Знаменитые расследования Эркюля Пуаро в одном томе (сборник) - Кристи Агата - Страница 88

Женщина сделала паузу.

– Продолжайте, – подбодрил ее Пуаро. – Итак, вы вышли, чтобы встретиться с ним в десять минут десятого. И что же вы сказали друг другу?

– Это непростой вопрос. Дело в том…

– Мадемуазель, – прервал ее Пуаро. – В этом деле мне нужна полная и абсолютная правда. То, что вы нам сейчас расскажете, никогда не покинет пределов этой комнаты. И я, и доктор Шеппард постараемся сохранить ваш секрет. Давайте я вам немного помогу. Этот Чарльз Кент – он ведь ваш сын, не так ли?

Женщина кивнула, и к ее щекам опять прилила кровь.

– Об этом не знает ни одна живая душа. Это было очень-очень давно, в Кенте. Я была не замужем…

– И вы решили дать вашему сыну фамилию по названию графства – понятно.

– Я пошла работать, и мне удавалось платить за его проживание и обучение. Я никогда не говорила ему, что я его мать. А потом он пошел по кривой дорожке – стал пить, потом принимать наркотики… Мне удалось заработать на его билет до Канады – и после этого я ничего о нем не слышала года два. Но каким-то образом он узнал, что я его мать, и написал мне письмо, требуя денег. И вот наконец я узнала, что он вернулся в Англию. Он сказал, что хочет увидеться со мною в «Фернли». Я не посмела пригласить его в дом. Ведь меня всегда считали такой… такой уважаемой дамой… Если бы кто-нибудь об этом узнал – моей карьере домоправительницы пришел бы конец. Поэтому я и написала ему то, о чем уже рассказала.

– А утром пришли на прием к доктору Шеппарду?

– Да. Я хотела узнать, нельзя ли ему чем-то помочь. Он был неплохим мальчиком, пока не пристрастился к наркотикам.

– Понятно, – сказал Пуаро. – Но давайте вернемся к вашему рассказу. В ту ночь он пришел в сарай?

– Да, он уже ждал меня там. Он был очень груб и требователен. Я принесла все свои деньги и отдала их ему. Мы немного поговорили, а потом он ушел.

– Во сколько?

– Где-то между двадцатью и двадцатью пятью минутами десятого. Когда я дошла до дома, еще не было половины десятого.

– По какой дороге он направился?

– По той же, по которой пришел, – по тропинке, которая отходит от подъездной дороги сразу за сторожкой.

Пуаро кивнул.

– А вы сами, что сделали вы?

– Вернулась в дом. Увидела, что майор Блант ходит по террасе и курит, поэтому обошла дом и вошла через боковую дверь. Как я и сказала, как раз в это время пробило половину десятого.

Пуаро опять кивнул и сделал пару записей в своей микроскопической записной книжке.

– Думаю, что этого достаточно, – задумчиво произнес он.

– А мне надо… – женщина заколебалась. – А мне надо рассказать все это инспектору Рэглану?

– Возможно, это и понадобится, но давайте не будем торопить события. Давайте продвигаться вперед не торопясь, не забывая о порядке и системе. Пока еще Чарльзу Кенту не предъявлено официальное обвинение в убийстве. Не исключаю, что при некоторых обстоятельствах ваша история никому не будет нужна.

Мисс Рассел встала.

– Благодарю вас, месье Пуаро, – произнесла она. – Вы были очень добры – действительно, очень. Вы… вы же мне поверили, ведь правда? Что Чарльз не имеет никакого отношения к этому отвратительному убийству?

– У меня нет никаких сомнений, что человек, который в половине десятого разговаривал с мистером Экройдом у него в кабинете, не может быть вашим сыном. Крепитесь, мадемуазель. Все еще будет хорошо.

Мисс Рассел ушла, и мы остались с Пуаро вдвоем.

– Вот такие дела, – сказал я. – Каждый раз мы упорно возвращаемся к Ральфу Пейтону… Как вам удалось определить, что Чарльз Кент приходил на встречу именно к мисс Рассел? Вы заметили их внешнее сходство?

