Страхослов (сборник) - Коллектив авторов - Страница 60

Женщина, рассмеявшись, отошла, а Кит продолжила путь по улицам и переулкам, глухим дворикам и потаенным закоулкам, известным лишь местным жителям. Минула полуночь, а к ней, как и предсказывала Мэри Келли, не подошел ни один человек. Кит задумалась, повезло ли с этим другим констеблям.

На углу Роуп-вок Кит наклонилась, чтобы через кожу обуви помассировать ноющие лодыжки. Оглядев темную улицу, она попыталась найти взглядом Райта, но ей это не удалось. Позади девушки что-то шевельнулось, и из тумана проступил чей-то силуэт. Кит выпрямилась и нащупала дубинку в рукаве, жалея, что не повесила на шею свисток. Сердце сжали ледяные пальцы страха, но оно забилось снова, едва девушка поняла, что это всего лишь маленький китайский мальчик, который часто присматривал за схроном в Лаймхаузе.

Кит выдохнула и склонилась к нему, чтобы разобрать шепот. От того, что мальчик сказал ей, девушке стало дурно, но она не колебалась. Кивнув ему, она ускорила шаг – стук каблуков по мостовой был уже не блеяньем ягненка, а боевым гимном. Кит побежала по улице, где-то позади раздавались крики Райта.

К тому времени, как она нашла нужный адрес – Датфилдс-ярд на Бернер-стрит, – был уже почти час ночи. Неподалеку от пролома в заборе, служившего входом во двор, как раз проезжал мужчина на двуколке, запряженной пони. Лошадь шарахнулась назад, отказываясь идти, несмотря на то что мужчина выкрикивал угрозы в ее адрес. Кит подошла, положила руку животному на круп и почувствовала, что оно дрожит. Двор уличными фонарями не освещался, но пони знал, что что-то там не так.

– Подержите фонарь! – крикнула извозчику Кит.

Ворча, мужчина взял фонарь, висевший рядом, и встал, подняв его как можно выше. Пламя находившейся внутри свечи затрепетало от резкого движения, затем разгорелось ярче, разгоняя темноту и заставляя плясать тени, отбрасываемые старой мебелью, листами металла и прочим мусором, заполнявшим пространство двора. Кит вошла туда, вглядываясь в темноту, и наконец заметила лежавшее у дальней стены тело.

– Дьявол… – выдохнул мужчина.

Кит подошла ближе. Присев рядом с телом и вынув из сумки свисток, она поняла, что уже слишком поздно. Женщина была блондинкой лет сорока, с лицом, огрубевшим от нелегкой жизни, и на ее горле под туго затянутым клетчатым шарфом зияла резаная рана, будто второй рот. Она лежала на боку, ноги были подтянуты к груди, и на левой руке, неподвижно лежавшей в луже темной крови, не хватало мизинца.

Кит дунула в свисток, но еще до того, как свист затих, из самого темного угла двора выскочила фигура и рванулась к выходу. Кит оказалась на пути неизвестного и попыталась подняться, но ее толкнули. Она смогла избежать падения на мертвое тело, однако отлетела к кирпичной стене и оцарапала лицо. И все же вскочила и помчалась за нападавшим.

Она увидела что-то блестящее в его руке – нож! – когда он замахнулся и ударил в бок лошади. Животное заржало от боли и поднялось на дыбы. Кит уже не могла остановиться, но попыталась отпрянуть, так что удар копыт, пришедшийся в плечо, зацепил ее лишь вскользь. Тем не менее от боли в глазах затуманилось, девушка зашаталась и осела на землю рядом с мертвой женщиной.

Всхлипывая, Кит нащупала на земле оброненный свисток и принялась дуть в него – снова и снова. Она продолжала делать это и тогда, когда Райт, услышав свист, наконец догнал ее. Он забрал свисток и осторожно вытер слезы, прежде чем кто-то увидел, что Кит Касвелл, восходящая звезда Леман-стрит, плачет как девчонка.

Вскоре Датлфилдс-ярд кишел полицией, а улица рядом была полна зевак. Местный доктор, Блеквелл, которого вызвали на место преступления, был отпущен домой, когда прибыл доктор Багстер Филипс, по такому случаю поднятый с постели среди ночи.

Кит рассказала Райту все, переживая, что не смогла разглядеть лицо убийцы, поскольку оно было замотано темным шарфом, а на голове у него была шляпа-котелок. Единственное, что ей удалось мельком рассмотреть, так это бледную кожу вокруг глаз – даже их цвет Кит не запомнила. Ей казалось, что они были абсолютно черными, но это не могло быть правдой.

