Страхослов (сборник) - Коллектив авторов - Страница 62

– Ты не должен ему говорить! Он подумает, что я свихнулся, и потом все будут об этом говорить. Эйрдейл…

– Чертов Эйрдейл не узнает, черт возьми! – воскликнула Кит. – Нед, я просто скажу Самому, что ты заболел, что ты съел что-то и тебе плохо. И все. Просто живот прихватило, дружище, да? Такое со всеми бывало после пирогов в «Стаут Эггис».

Она кивнула, и Уоткинс повторил ее жест – «Стаут Эггис» была олицетворением вкусной, но иногда опасной для употребления еды, от которой хотя бы раз пострадал каждый местный констебль.

– Болен, – повторил он. – Разболелся живот. Тогда все в порядке, правда?

– Конечно, в порядке, Нед. Давай иди.

Она смотрела, как он уходит, едва волоча ноги от усталости и страха. Кит подумала, не стоит ли рассказать Мейкпису правду о состоянии юного констебля, но решила этого не делать. Она ведь пообещала. Кроме того, не хотелось, чтобы эта информация дошла до Эйрдейла, а так бы и произошло, учитывая, сколь проницаемы стены участка для разнообразных слухов, болтовни и правды. Даже другие копперы не упустили бы возможности жестоко подразнить парня, а уж Эйрдейл… С Эйрдейлом было что-то не так, в нем было что-то злое, язвительное, то и дело выныривающее на поверхность. Кит не хотела подвергать этому Уоткинса.

Войдя в участок, она поздоровалась с дежурным сержантом, и тот кивнул ей. Это облегчило тяжесть на сердце, которую она чувствовала с тех пор, как позволила Потрошителю ускользнуть сквозь пальцы – практически в буквальном смысле. Ей даже не удалось достать из рукава дубинку, она не смогла ни разу ударить человека, который убил четырех женщин. Она понимала, что коллеги будут разочарованы, но какова будет сила обвинений – это еще предстояло узнать. Она так углубилась в мысли об этом, что едва не налетела на Эбберлайна на пути в комнату для совещаний.

– Поосторожнее, парень.

– Простите, сэр.

Эбберлайн не ответил на ее извинение, отчего в животе девушки зашевелился страх. Старший инспектор явно считал ее виноватой, Кит была уверена в этом. Нельзя сказать, что его можно было в этом упрекать; в конце концов, ему приходилось иметь дело одновременно с комиссаром Уорреном, министром внутренних дел Мэттьюзом и заместителем комиссара Монро, у каждого из которых было свое представление о том, как справляться с этим делом, и каждый из которых был человеком, предпочитавшим обвинять в неудачах своих подчиненных, вместо того чтобы предлагать конкретную помощь. Кит подумала, ухудшится ли мнение Эбберлайна о ней, а потом о том, разделяет ли Мейкпис эту точку зрения. От этой мысли девушке стало хуже. Она вошла в пропахшую мужским потом комнату, где несколько человек в полицейских касках обвиняюще уставились на нее.

– Хорошо, что присоединились к нам, Касвелл, – холодно сказал Мейкпис, но Кит так и не поняла, было ли это выражением недовольства или же он просто пытался вести себя как обычно: таким образом всегда приветствовали констебля, прибывшего последним. – Ладно, слушайте все. Прошлой ночью мы дважды его упустили, и теперь у нас еще два женских трупа. Можете представить, что о нас пишут газеты и что думают граждане, – особенно теперь, когда эти так называемые письма Потрошителя у всех на слуху.

Упоминание писем заставило Кит подумать о письме в кармане, которое она так и не открыла. У нее просто-напросто не было ни времени, ни достаточно уединенного места с тех пор как его просунули в щель для писем: мать после ужина осталась с ней, расспрашивая о работе и друзьях, а затем настояла на том, чтобы посидеть у кровати, пока девушка не заснет: не стоило устраивать из-за этого скандал и подкреплять ее подозрения. Кит все еще думала, что это письмо от Мэри Джейн, бранившей ее за то, что она не смогла спасти Лиз и Кэти, не смогла поймать убийцу, не смогла придумать план, как раз и навсегда прекратить эту резню.

– Больше никаких переодеваний, все равно от них толку нет. Нам приказано сосредоточиться на уликах. Комиссара Уоррена и прочих начальников, похоже, не интересует, что их у нас нет.

