Отражение (СИ) - Плотников Сергей Александрович - Страница 25

Окина Мао, оставшийся где-то за спиной Ми, потихоньку наслаждался эффектом первой встречи ученика и директора — видимо, не в первый раз, но хорошая классика «господину Дьяволу» явно не надоела. Представление для ограниченной аудитории зрителей меж тем продолжалось: выскользнув (я не могу подобрать другого термина) из-за стола, мужчина как-то очень быстро оказался рядом с суккубой, требовательно, и вместе с тем мягко протянул руку и, когда девушка, как завороженная, подала ладонь в ответ… коротко, аккуратно и уважительно пожал. И только после этого я немного пришёл в себя. Ч-чёрт!

Теперь мне стало понятно, почему Рукс толком ничего не выяснила ни про школу, ни про всё остальное, когда здесь была — если даже меня, находящегося «на том конце провода» телепатической связи, так зацепило, то что говорить о тех, кто находился рядом с Кабуки в одном помещении? Никакой магии в действиях главы школы, как я понимаю, не было — впрочем, она была и не нужна. Колдовство или родовые способности демона с лихвой заменяла невероятная харизма! Не знаю, как для остальных, но в случае суккуб действовало ультимативно — чувствительность эмпатов обращалась против хозяев, буквально-таки заставляя делать то, что от них желает получить Куроко. У Ми даже дыхание сбилось — причём ощутил я это только после отстранения своей напарницы от управления телом. Ф-фух… попустило. Немного.

— …Жаль, что твоя мама не смогла приехать вместе с тобой, — говорил директор глубоким, заставляющим вибрировать детали интерьера, но при этом на удивление мелодичным низким басом. Этакая органная труба нижней октавы регистра… Жесть! — Но я понимаю, неотложные дела… Хорошо добралась, Мирен?

— Д-да… — голос вновь предательски дрогнул, и я постарался взять себя в руки. — Спасибо, всё хорошо.

— Вот как? — даже без способностей подруги, я почувствовал, как глыба напротив меня удивилась… Чуть-чуть.

— Я смог… ла. Сдержаться, — чуть не спалившись, в два приёма ответил я, и только тут понял, что разговор идёт на русском. И что я никак не могу вспомнить, как ни пытаюсь, на каком языке разговор начался.

После нескольких минут неторопливой, размеренной беседы я чувствовал себя выжатым лимоном. Разговор продолжался на русском: повезло, не знаю, как выкрутился бы в другом случае. И так пришлось приложить все силы и всё внимание, чтобы контролировать свою речь — и это при том, что директор школы не пытался ничего такого вызнать, а просто решил вежливо и доброжелательно пообщаться с ранее знакомой только заочно будущей ученицей.

— Я вижу, дома ты не теряла времени даром. — Одобрительно покивал головой «скала», когда я с очевидными купюрами и стараясь не запинаться пересказал не слишком богатый на варианты домашний досуг Ми. — И зря сомневаешься, что твоя подготовка недостаточна для нашего учебного заведения. В родах и семьях одарённых бывают настолько разные порядки и воспитание детей, что только диву даёшься — и это, разумеется, учтено в нашей учебной программе. А вот что тебе действительно нужно будет освоить, и освоить самостоятельно до начала занятий — так это общение со сверстниками. Именно потому я попросил Роксану привезти тебя в школу пораньше. Правда, я рассчитывал, что она поживёт тут с тобой пару дней и поможет адаптироваться на первых порах… ну, ничего. Главное — ты тут.

Сделать что-то, и поставить всех перед фактом — как я понимаю, фирменный стиль Рукс. Так что я только молча кивнул… и, неожиданно для себя, зевнул.

— Сейчас Мао отведёт тебя в твой жилой блок — думаю, в дальнейшем собеседовании нет особой нужды. — Отреагировал Кабуки. — Ты умненькая девочка, а если что — мы, учителя, тебе поможем. Пойдём.

