Проси, что хочешь: сейчас и всегда (ЛП) - Максвелл Меган - Страница 53

Эрик холодно поднимает брови и, оставляя меня в полном изумлении, прежде чем развернуться и уйти, произносит:

- Делай, что хочешь. В конце концов, ты всегда так поступаешь.

И, не сказав больше ни слова, он уходит. Он оставляет меня в немом потрясении с идиотским выражением лица и желанием что-то ему доказать. Проходит десять минут, а я продолжаю стоять вместе с собакой во дворе. Эрик не выходит. Я не знаю, что мне делать. С одной стороны, я понимаю, что поступила плохо, поселив Труса в гараже, но, с другой стороны, не могла же я оставить бедное животное на улице.

Я замечаю, что Флин показывается в окне своей игровой комнаты, и машу ему рукой. Он машет мне в ответ, и у меня подпрыгивает сердце. Ему понравились игры в снегу, санки и Трус, но я не могу оставить собаку у Эрика. Я сознаю, что это стало бы еще одним источником проблем. Появляется Симона и подходит ко мне.

- Сеньорита, вы простудитесь. Вы промокли и…

- Симона, мне нужно найти приют для Труса. Эрик не хочет, чтобы он здесь находился.

Женщина закрывает глаза и огорченно кивает головой.

- Знаете, я могла бы забрать его в свой дом, но тогда сеньор бы обиделся. Вы ведь понимаете, правда?

Я признаю это.

- Если хотите, мы можем позвонить защитникам животных. Они точно, найдут ему место, где он мог бы жить.

Я прошу ее найти мне нужный номер телефона. У меня нет другого выхода. Я не захожу в дом. Я отказываюсь. Если я увижу Эрика, это меня убьет, в плохом смысле этого слова. Я бреду с Трусом по дорожке к огромным воротам, выхожу наружу и играю с ним, а он счастлив быть рядом со мной. У меня слезы наворачиваются на глаза, и я позволяю им литься. Сдерживать их гораздо хуже. Я плачу. Я безутешно рыдаю, бросая Трусу палку, чтобы он за ней бегал и приносил мне обратно. Бедняжка!

Через двадцать минут к нам подходит Симона и протягивает листок бумаги с номером телефона.

- Норберт передал, чтобы мы позвонили сюда, спросили Генри и сказали, что звоним от него.

Я благодарю ее и достаю из сумки мобильник, с разбитым сердцем я делаю то, что сказала Симона. Я разговариваю с этим самым Генри, и он сообщает, что через час они приедут и заберут животное.

Уже наступил вечер. Я убеждаю Симону зайти в дом, чтобы накормить ужином Флина и Эрика, а сама остаюсь снаружи с Трусом. Я замерзла. Но это ничто по сравнению с холодом, который пришлось испытать псу, пока он жил на улице. Эрик звонит мне по телефону, но я сбрасываю звонок. Я не хочу с ним разговаривать. Пошел он к черту!

Десять минут спустя я замечаю вдали огоньки и понимаю, что это приближается машина, которая заберет собаку. Я плачу. Трус смотрит на меня. Небольшой фургон подъезжает ко мне и останавливается. Я вспоминаю о Курро. Он ушел, а теперь уходит и Трус. Почему жизнь так несправедлива?

Из кабины входит мужчина, который представляется, как Генри, смотрит на пса и гладит его по голове. Я подписываю бумаги, которые он мне дает, и, открывая задние, двери он говорит:

- Попрощайтесь с ним, сеньорита, Я уезжаю. И, пожалуйста, снимите то, что висит у него на шее.

- Это шарф, который я для него связала. У него болит горло.

Мужчина глядит на меня и настаивает:

- Пожалуйста, снимите его. Так надо.

Я чертыхаюсь, закрываю глаза и делаю то, о чем он меня просит. Взяв шарф в руки, я вздыхаю. Уф! Какой грустный момент. Я не спускаю глаз с Труса, который глядит на меня своими огромными глазищами, и, наклонившись, шепчу, гладя его по обтянутой кожей голове:

- Мне жаль, родной, но это не мой дом. Если бы он принадлежал мне, уверяю тебя, никто бы не выкинул тебя отсюда.

Пес вытягивает шею, тыкается мне лицо своей влажной мордой и лижет его, а я добавляю:

- Тебе найдут прекрасный приют, теплое местечко, где с тобой будут хорошо обращаться.

Я больше не могу говорить. Меня разрывает плач. Я как будто снова прощаюсь с Курро. Я целую его в лоб, и Генри забирает его и заводит в фургон. Животное сопротивляется, но Генри к этому привык и поэтому легко с ним справляется. Когда двери закрываются, он прощается со мной и срывается с места.