Мейкпис продолжил раздавать указания заступившим на смену констеблям. Кит обратила внимание, что она была единственной, кому ничего не поручили. Когда прозвучало имя Уоткинса, она лишь взглянула на раздраженного Мейкписа и ничего не сказала. Девушка чувствовала на себе взгляд Эбберлайна и старалась, чтобы на ее лице ничего не отражалось. Ни Райта, ни Эйрдейла видно не было, и инспектор не назвал их имен, так что, вероятно, они уже выполняют некое задание.

Мейкпис закончил и бросил взгляд на Эбберлайна, который в ответ покачал головой, показывая, что ему добавить нечего. Мужчины направились на выход, а Кит осталась, ожидая, пока Мейкпис обратит на нее внимание. Но он отвернулся и принялся изучать стену, увешанную картами, списками имен, мест и дат и фотографиями женщин после смерти.

Это были не обычные посмертные изображения, а отвратительные копии, в черно-белом цвете отображавшие все ужасные вещи, сделанные с ними, все жуткие отметины, оставленные острым предметом на лицах жертв.

– Сэр?

– Что такое? – Мейкпис не обернулся.

– Это насчет Неда, сэр. Уоткинса. Он заболел. Я видел его на Коммершал-стрит, сэр, и он пошел домой.

– Так почему же ты не сказал мне этого раньше? – раздраженно спросил инспектор. Кит не ответила, и, обернувшись, Мейкпис понял по ее лицу, что она не хотела говорить перед коллегами о слабости юного констебля. Он нехотя кивнул. – Ладно. Что-нибудь еще? Что-нибудь важное?

В ночь двойного убийства, когда Мейкпис нашел побитого и окровавленного Кита в Датфилдс-ярде, он был внимателен и добр. Сейчас же инспектор был раздражен и держался отстраненно. Девушка подумала, что такая перемена обусловлена не столько смертью Лиз Страйд, сколько последствиями провала Кит, усиленными гибелью Кэти Эддоуз.

Она прикусила губу, не зная, что сказать. Мейкпис, прищурившись, смерил ее взглядом.

– Касвелл, ты что-то хотел?

Кит медленно покачала головой, заморгав.

– Нет, сэр, ничего. Только… мне жаль. Я старался, сэр.

– Тогда сделай что-нибудь полезное. – Голос Мейкписа уже не был холоден, в нем звучала скупая забота. – Поговори с мужьями Страйд и Эддоуз, или кто там у них вместо мужей.

– Разве их еще не опросили, сэр?

– Да, но это делал Эйрдейл, так что можешь себе представить, как много от этого толку. Возможно, тебе удастся из них что-нибудь вытянуть. Иди, пока я не передумал и не отправил тебя мыть пол в камерах.

– Да, сэр.

Работа хлопотная, подумала Кит, но это не худшее назначение из возможных. К тому же она и правда могла обнаружить что-нибудь, какую-то связь между всеми этими женщинами – кроме их профессии.

Окрик инспектора остановил девушку.

– Касвелл?

– Да, сэр?

– Это не твоя вина. – Мейкпис сказал это будто нехотя, но почему-то казалось: он рад, что произнес эти слова. – Что бы ни случилось дальше, то, что произошло прошлой ночью, – не твоя вина. И, откровенно говоря, нам повезло, что мы и тебя тоже не потеряли.

Кит не ответила. Она подумала, что он, наверное, лжет, но все же от добрых слов у нее перехватило горло. Она посмотрела на стену, на которой отмечался ход расследования, на лица, раны, утраты. Там были не только четыре женщины, о которых Кит знала и предполагала, что их убили за их силу, – Никлоз, Чэпмен, Страйд и Эддоуз. Были и другие – Эмма Элизабет Смит и Марта Тэбрем, Энни Миллвуд и Ада Уилсон, которые, по мнению Кит, не укладывались в схему. Она подумала, что это шанс навести Мейкписа на правильные размышления, не прибегая к слову «ведьмы», – шанс заставить его снова воспринимать ее всерьез. Ктит глубоко вдохнула, собираясь нарушить хрупкое перемирие.

– Они другие, сэр.

Мэйкипс взглянул на нее, приподняв бровь.

– Другие?

– Ранние жертвы, сэр, они не такие, как последние четыре. Первых четверых закололи и ограбили, не зарезали и не изуродовали. Смит и Миллвуд прожили какое-то время после нападения, а Ада Уилсон все еще жива и обвиняет того же гренадера, который предположительно убил Тэбрем. У нас просто нет доказательств, потому что дружки выгораживают его, предоставляя алиби.