– Я соединил ее с незнакомцем задолго до того, как мы встретились с ним лицом к лицу, – в тот самый момент, когда нашли перышко. Оно означало наркотики, и я вспомнил ваш рассказ о визите мисс Рассел. Потом, в утренней газете, я наткнулся на статью о кокаине – и все стало ясно. Утром она имеет контакт с кем-то, кто сидит на наркотиках, потом читает о них статью в утренней газете, а затем появляется у вас со своими вопросами. Кокаин она упоминает потому, что статья была о кокаине. Однако, увидев, что вы сильно этим заинтересовались, быстро переводит разговор на детективные романы и неопределяемые яды… Однако мне пора идти. Время ланча.

– Оставайтесь у нас, – предложил я.

Пуаро покачал головой, а в его глазах мелькнул огонек.

– Только не сегодня. Я не хочу, чтобы из-за меня мадемуазель Кэролайн второй день подряд сидела на вегетарианской диете.

Тогда я понял, что мало что избегает внимания Пуаро.

Естественно, что Кэролайн заметила, как мисс Рассел подходила к двери операционной. Я это предвидел – и подготовил подробное описание состояния колена моей пациентки. Однако Кэролайн была не в настроении проводить перекрестный допрос. Моя сестрица придерживалась мнения, что именно она, а не я, знает истинную причину появления мисс Рассел.

– Она выкачивает из тебя информацию, Джеймс, – сказала мне Кэролайн, – и делает это совершенно бесстыдным образом. Я в этом уверена, и не пытайся мне возражать. Уверена, что ты даже не подозреваешь, что она это делает. Вы, мужчины, такие простаки… Она знает, что ты – доверенное лицо месье Пуаро, и хочет узнать подробности. Знаешь, что мне пришло в голову, Джеймс?

– Боюсь даже предположить. Тебе в голову приходят совершенно невероятные вещи.

– Не понимаю, при чем здесь этот твой сарказм. Мне пришло в голову, что мисс Рассел знает о смерти мистера Экройда гораздо больше, чем говорит.

С видом триумфатора Кэролайн откинулась на спинку кресла.

– Ты действительно так думаешь? – рассеянно спросил я.

– Ты сегодня какой-то вареный, Джеймс. Как будто из тебя выпустили весь воздух. Это все твоя печень.

После этого наш разговор перешел на обсуждение семейных проблем.

Как это и ожидалось, заметка, инспирированная Пуаро, появилась в газетах на следующее утро. Цель ее размещения мне была неведома, но на мою сестру она произвела колоссальное впечатление.

Она начала с ложного заявления о том, что все время об этом говорила. Я поднял брови, но спорить не стал. Однако Кэролайн, по-видимому, почувствовала легкие угрызения совести, потому что продолжила свою мысль:

– Может быть, я и не называла конкретно Ливерпуль, но я всегда знала, что он попытается сбежать в Америку. Как Криппен[150].

– Без большого успеха, – напомнил я ей.

– Бедный мальчик, они все-таки его поймали… Думаю, Джеймс, что ты обязан сделать все, чтобы его не повесили.

– И что же, по твоему мнению, я должен сделать?

– Но ведь ты же врач, правда? И знаешь его с самого детства. «Не отвечает за свои действия» – вот какой линии надо придерживаться. Я только недавно читала, как они счастливы в Брэдморе[151] – заведение больше напоминает высококлассный клуб.

Слова Кэролайн напомнили мне кое о чем.

– А я не знал, что у Пуаро племянник – имбецил, – с любопытством заметил я.

– Правда не знал? Он мне все об этом рассказал. Бедный мальчик… Ужасное горе для всей семьи. Пока они держат его дома, но болезнь принимает такой оборот, что они боятся, что его придется переводить в какую-то клинику.

– Думаю, что теперь ты знаешь уже все, что можно, о семье Пуаро, – сказал я в изнеможении.

– Думаю, что да, – самодовольно согласилась Кэролайн. – Это такое счастье, когда у людей есть с кем поделиться своими проблемами…

– Возможно, – согласился я, – но только если такая возможность появляется у них спонтанно. А вот нравится ли им или нет, когда эту информацию у них вырывают клещами, – другой вопрос.

Кэролайн взглянула на меня с видом христианской мученицы, наслаждающейся посланными ей мучениями.

– Ты всегда себе на уме, Джеймс, – сказала она. – Никогда никому ничего не говоришь и не рассказываешь того, что знаешь, и почему-то считаешь, что все окружающее должны быть такими же. Хочу надеяться, что я никогда не вырываю признания клещами. Например, сегодня месье Пуаро пришел во второй половине дня, как и обещал, и мне даже в голову не пришло спросить его о том, кто появился в его доме сегодня рано утром.