Я, не шевелясь, стою и наблюдаю за тем, как машина уезжает, а вместе с ней уезжает и Трус. Я зарываюсь лицом в шарф и реву. Мне хочется плакать. Я довольно долго стою на темной и холодной улице и плачу, не замечая, сколько времени прошло. Все в Мюнхене очень непросто. Флин едва меня терпит, Эрик иногда бывает холоден, как лед.

Когда я поворачиваюсь, чтобы вернуться в дом, я с удивлением вижу за воротами Эрика. Я не могу в темноте разглядеть его глаз, но чувствую, что они пристально смотрят на меня. Мне холодно. Я подхожу, и он открывает мне дверь. Я, ничего не говоря, прохожу мимо него.

- Джуд…

Я в бешенстве поворачиваюсь к нему.

- Довольно. Не беспокойся. Трус уже покинул твой проклятый дом.

- Послушай, Джуд…

- Я не хочу тебя слушать. Оставь меня в покое.

И с этим я начинаю удаляться. Он следует за мной, но мы не говорим друг другу ни слова. Мы заходим в дом, снимаем пальто, и он берет меня за руку. Внезапно я вырываюсь и бегу вверх по лестнице. Я не хочу с ним разговаривать. Поднявшись наверх, я лоб в лоб встречаюсь с Флином. Мальчик глядит на меня, но я прохожу мимо него и бросаюсь в свою комнату, громко хлопнув дверью. Я снимаю сапоги и мокрые джинсы и иду в душ. Я продрогла до костей, и мне нужно согреться.

Горячая вода возвращает меня к жизни, но вместе с ней приходит и отчаяние, и я снова начинаю плакать.

- Жизнь – дерьмо! – кричу я.

Из горла у меня вырывается стон, и я захожусь плачем. Сегодня день слез. Я слышу, как дверь ванной комнаты открывается, и сквозь запотевшее стекло вижу, что это пришел Эрик. Несколько минут мы смотрим друг на друга, пока, наконец, он не покидает помещение, оставляя меня одну. Я ему за это благодарна.

Выйдя из душа, я заворачиваюсь в полотенце и вытираю волосы, потом надеваю пижаму и ложусь в кровать. Мне не хочется есть. Внезапно меня охватывает сон, и я в испуге просыпаюсь от того, что чувствую, как кто-то до меня дотрагивается. Это Эрик. Но я со злостью шепчу ему:

- Оставь меня. Не прикасайся ко мне. Я хочу спать.

Он убирает руки с моей талии, и я поворачиваюсь к нему спиной. Я не хочу его ни видеть, ни слышать, ни чувствовать.

Утром, когда я просыпаюсь, Эрик уже пьет на кухне кофе. Вместе с ним сидит Флин, и когда я вхожу, они оба глядят на меня.

- Доброе утро, Джуд, - говорит Эрик.

- Доброе утро, - отвечаю я.

Я к нему не подхожу, я не целую его. Флин за нами наблюдает. Симона быстро приносит мне кофе, и я улыбаюсь, увидев, что она приготовила для меня чуррос. Я с радостью ее благодарю и принимаюсь за еду. В кухне стоит гробовое молчание, потому что обычно именно я стараюсь поддерживать разговор, находя общие темы для обсуждения.

Эрик долго-долго все смотрит и смотрит на меня, я знаю, что ему не нравится, как я себя веду. Он чувствует себя не в своей тарелке. Но мне все равно. Я хочу, чтобы ему было некомфортно, так же как вчера было некомфортно мне.

Норберт заходит на кухню и торопит Флина, чтобы тот не опоздал в колледж. В этот момент звонит мой телефон. Это Марта. Я улыбаюсь, встаю и выхожу. Я поднимаюсь по лестнице и направляюсь в свою комнату.

- Привет, ненормальная! – здороваюсь я.

Марта смеется.

- Ну, как у вас там дела?

Я тяжело вздыхаю и, глядя в окно, отвечаю:

- Хорошо. Ты же знаешь, моя лубофф! Все хорошо, кроме того, что мне хочется убить твоего брата.

Я снова слышу смех Марты.

- Значит, все точно хорошо.

Немного поболтав, мы условились, что она заедет за мной. Сестра Эрика хочет, чтобы я прошлась с ней по магазинам и помогла купить кое-что из одежды. Положив трубку, я поворачиваюсь и натыкаюсь на Эрика, который стоит прямо за мной.

- Вы с моей сестрой куда-то собрались?