полчаса ближе, значительно осмелели, и Швиль заметил, как его спутники все теснее прижимались друг к другу. Он тоже поддался общему настроению и замолчал.
Внезапно перед Швилем появился человек, так внезапно, как будто вырос из пустыни. Его тюрбан и белая одежда, задрапированная красивыми складками, при свете луны казались призрачным одеянием. Он был высокого роста, с широкими плечами, и его бронзовое лицо окаймлялось черной бородой.
– О, Ибрагим эффенди, – приветливо поздоровался с ним Томас Ллойд.
– Все готово, люди ждут уже целый час, – прошептал тот Ллойду на плохом английском языке. Затем он повернулся и отправился вперед так быстро, что остальные едва поспевали за ним.
– Это главный страж в Царской долине, – заявил Ллойд. – Ему лучше, чем нам, – смеясь, прибавил он. – Он останется наверху, на солнце, а за то, что он нас засыплет, он получит 500 фунтов, невероятную для него сумму. Но наша Марлен великодушна, – поспешил он прибавить, желая смягчить впечатление своих слов, в которых можно было усмотреть критику. Несмотря на то, что говоривший находился на расстоянии десяти шагов от него, Швиль расслышал в его голосе тайный страх. Настолько велика была власть этой женщины, что даже здесь, в пустыне, не решались высказывать свободно своего мнения о ее приказаниях. Полчаса они шли за Ибрагимом эффенди, пока наконец не пришли в нужное место.
В тени открытой уже давно стены стояли сорок человек, вооруженных лопатами, столпившихся вокруг Ибрагима эффенди. Пять или шесть тяжело груженных повозок находились у склона холма. Туземные возницы меланхолично курили; маленькие изящные клубы дыма долго держались, не расплываясь, в безветренном воздухе.
Швиль вынул из кармана план и нашел на нем то место, где они находились. Слева лежала Царская долина, приблизительно на расстоянии девяти километров. С северной стороны, он точно знал это, должна лежать гробница Рамзеса VI, неподалеку о известных королевских гробниц, давно уже разграбленных. Да, не могло быть сомнений: он стоял у входа в гробницу первосвященника Пинутема. Здесь, по некоторым данным, были похоронены еще два фараона из восемнадцатой династии. Они были извлечены из могил, разграбленных спустя десять лет после их смерти, и снова похоронены в могиле первосвященника, причем вместе с ними положили и сохранившиеся еще драгоценности. Кроме того, при этом были спрятаны в гробнице также бесчисленные сокровища в надежде, что грабители, интересовавшиеся только царскими гробницами, оставят могилу первосвященника в покое.
- Предыдущая
- 16/32
- Следующая
