Повелители Новостей - Мидянин Василий - Страница 16

Вскоре процессия достигла узкого каменного грота, в котором избранные двенадцать адептов могли поместиться только сгрудившись. С потолка капала ледяная вода, стены неуловимо вибрировали с низким гулом, словно в соседней пещере работали тяжелые станки и огромные механизмы; сверху донизу дикий камень стен был сплошь покрыт содрогающимися от непрерывной вибрации плоскими грибами и бледными кругами селитры.

Магистр обвел всех суровым взглядом и вместе с Нергалычем исчез за низкими золотыми вратами, ведущими в соседнюю пещеру. Из раскрывшихся на мгновение врат дохнуло влажной прелью, гудение стало отчетливо различимым и басовитым.

Потянулось невыносимое ожидание. Эти последние минуты перед аудиенцией Алена ненавидела больше всего на свете. Все равно как медсестра, подступив к тебе со шприцем, не делает мгновенный укол, а начинает вертеть своим пыточным орудием перед твоим лицом, демонстрируя, как красиво преломляется и поблескивает свет на конце иглы. Даже сама аудиенция была не настолько мучительной и тошнотворной, как эти последние минуты ожидания аудиенции.

Наконец врата скрипнули, из-за золотой створки показался Нергалыч:

– Владыка готов принять вас, коллеги. Предлагаю проследовать.

Пригибаясь перед низким порталом врат, словно кланяясь священной пещере, адепты один за другим начали входить в гигантский тронный зал, расположенный в глубоких подземельях Останкинской телебашни.

Высокие своды зала терялись во мраке, на влажных, покрытых многовековой благородной плесенью стенах, сложенных из необработанного гранита, плясали отблески множества работающих мониторов. Механическое гудение стало угрожающим.

Посреди циклопического подземелья был установлен величественный, в четыре человеческих роста престол из чистой бронзы, на котором день и ночь восседал великий демон Мабузе. Впрочем, лицезреть своего кумира во всем его величии, так же как и искусную резьбу его уникального трона, внесенную в список объектов, охраняемых ЮНЕСКО, Повелителям Новостей суждено не было: всякий смертный, узревший ужасный лик Мабузе, немедленно умирал согласно неумолимым законам природы. Поэтому престол всегда был отгорожен от входа в подземелье спускавшимся с потолка гигантским асбестовым занавесом, непроницаемым не только для взгляда, но и для многих видов излучения.

Занавес непрестанно и равномерно колыхался от тяжелого дыхания бога-чудовища; кроме того, несмотря на полную непроницаемость, за ним угадывались движения некоего огромного и бесформенного тела без головы и конечностей. Лишь Великий магистр и рыцарь-приор имели право и физиологическую возможность раз в год в определенный день солнцестояния войти за непроницаемый занавес, дабы четверть часа созерцать истинный облик своего свирепого кумира и произнести вслух его подлинное имя. Однако на все расспросы подчиненных о настоящей внешности Мабузе они отвечали ледяным молчанием.

Впрочем, кое-что о великом демоне все же было известно даже рядовым адептам. В частности, не подлежало сомнению, что у него тысяча глаз. Из-за асбестового занавеса во все стороны расползались многочисленные протеиновые отростки, упиравшиеся в каменные стены, потолок и пол; дабы им было проще закрепиться, в гранит пещеры было вкручено великое множество металлических крюков, штырей и распорок, а некоторые щупальца владыки змеились по металлическим растяжкам, протянувшимся высоко над головами адептов. На конце каждого отростка располагался круглый немигающий глаз, а перед каждым глазом был установлен на кронштейне работающий монитор, на который транслировалась новостная программа какого-нибудь телеканала или информационный веб-портал. Один-два раза в неделю владыка выпрастывал новый отросток с глазом, и перед ним немедленно монтировали новый экран.

Между мониторами по металлическим сходням сновали ремонтники-простолюдины, которые немедленно приступали к починке, едва какой-нибудь телевизионный приемник от сырости или непрерывной многомесячной работы выходил из строя. Время от времени один из ремонтников, случайно бросив взгляд на лик демона Мабузе, застывал на месте, покачнувшись, падал с тридцатиметровой высоты и вдребезги разбивался о каменный пол, однако его место тут же занимал запасной рабочий из храмовой мастерской.

