Я вернусь за тобой (ЛП) - Хасс Дж. Э. - Страница 47

Я пожимаю плечами.

— Невелика разница. У меня все еще есть отец, но я сбежала от него. Так что на самом деле, я тоже одинока.

Ее хмурое настроение возвращается, и мне становится не по себе оттого, что это по моей вине.

— Ну, — произносит Джеймс, — оба моих родителя до сих пор живы, но я ненавижу их всем своим гребаным нутром, — он выпускает долгий ровный выдох, потом хватает зажигалку и подкуривает еще одну сигарету. — Как можно продать своих детей? — Он выпускает облако дыма через нос и трясет головой. — Кто, бл*дь, вообще продает своих детей?

— У них не было выбора, Джеймс, — говорю я, пытаясь утихомирить гнев, бурлящий в нем. — Они сделали то же самое, что сделали и их родители. Они родились в этой сраной Организации.

Но Джеймс трясет головой прежде, чем мои последние слова слетают с губ.

— Это неправда, — он пялится на меня. Я не могу видеть его глаз, потому что на нем сраные солнцезащитные очки, но я ощущаю, как его взгляд прожигает меня сильнее, чем жара пустыни. — Ты хочешь узнать, откуда я знаю, что это неправда? Хочешь узнать, откуда я знаю, что ваши отцы… — он указывает двумя пальцами на нас с Сашей, — оказали сопротивление, а мои — нет?

Я не уверена, что хочу знать, но Саша произносит «откуда?» прежде, чем я могу остановить этот разговор.

— Потому что ваши матери — мертвы, — он выпускает еще больше дыма, и потом поднимает очки на голову, чтобы мы могли увидеть его глаза. — А моя — нет.

Весь мир замирает на несколько секунд, пока я понимаю смысл его слов, и единственная вещь, которая пробуждает меня, когда маленькая ручка Саши переплетает мои пальцы с ее.

— Что это значит, Джеймс? — спрашивает она.

Он встает с пальца динозавра и уходит. И когда он проходит под животом динозавра, то разворачивается и идет назад. Останавливается перед нами и опускает взгляд на нас, пока мы задираем головы, чтобы посмотреть на него.

— Это значит, что ваши матери мертвы, потому они их убили. Так делают, когда рождается девочка. Ну а мальчики? Их тренируют, разве не так? А тренируют для чего? Работы, я полагаю. Большинство из них не убивают других, чтобы выжить, правильно? Нет. Лишь единицы из них имеют такие привилегии. Но девочек просто передают из рук в руки, — Джеймс перестает говорить и смотрит на меня с прицельной точностью. — Ты знаешь это, Харпер. Тебя продали.

— Тебе, Джеймс. Меня…

Но он трясет головой.

— Это ведь ты сказала, что этого никогда не случится, так ведь? Зачем твоему отцу отдавать свою драгоценную собственность мне? Киллеру. Моя семья — богата, но только потому что Организация выставляет их такими. Я — ничто. Я — никто. Ты знала это с самого начала. Ты чувствовала это внутри. Я — ничего, всего лишь мерзкий киллер. Твой отец дал обещание, но никогда не собирался его выполнять. Он никогда не думал, что я зайду так далеко.

Мое сердце бьется так быстро, что я готова отключиться. Голова начинает кружиться, и я знаю, что сейчас случится паническая атака. Я хочу, чтобы он перестал показывать вещи в таком плохом свете, но Саша…

— Но почему они убили их? — спрашивает она.

Все, что я хочу сейчас сделать, это прикрыть уши, но Джеймс уже отвечает:

— Когда у тебя рождается девочка, они устраняют матерей, потому что они оказывают сопротивление, — и после он просто смотрит на меня. — И, полагаю, даже Адмирал не в силах что-то сделать.

Я мотаю головой.

— Моя мама умерла при родах.

— Ага, — отвечает он. — А как умерла твоя мать, Смурф?

Саша сжимает мою руку и шепчет:

— При родах.