Доктор Блеквелл, который был не в восторге, что его выставили с места преступления, как простого прохожего, вытер кровь и грязь со ссадин на щеке Кит и осмотрел ее плечо. Испугавшись, что руки доктора могут опуститься ниже, чем следует, девушка несколько минут врала о боли, которую чувствует, прежде чем появившийся на месте преступления Мейкпис отослал ее домой, приказав на следующий день на работе не показываться.

– А я говорю вам, что я ее подруга и она хочет меня видеть!

Крики были достаточно громкими, чтобы Кит смогла услышать их даже сквозь навеянный лекарством сон. Вернувшись домой, девушка приняла дозу любимой Луизой опиумной настойки и отключилась. На следующее утро мать пришла будить ее и раскричалась при виде ссадин на лице Кит и крови на подушке. Девушка, которая хотела лишь одного – спать, пробормотала что-то о женских проблемах и головокружении, из-за которого потеряла сознание и упала. В конце концов Луиза оставила ее в покое.

В ее комнате не было окон и, с усилием сев на кровати, Кит поняла, что представления не имеет, который сейчас час и не проспала ли она целые сутки. Голос Луизы, такой же пронзительный, как и первый, заставил ее подняться с кровати и выйти в коридор. Входная дверь оказалась едва приоткрыта, и было очевидно, что мать и миссис К. пытались ее закрыть. В щель Кит смогла разглядеть выцветший капор, который некогда был очень милым, и разметавшиеся от ярости темные кудри. По знакомому двойному акценту девушка поняла, кто это.

– Все в порядке. Это моя подруга.

Кит положила руку на плечо матери. Луиза развернулась, и в ее глазах, казавшихся огромными на бледном лице, Кит прочла подтверждение своих страхов: она понимала, кем на самом деле была эта девушка.

– Как она может… это…

– Мэри Джейн работает со мной у госпожи Хэзлтон.

– Ты никогда о ней не рассказывала, – прошипела Луиза.

Кит смерила мать взглядом.

– А когда ты вообще спрашивала меня о работе, матушка, – разве только заплатили мне или нет?

Луиза, сникнув, не ответила.

– Мы поговорим в гостиной, – продолжила Кит, пользуясь ее замешательством. – Миссис К., не могли бы вы посидеть с мамой в кухне, выпить чаю?

Миссис Киттридж неодобрительно поморщилась, но кивнула. Две женщины неохотно направились по коридору вглубь квартиры. Мэри Джейн Келли, одетая в сине-зеленое платье и черную накидку, стояла на пороге с гордым видом нахохлившегося цыпленка – Кит буквально ожидала, что из-под турнюра вот-вот покажутся перья хвоста. Она поняла, что девушка приложила усилия к тому, чтобы выглядеть респектабельно, но уже забыла, как это делается.

– Прошу, Мэри Джейн, проходите. Извините за такой прием.

Они сели в гостиной – Мэри Джейн в своем поношенном одеянии и Кит в длинной ночной рубашке, рукава и высокий воротник которой скрывали багровый синяк на плече. Действие опиума проходило, и начала возвращаться боль. Она спала как убитая, и хотя было облегчением сбежать таким образом от ужасов прошлой ночи – от того, что она не смогла предотвратить, – Кит была намерена не делать так больше.

Теперь, когда они были наедине, Мэри Джейн, казалось, не знала, как начать разговор, к которому так стремилась. Она откашлялась.

– Глядя на твое лицо, можно сказать, что теперь ты больше похожа на одну из нас. И этот взгляд… Женщина никогда не остается прежней после нападения, даже если это случилось лишь раз.

– Вы знали ее? Элизабет Страйд? – спросила Кит, перед тем как ее отослали домой, она разузнала имя убитой.

– Долговязая Лиз. Шведка. Неплохой человек, – ответила Келли, сидя в кресле лицом к улице и разглядывая амбротипы семейства Касвеллов (в лучшие времена), расставленные на мебели красного дерева, втиснутой в крохотную гостиную, прислушиваясь к тиканью часов на каминной полке, рассматривая аккуратные салфеточки на креслах, занавески из шелка и камчатного полотна на окне. Возможно, это была самая уютная комната, в которой Келли доводилось бывать, по крайней мере в последнее время, когда ей приходилось жить в меблированных комнатах. – Знала и Кэтти Эддоуз тоже, хотя она предпочитала звать себя Кейт Келли.