В своей целокупности эта грандиозная картина напоминала гигантскую фантастическую паутину, в которой дрожали и переливались сотни капель росы, а между ними и исполинским жирным пауком в центре непрерывно перемещались трудолюбивые муравьи.

Повелители Новостей в белоснежных балахонах до колен входили в зал и почтительно останавливались возле высоких коричневых кресел, расставленных полукругом на свободном пространстве у входа, как раз напротив гигантского асбестового занавеса с орденской печатью посередине. Во впадине подковы, образованной рядом кресел, располагался небольшой бронзовый подиум, на котором Мабузе обычно являл свой аватар для личной беседы с адептами. Один раз в месяц двенадцать лучших адептов ордена удостаивались встречи со своим кумиром. Последнюю пару лет адепт Эбола почти всегда входила в число счастливчиков.

Что касается аватара Мабузе, который демонический владыка являл своим адептам для неистовой сакральной оргии, то он всякий раз был непредсказуем. Великий демон еще ни разу не повторился. То это была огромная лысая голова с пронзительным взглядом, то свирепое огнедышащее чудовище со множеством рогов, то морская дева с обнаженной грудью, то пылающий куст, то похожий на помесь амазонского индейца с кошкой синий громила трехметрового роста, то десятилетний азиат с вытатуированной на лбу голубой стрелкой, то огромный «Черный квадрат» Казимира Малевича с красной надписью в центре: «Нет аватара». У владыки было много лиц и форм.

Сегодня это был монстр Франкенштейна в исполнении Бориса Карлоффа, облаченный в сталинские шинель и фуражку. Он радушно поднялся с миниатюрного престола навстречу вошедшим.

– Твои рабы готовы к оргии и смиренно приветствуют тебя, о повелитель, – почтительно произнес стоявший у подножия подиума Палсарыч, когда все адепты вошли в зал и каждый занял позицию возле своего кресла лицом к свирепому божеству.

– Приветствую вас, возлюбленные дети мои. – Мабузе искусно копировал даже утрированный грузинский акцент Сталина, прекрасно известный быдлонаселению страны по многочисленным псевдоисторическим кинофильмам, финансированным орденом, фальшивый акцент, с которым великий владыка Империи Зла на самом деле никогда не разговаривал. – Рад снова видеть вас всех у себя в логове. – Он не торопясь, с достоинством опустился в бронзовое кресло на подиуме и жестом дал понять, что почтительно замершие адепты тоже могут садиться. – Что ж, я вполне доволен результатами завершившегося отчетного периода, – заявил он, старательно втаптывая в курительную трубку мелко наломанную «Герцеговину Флор». – Проделана прекрасная работа. Вы замечательно освещали все мировые события, позволив мне еще яснее понять окончательный замысел Верховного Архитектора и еще на шаг приблизиться к мировому господству. Спасибо, дети мои. Истинно, истинно говорю вам: в Последней Битве именно вы поведете в бой мои свирепые полчища.

Адепты безмолвно склонили головы перед владыкой. Это обещание он давал своим слугам каждый месяц уже без малого четыре сотни лет, вот только дата Последней Битвы всякий раз переносилась и откладывалась. И чудненько; главное, чтобы как можно дольше.

На подиуме рядом с Мабузе располагалось бронзовое ложе зловещего вида с ремнями в тех местах, где, по идее, должны располагаться закинутые за голову руки и широко расставленные ноги человека средних размеров. Одному из адептов независимо от пола непременно придется взойти сегодня на алтарь для ритуального совокупления с божеством, в то время как остальные станут подбадривать их энергичным групповым сношением между собой, выстраивая из своих тел самые пикантные живые картины. Любовницу или любовника владыка выберет в самый последний момент аудиенции. Поэтому все новоприбывшие не отрывали напряженных взглядов от причинного места владыки, гадая, какими причудливыми формами он поразит их на этот раз.