— Это означает, что они не хотели отдавать своих девочек. Они приходят, когда девочки уже рождены, и заключают сделки с отцами. Вот как это происходит. Организация зависит от следующего поколения. Мы нужны им, чтобы продолжать делать за них грязную работу или другие вещи, иначе она просто распадется. Им нужны эти обещания при рождении. И в большинстве случаев, родители сдаются. Я имею в виду, не поймите меня неправильно, у них на самом деле нет выбора. Ни единого. Дети принадлежат Организации, несмотря ни на что. Большинство родителей сдаются, и отдают их. Но иногда, — он снова указывает на нас обеих двумя пальцами, — иногда они сопротивляются. И тогда Организация убивает мать, чтобы преподать другим урок.

— Убивают их… — произносит Саша таким слабым голосом, что я поворачиваюсь, чтобы посмотреть, в порядке ли она. Ее лицо пепельно-бледное, а хватка на моей руке — сильнее, чем когда-либо. — Они убили их…

И это утверждение, а не вопрос.

Когда я смотрю на Джеймса, он кивает.

— Они убивают их, если они начинают хоть как-то сопротивляться. Так что пока моя мать была занята тем, что подписывала передачу моей сестры, ваши матери боролись за вашу жизнь. А твоему отцу, Саша, из того, что я могу сказать, это почти удалось.

— Его тоже убили они? — вскрикивает она. — Организация?

— Джеймс, остановись, — произношу я. — Просто остановись. Ей не нужно это слышать.

— Нужно, Харпер. Ей на самом деле нужно это услышать, — он смотрит на Сашу, и хоть его слова и жестоки, его голос остается мягким. — Они убили его, Смурф. Но, эй, — он наклоняется и приподнимает ее подбородок указательным пальцем, — я говорил тебе, что Мерк занят важным делом, помнишь?

— Он на задании по убийству того сенатора?

— Я не уверен, что он делает прямо сейчас, но, поверь мне, он вернется, — после Джеймс смотрит на меня. — И пока он заботится о том, чтобы по-своему положить этому конец, мы трое тоже позаботимся о том, чтобы положить этому конец по-своему. Но мне нужно ваше доверие, девочки. Я не могу ничего сделать, если вы не будете мне доверять, потому что я не могу сделать что-то в одиночку.

Я с тяжестью сглатываю и просто смотрю в его глаза.

— Почему мы должны тебе доверять? Ты делал для них грязную работу всю свою жизнь.

Он и глазом не ведет. Будто привык, что его оскорбляют. Его столько раз называли киллером, что этот ярлык больше ничего для него не значит.

— Потому что они забрали мою младшую сестру. Моя мать продала мою сестренку, и они забрали ее. И кому-то придется заплатить за это, Харпер. Кто-то должен встать и сказать: «ХВАТИТ!». Может, нас не достаточно. Один мужчина, одна женщина и один ребенок. Но я устал ждать, пока кто-то придет и сделает все правильно. С таким же успехом мы сами можем пустить пули себе в голову, бл*дь, прямо сейчас, потому что мы уже мертвы, — он останавливается, чтобы удостовериться, что мы услышали. И Саша, и я теперь дрожим, так что, да, тактика шока работает. — Мы все мертвы, кроме тебя, Рыба-лев. На наших с Сашей головах уже висит мишень. Нет ни единого шанса, при котором нам позволят жить. Но даже если нам это удастся, даже если мне удастся выбраться, и даже если позволят сохранить то, что принадлежит мне, — он берет свободную руку Саши и мягко сжимает ее, — какое будущее у нас будет, если нашу дочь продадут? Какое будущее будет у меня, если они решат сделать тебя «примером»? Потому что, бл*дь, я никогда в жизни не позволю отнять у себя ребенка, и неважно мальчик это или девочка. Этого никогда не случится. Что за жизнь это будет? Какой мужчина вообще позволит такому случиться? Какой трус позволит убить или продать свою семью?

— Я не хочу ни одного из этих вариантов жизни, Джеймс, — произносит Саша. Слезы уже исчезли. Выражение ее лица теперь противоположное тому, которое было у нее несколько минут назад. Тот грустный и потерянный ребенок исчез.

И я вдруг чувствую, будто смотрю на себя в зеркало. Потому что выражение на ее лице в точности, как и у меня.

Хладнокровный киллер.

Ветер пустыни развевает мои волосы, а температура в тени под динозавром почти тридцать восемь градусов по Цельсию. Но моя кожа покрывается мурашками, пока под ней бежит холодная кровь.

Как и у рептилии, которая прячет нас в своей тени.

Мы все здесь хладнокровные.