Проси, что хочешь: сейчас и всегда (ЛП) - Максвелл Меган - Страница 51

- Вот так, дорогая, потихоньку, - шепчет Эрик, отпустив мою губу. – Не бойся. Тебе не больно?

Я отрицательно мотаю головой, и он продолжает:

- Наслаждайся, моя любовь…, наслаждайся нашим обладанием.

- Да…, красавица…, да… у тебя фантастическая задница, - бормочет Бьорн, проникая в меня. – О, боже! Обожаю. Да, девочка…, да…

Я открываю рот, и с моих губ срывается стон. Невозможно описать ощущения от двойного проникновения и того, что каждый из них говорит мне на ухо каждую секунду. Я тяжело дышу, Эрик смотрит на меня, его глаза блестят в ожидании, и он просит:

- Не отводи взгляда, любимая.

Я подчиняюсь.

- Вот так…, так… Вместе с нами… Медленно…, наслаждайся…

Я нахожусь между двумя мужчинами, которые мною обладают.

Двумя мужчинами, которые меня хотят.

Четыре руки держат меня с разных сторон, Эрик и Бьорн спереди и сзади нежно и страстно заполняют меня. Я чувствую, как их члены почти сталкиваются у меня внутри, и мне нравится видеть себя подчиненной им для их удовольствия. Эрик смотрит на меня, прикасается своими губами к моим, и забирает каждый мой вздох, говоря мне при этом сладкие и горячие слова любви. Бьорн щипает меня за соски, овладевает мною сзади и шепчет на ухо:

- Мы тебя трахаем… Ты чувствуешь в себе наши члены…

Жар…, мне ужасно жарко, и внезапно я замечаю, как вся кровь, что есть в моем теле, приливает к голове, и в экстазе я кричу. Я чувствую, как в меня проникают два пениса, и схожу с ума от наслаждения. Они выжимают меня для себя, требуя от меня все больше, я снова кричу, выгибаюсь и кончаю. Они не останавливаются, они продолжают свои точки. Эрик… Бьорн… Эрик… Бьорн… Их учащенное дыхание и отчаянные проникновения заставляют меня подпрыгивать между ними до тех пор, пока они не издают грубое мужское рычание, и я понимаю, что теперь игра окончена.

Бьорн бережно выходит из меня и валится на кровать. Эрик остается на месте, и я лежу, распластавшись на нем, позволяя ему ласково поглаживать меня по спине. Несколько минут мы все трое тяжело дышим, по комнате разносится голос Майкла Бубле, а мы в это время приходим с себя.

Минут через пять Бьорн берет мою ладонь, целует ее и шепчет с легкой улыбкой:

- С вашего позволения, я иду в душ.

Эрик продолжает обнимать меня, а я обнимаю его. Мы остаемся в постели одни, и я смотрю на него. Он лежит с закрытыми глазами. Я кусаю его за подбородок.

- Спасибо тебе, моя любовь.

Он удивленно открывает глаза.

- За что?

Я целую его в кончик носа, этим рассмешив его.

- За то, что научил меня играть и наслаждаться сексом.

Он так заразительно смеется, что я тоже начинаю смеяться вслед за ним, и веселюсь еще больше, когда он заявляет:

- Ты становишься опасной. Очень опасной.

Через полчаса, приняв душ, мы втроем идем к Бьорну на кухню. Там, сидя на барных стульях, мы едим, шутим и болтаем. Я признаюсь им, что их требовательность в определенные моменты меня возбуждает, и мы все вместе смеемся. Два часа спустя я снова оказываюсь раздетой в кухне на столешнице, они снова берут меня, а я предлагаю им себя.

Несмотря на наши ссоры, жизнь с Айсменом, если говорить в двух словах, идет отлично. У нас сладкие, страстные, безумные свидания наедине, а когда мы идем в гости к Бьорну, они становятся жаркими и похотливыми. Эрик предлагает меня своему другу, и я это с удовольствием принимаю. Здесь нет места ревности и взаимным упрекам. Здесь есть только секс, игра и вожделение. Мы вместе составляем исключительное трио, и сами это осознаем, каждую встречу мы откровенно наслаждаемся нашей сексуальностью. Между нами нет ничего низкого или грязного. Все беспредельно чувственно.

Другое дело Флин. Мальчик меня не воспринимает. Я замечаю, что с каждым днем он все больше меня избегает и старается убежать подальше, когда видит нас с Эриком вместе. Мы с моим немцем ссоримся только из-за него. Он источник наших постоянных стычек, и, кажется, ему это доставляет удовольствие.

