Проси, что хочешь: сейчас и всегда (ЛП) - Максвелл Меган - Страница 10

Мой собственный Айсмен соглашается с такой поразительной уверенностью, что этим приводит меня в смущение, и повторяет:

- Со мной.

Разозленная той уверенностью, которую источает каждая его пора, я поднимаю бровь.

- И не мечтай.

Эрик улыбается. Но его улыбка дерзкая и холодная.

- Не мечтать?

Я пожимаю плечами и смотрю на него, бросая ему вызов. Я сама начинаю везти себя так дерзко, как только могу.

- Совсем.

- Джуд…

- О, пожаааааалуйста! – протестую я, желая в этот момент схватить сковороду, которая обнаруживается как раз у меня под рукой, и шарахнуть его по голове.

- Джудит, - шепчет сестра, - сейчас же убери руку от сковороды.

- Ну-ка замолчи, Ракель! – кричу я. – Не знаю, кто мне больше действует на нервы, ты или он.

Сестра, обиженная моими словами, выходит из кухни и закрывает дверь. Я угрожаю последовать за ней, но Эрик мне мешает. Он преграждает мне путь. Я тяжело дышу и, сдерживая желание убить его, тихо говорю:

- Я тебе ясно сказала, чтобы ты ушел, чтобы ты, наконец, взял на себя ответственность за последствия произошедшего между нами.

- Я знаю.

- Ну и?

Он смотрит на меня, смотрит, смотрит и, наконец, произносит:

- Я плохо поступил. Я, как ты говоришь, твердолобый, и мне нужно, чтобы ты меня простила.

- Я тебя прощаю, но между нами все кончено.

- Малышка…

Не дав мне времени отреагировать, Эрик обвивает вокруг меня свои руки и целует. Я в его плену. Он жадно набрасывается на мой рот и властно прижимает меня к себе. Мой пульс увеличивается до тысячи ударов в минуту, но когда он отрывается от моего рта, я его заверяю:

- Я устала от твоих домогательств.

Он снова меня целует, оставляя практически бездыханной.

- От твоих скандалов и твоих обид, и…

Он снова завладевает моим ртом, и, когда отрывается от меня, я шепчу, ловя воздух ртом:

- Не делай так больше, пожалуйста.

Эрик смотрит на меня, а затем отводит взгляд, отрицательно качая головой.

- Если ты хочешь ударить меня сковородой, ударь, но только не убегай. Я буду целовать тебя до тех пор, пока ты не дашь мне еще один шанс.

Тут я соображаю, что все еще держу в руке сковороду, и отпускаю ее. Я себя знаю и, как говорит сестра, я – оружие массового поражения! Эрик улыбается, и я заявляю со всей убежденностью, на которую только способна:

- Эрик… Мы расстались.

- Нет, любимая.

- Да… Расстались! – повторяю я. – Я исчезла из твоей фирмы и из твоей жизни. Что еще ты хочешь?

- Я тебя люблю.

Находясь все еще в его объятиях, я закрываю глаза. Силы оставляют меня. Я это замечаю. Тело начинает меня предавать.

- Я люблю тебя, - продолжает он, шепча слова прямо мне в рот. – Любовь к тебе иногда в определенных вопросах делает меня неразумным. Да, я сомневался. Сомневался, увидев те фотографии с Беттой. Ты не лгунья и не подлая бесстыдница, как она. Ты замечательная, прекрасная женщина, которая не заслуживает подобного обращения, и я никогда не прощу себе того, что разбил тебе сердце.

- Эрик, не…

- Любимая, ни на секунду не сомневайся в том, что ты – самое важное в моей жизни, и что я схожу по тебе с ума.

Я смотрю на него, и он спрашивает:

- Ты больше меня не любишь?

Я не отвечаю, и он продолжает:

- Если ты мне скажешь, что это так, я обещаю оставить тебя, уйти и больше не беспокоить. Но если ты меня любишь, прости меня за то, что я был таким упрямым. Как ты говоришь, я – немец! Я буду продолжать пытаться вернуть тебя, потому что не знаю, как без тебя жить.

Мое сердце сейчас разорвется на части. Какие прекрасные слова он говорит! Но нет! Я не должна его слушать и поэтому едва слышно шепчу ему:

- Не поступай так со мной, Эрик…

Не выпуская меня из объятий, он умоляет, прижавшись лбом к моему лбу:

- Пожалуйста, любовь моя, пожалуйста…, пожалуйста…, пожалуйста, послушай меня. Однажды ты на меня рассердилась за мое поведение по отношению к тебе, и я не знал, что делать. У меня нет ни твоей магии, ни щедрости, ни остроумия, чтобы тем же способом вернуть тебя. Я - скучный немец, который стоит здесь перед тобой и просит…, умоляет тебя дать ему еще один шанс.

