Слово о Драконе (Одинокий Дракон) - Шумилов Павел Робертович - Страница 13

• Предыдущая
• 13/68
• Следующая

Оказывается, я задремал. На Лире кожаная куртка, штаны, сапоги. Все на несколько размеров больше.

– Скоро стемнеет, завтра полетим.

– Мне надо сегодня. Спусти меня вниз, я сама дойду.

– Двадцать миль ночью по лесу и болоту – это будет уже завтра.

– Неважно. Я хочу знать правду.

– Тогда знай, что Лючия твоя была трусиха. Из-за этого и погибла.

– Неправда!

– Испугалась молнии и залезла в болото. Я ей сломал спину, когда вытаскивал. Слишком крепко трясина держала.

Лира открыла рот, закрыла, поникла, опустилась рядом со мной, прижалась к моему боку.

– Она больше ничего не боялась. Только грозы. Я ее жеребенком помню. Потом она выросла и на землю ложилась, чтобы я могла на нее сесть. Таких умных лошадей ни у кого больше не было. Расскажи, как все было.

– Подожди, ты же… она… Ты кем Титу приходишься?

– Пока мой папа жив был, Тит нам соседом был, а потом я у него жила.

– Вот, значит, как… А Сэма Гавнюка знаешь?

– Я у него Лючинину шкуру видела. Мне его сын показал. Ты не бойся, он не проболтается. Скорей язык откусит.

– А кто еще тебя видел?

– Больше никто. Все в поле работали.

– Так ты и Тита не видела.

– Нет, я ему письмо оставила.

– ЧТО??? Ему же за твое письмо глаза могут выколоть!

– Ну что ты сразу? Кроме нас двоих его никто не поймет. Там не буквы, а рисунки. Хочешь, нарисую. Сам увидишь.

Выходим на балкон, Лира рисует свой ребус: Веселая рожица, солнце, дом с открытой дверью. Я пытаюсь дешифрировать.

– Рожица – это ты. Веселая, значит у тебя все в порядке. Дверь открыта, значит ты заходила домой. Солнце – заходила днем. Правильно?

– Наполовину. Рисунок на шестке, и так ясно, что я была дома. Дверь открыта, значит приду еще. Видишь, два луча длиннее других. Это значит, что я приду через два дня, днем.

– Погоди, мы так не договаривались.

– Ну я же обещала… А ты хотел про Лючию рассказать.

Я – хотел. Интересная мысль… Не вдаваясь в детали, рассказываю о встрече с Титом. Лира тихонько плачет. Пытаюсь утешить.

– Как ты не понимаешь! Она свою жизнь за меня отдала. Если бы не она, от меня сейчас и дыма бы не осталось.

– …учись различать друзей и врагов.

– Я знаю, кто враги.

– А кто меня цепью по носу? Знаешь, как больно!

– Ты прав. Извини.

– О врагах ты должна знать больше, чем о самой себе. Никогда не верь им больше, чем наполовину. Учись думать, как они, учись думать за них. Перед тем, как что-то сделать, подумай, что сделают они в ответ. И переиграй их в их игре. Обмани хитрого, вероломно напади на вероломного, устрой засаду на любителя ловушек. Побей противника его любимым оружием, и он будет тебя бояться. А это даст возможность блефовать в трудную минуту. Хуже всего тебе будет с честными людьми. А таких тоже будет много. Старайся перетянуть их на свою сторону. Но особенно не увлекайся, голова на плечах одна. Никогда не бросай в беде своих людей. Пусть погибнут двое, спасая одного, зато остальные пойдут за тобой в пекло. Для связи с церкачами не используй одного человека больше одного раза. И пусть церкачи знают, что этот человек – случайный, работает за деньги. Пусть думает, что половину получил от тебя, а вторую получит от них. Не заплатят они, при случае возместишь ты. Лишний повод для уважения к тебе и ненависти к ним. Опасайся помещений с одним выходом. Входя в дом, думай, куда бежать, если там засада. Войдя – осмотрись, кто из людей тебе незнаком, кто из незнакомых может быть шпионом церкачей. Кстати, кто тебя научил так метать ножик?

– Папа.

– А читать?

– Ти… Но ведь тебе можно сказать?

– Мне можно. Но помни: и у стен могут быть уши.

До чего свежо звучат в этом мире избитые истины.

– Тит тоже так говорил. Ничего из меня не получится. Не в коня корм.

Съел, пернатый? Нашел свежую истину…

– Все у тебя получится. Признавать ошибки ты уже научилась, теперь учись их не делать. Кстати, поучись у Тита заговаривать зубы. Очень полезное искусство. Надо бы научить тебя гримироваться под стариков, старух, мальчишек, менять голос, но в этом я не разбираюсь.

– Ты говорил: «Опасайся помещений с одним выходом». А куда ведет ход из кладовки?

– Какой ход?

– Ну, из самой маленькой. Где два шкафа стояли.

Идем смотреть ход. Разумеется, в дверь я не пролезаю. А если боком? Одно крыло сверху, другое снизу… Ага, а назад как? Нет, лучше не рисковать. Пытаюсь заглянуть в дальнюю дверь, но вижу только кусок коридора.

– Ты ходила туда?

– Только до поворота. Дальше совсем темно.

– Я там смогу развернуться?

– Не-а.

Готовим научную экспедицию. Факел, запасной факел, веревка, топор, ножик. Конец веревки привязываем к ручке двери. Оказывается, Лира знает, что такое нить Ариадны. Через полчаса выясняется поразительная новость: за чуланом есть еще зал. Из него ведут несколько проходов, все – моих габаритов. Осмотр задней стенки чулана с факелом подтверждает: только слепой мог не заметить, что часть каменной стены отличается по цвету и фактуре. Такое впечатление, что кто-то залил проход камнем как бетоном. Потом слегка подровнял с моей стороны.

– Дракоша, а если ты посильней ударишь, может она рухнет?

– В вашем предложении, леди, есть разумная мысль.

Лечу вниз, под скалу, выбираю камешек центнера на три и возвращаюсь.

– Лира, отойди в мастерскую. Сейчас здесь станет опасно.

Встаю на задние лапы, поудобнее устраиваю в когтях булыжник, разбегаюсь и с криком: «От винта!» запускаю камень в стену. Булыжник разлетается вдребезги. Осматриваем, ощупываем и обнюхиваем маленькую выбоинку в стене. Лира утверждает, что я взял не тот камень. Надо брать твердый, а не засохшее г… Я ничего не возражаю по существу вопроса, но замечаю, что леди не должна пользоваться подобной терминологией. Следующий камень летим выбирать вместе. Наверх доставляю сначала Лиру, потом булыжник. Теперь это кусок базальта в полтонны весом. На стене появляется вторая выбоинка, чуть побольше первой.

Третьего камня хватает на два удара. Пятый роняю вниз при неудачном заходе на посадку. После десятого устраиваем перерыв на уборку помещения – отгребаем осколки к стенам. После двадцатого я сбиваюсь со счета. Лира утверждает, что звук ударов изменился. Конечно, изменился. Раньше эхо гудело, а теперь весь пол щебенкой засыпан. Через три часа заявляю, что шахтерам полагается укороченный рабочий день и молоко за вредность. Сажусь у стенки и рассказываю, что такое вредное производство, трудовой стаж, профсоюзы, зарплата, дублоны и доллары, дирхемы и дукаты, пиастры и лиры.

• Предыдущая
• 13/68
• Следующая