Теперь я иногда по утрам езжу с ним и с Норбертом в колледж. Вот только Флин не знает, что, когда Норберт заводит мотор и уезжает, я продолжаю тайно наблюдать за ним. Я не понимаю, что происходит, не могу разобраться, почему Флин стал мишенью для шуток своих так называемых друзей. Он постоянно получает тычки и удары, и не отвечает на них. Он всегда в итоге оказывается на земле. Я должна найти средство, чтобы его спасти. Мне необходимо, чтобы он улыбался, чтобы поверил в себя, но я не знаю, как это сделать.

Однажды днем, когда я сижу в своей комнате, напевая песню Пабло Альборана “Tanto”,[39] взглянув в окно, замечаю, что снова идет снег. Он ложится на землю, уже укрытую снежным покровом, и от увиденной картины мне становится, очень радостно на душе. Как это прекрасно! Исполненная счастья, я иду в игровую, где Флин в это время обычно делает уроки, и открываю дверь.

- Тебе не хочется пойти, поиграть в снежки?

Ребенок смотрит на меня и с каменным выражением лица отвечает:

- Нет.

Я замечаю, что у него разбита губа. Это приводит меня в ярость. Я беру его за подбородок и спрашиваю:

- Кто это сделал?

Парень смотрит на меня и со злостью отвечает:

- Не твое дело.

Моим первым порывом было ответить ему что-нибудь, но потом я решаю смолчать. Я закрываю дверь и отправляюсь на поиски Симоны, которая на кухне варит бульон. Подойдя к ней, я зову.

- Симона.

Она, вытирая руки о передник, глядит на меня.

- Слушаю вас, сеньорита.

- Ай-ай-ай, Симона, ради бога, я же просила тебя называть меня по имени, Джудит!

Симона улыбается.

- Я стараюсь, сеньорита, но мне трудно к этому привыкнуть.

Я понимаю, что, должно быть, ей на самом деле нелегко это сделать.

- Ты не знаешь, в доме есть санки? – спрашиваю я.

Женщина на мгновение задумывается.

- Да. Я вспомнила, одни хранятся в гараже.

- Замечательно! – хлопаю я в ладоши и, глядя на нее, говорю. – Я хочу попросить тебя об одолжении.

- Да?

- Мне нужно, чтобы ты вышла из дома и поиграла со мной в снежки.

Она недоверчиво, ничего не понимая, моргает. Я увлеченно беру ее ладони в свои и шепчу:

- Я хочу, чтобы Флин увидел, что он теряет. Он ребенок и должен хотеть играть в зимние игры и кататься на санках. Давай покажем ему, можно интересно играть не только в машинки.

Сначала женщина старается вежливо отклонить мою просьбу. Она не представляет, что от нее требуется, но, когда понимает, что я от нее хочу, снимает фартук.

- Дайте мне пару минут, чтобы надеть сапоги. Я не могу выйти на улицу в домашней обуви.

- Отлично!

Пока я в дверях надеваю свой красный пуховик и перчатки, появляется Симона со своим синим пуховиком и шапкой в руках.

- Пойдем играть! – зову я, потянув ее за рукав.

Мы выходим из дома и идем по снегу до тех пор, пока не оказываемся прямо напротив игровой комнаты Флина, там мы начинаем бросать друг в друга снежки. Сначала Симона ведет себя нерешительно, но, получив от меня четыре точных попадания, она оживляется. Мы сгребаем снег и, смеясь, кидаемся им.

Норберт, удивленный всем происходящим, выходит к нам навстречу. Сначала он уклоняется от нашего приглашения, но уже спустя две минуты мне удается его уговорить, и он присоединяется к нашим забавам. Флин за нами наблюдает. Я вижу, как он следит за нами через окно, и кричу:

- Давай, Флин… Выходи к нам!

Он отрицательно мотает головой, и мы втроем продолжаем веселиться. Я прошу Норберта, чтобы он принес из гаража санки. Когда он их достает, я обращаю внимание, что они красные. Беззаботно усевшись на них, я съезжаю по заснеженному косогору и, на полной скорости упав внизу, получаю весьма чувствительный удар, но снежный покров смягчает удар, и я заливаюсь веселым смехом. Следующей едет Симона, а потом мы скатываемся с нею вместе. Мы поднимаемся обратно все засыпанные снегом, но счастливые, несмотря на неодобрительные взгляды Норберта. Он не верит в наш успех. Внезапно, вопреки всем предположениям, я вижу, что Флин выходит из дома и смотрит на нас.