- Эрик…

- Послушай, - обрывает он меня, - я уже переговорил с хозяевами паба, где ты работаешь, и обо всем договорился. Тебе не нужно сегодня идти на работу. Я…

- Что ты сделал?

- Детка…

Я в ярости, снова в ярости.

- Да кто ты такой, чтобы…, чтобы? Ты что, с ума сошел?

- Любимая. Я умираю от ревности и…

- Не знаю как от ревности, но я собираюсь убить тебя прямо сейчас, - настаиваю я. – Ты только что лишил меня единственной работы, которая у меня была. Кто ты такой, чтобы это делать? Кто?

Я жду, что мои слова его обидят, но нет.

- Я знаю, что мои действия тебе покажутся чрезмерными, но я хочу, мне нужно быть с тобой, - упорствует мой Айсмен.

Я уже почти рычу, когда он добавляет:

- Я не могу позволить, чтобы ты продолжала дарить свою чудесную улыбку и свое время кому-либо кроме меня. Я люблю тебя, малышка. Я слишком тебя люблю, чтобы забыть, и сделаю что бы то ни было, чтобы ты снова меня полюбила и так же нуждалась во мне, как я в тебе.

Мои глаза наполняются слезами. Из меня как будто выпустили весь воздух. Вот мы и попали! Мужчина, которого я люблю, стоит здесь передо мной и говорит мне самые прекрасные вещи, которые я когда-либо слышала. Но я продолжаю цепляться за свое решение.

- Отпусти меня.

- Значит, это точно? Ты меня уже не любишь? – напряженным голосом спрашивает он.

Голова у меня сейчас взорвется.

- Я этого не утверждала, но мне надо поговорить с Давидом.

Он продолжает удерживать меня.

- Зачем?

Несмотря на потрясение, я одариваю его тяжелым взглядом.

- Потому что он ждет меня, он пришел за мной и, по крайней мере, заслуживает объяснений.

Эрик соглашается. Я замечаю неловкость у него лице, но оставляю его объятия. Наконец, вслед за ним я выхожу из кухни, и Давид, увидев меня, одобрительно присвистывает.

- Ты великолепна, Джуд.

- Спасибо, - отвечаю я, не испытывая желания улыбаться.

Не мешкая ни секунды, перед изумленными лицами отца и сестры я хватаю Давида за руку и тяну в сад, чтобы поговорить с ним наедине. Давид соглашается. Он узнал в Эрике вчерашнего человека из бара. Он принимает мои объяснения и, поцеловав меня в щеку, уходит. Я возвращаюсь в дом. Все смотрят на меня. Отец улыбается, Эрик протягивает мне руку, чтобы я ее взяла.

- Ты пойдешь со мной?

Я не отвечаю.

Я только смотрю, смотрю и смотрю на него.

- Тетя, ты должна его простить, - говорит племянница. – Эрик очень хороший. Смотри, он принес мне целую коробку конфет с Губкой Бобом.

Тут я замечаю, что Эрик ей подмигивает.

Он, что, ее подкупил?

Лус сообщнически улыбается ему своей щербатой улыбкой. Черт бы их обоих побрал!

Я смотрю на отца, он взволнованно соглашается, смотрю на сестру, она, глупо улыбаясь мне, одобрительно кивает головой. Зять мне подмигивает. Я закрываю глаза, и мое сердце сдается. Я желаю этого, мне это необходимо.

- А теперь, нам с тобой надо поговорить, - объявляю я, обращаясь к Эрику.

- Все, что ты хочешь, любимая.

Племянница радостно прыгает.

- Дай мне секунду.

Я вхожу в свою комнату, сестра заходит следом. Видя мое потрясение, она обнимает меня.

- Оставь свою гордость, упрямица, и наслаждайся мужчиной, который пришел за тобой. Вы часто ссоритесь? Это естественно, родная. Я день за днем спорю с Хесусом, но тем слаще примирения. Не отрицай своих чувств и позволь себе любить.

Злясь на саму себя за свои колебания и сомнения, я сажусь на кровать.

- Но он выводит меня из себя, Ракель.

- Как и меня Хесус! Но мы любим друг друга, и это все, что имеет значение, булочка.

В конце концов, я улыбаюсь и начинаю с ее помощью собирать в рюкзак кое-какие свои вещи.

То, что я испытываю к Эрику, определенно настолько сильно, что целиком захватывает меня. Я его люблю, обожаю, он мне необходим. По возвращении в гостиную с собранным багажом, Эрик улыбается, обнимает меня и когда он перед отцом и всей моей семьей объявляет: «Я буду завоевывать тебя всю жизнь!», у меня по телу бегут мурашки.