Покинув кабинет вслед за его владельцем, я невольно затормозил: Окина, успевший устроиться в гостевом кресле у журнального столика, даже не сделал попытки встать следом. Пришлось догонять успевшего проскочить весь коридор Куроко бегом.

— Извините… — Мне даже показалось, что я неправильно понял лидера школы. Тем более, что лестница, по которой он начал спускаться, вела явно не на первый этаж, а ниже.

— Это очень быстро. — Не сбавляя шага, отозвался директор, и, с намёком на извинение в голосе, пояснил. — Я понимаю, ты устала, ещё и смена часовых поясов — но лучше сразу разделаться с процедурой и забыть.

— С какой процедурой?

— Блокировки магических способностей, разумеется. А тебе Роксана не..?

— …

— Моя… НАША школа — не обычное учебное заведение, — Кабуки остановился между пролётами, глядя на меня-Ми сверху вниз. — Мать тебе совсем ничего не рассказала?

— Только то, что тут ученики не могут причинить друг другу вреда, — послушно повторил я слова Рукс.

— Это верно. Молодые демоны часто не до конца контролируют свои способности, а юные ведьмы и колдуны далеко не всегда представляют себе результат своего заклинания. Именно поэтому в среде одарённых практикуется домашнее обучение — обычно до совершеннолетия. Или школы принимают детей, скажем так, по принципу… гм, совместимости возможностей и способностей. Управляющих огнём нельзя учить среди легко воспламеняемых материалов, например, а тех, у кого поглощённая Сила укрепляет тело — среди хрупких предметов. Понимаешь?

— Логично, — я кивнул.

— Умница, — директор улыбнулся. — Вижу, тебя перспектива блокировки способностей не испугала — но это потому, что ты с детства привыкла считать свой редкий дар чем-то сродни проклятью. Сколько я не пытался переубедить Роксану… Да. Практически все демоны и маги весьма гордятся и дорожат своими родовыми особенностями. Одна мысль о том, что они могут лишиться своей магии даже на время… вызывает панику. Сюда приедут только те, кто заранее согласился. Потому, спрашиваю у тебя сейчас — готова ли ты, Мирен Родика, на время отказаться от своего родового таланта ради обучения?

— Готова, — нам пришлось на секунду поменяться местами, и ответ прозвучал немного пришиблено, но Кабуки, думаю, списал всё это на неизбежное волнение новоявленного студента.

— Хорошо. Тогда — идём.

Пройти, действительно, оказалось совсем недалеко: спуститься ещё на два пролёта и пересечь короткий коридор, заканчивающийся толстой и тяжёлой металлической дверью. На двери моё внимание сконцентрировалось само собой: Куроко пришлось повозиться, отпирая её тремя разными ключами. За преградой, вопреки ожиданию, оказалась практически пустая круглая комната, всё убранство которой составляла узкая и низкая полка-подставка с лежащими на ней ароматными палочками и плоский предмет на стене над ней, завешенный белой тканью. Если верить прочитанной мною и Ми манге — как-то так и должен выглядеть типичный домашний, то есть, в данном случае школьный (и, заодно, подвальный) храм. Прежде, чем я успел что-то спросить, директор небрежным движением сдёрнул полотно, за которым оказалось… ростовое зеркало в деревянной раме.

— Просто приложи руку к стеклу, — подсказал Кабуки. — В любом месте.

— Так?

— Да.

…Что я могу сказать в наше оправдание? Что невероятная сила духа главы академии «Карасу Тенгу» приплющила не только мозги Мирен, но и мои? Что нельзя быть всё время настороже? Что у каждого человека есть предел потрясений и переживаний, после которого острота ума заметно притупляется — а сегодня нам пришлось порядком понервничать? Всё это так, но, одновременно, ни один из приведённых аргументов не извиняет того, что мы добровольно, даже ничего не разузнав, влезли в магический ритуал, который неизвестно как работает, и ни у меня, ни у моей партнёрши не возникло даже попытки подумать, как эта самая блокировка реализуется, и, самое главное, отразится на нашей с ней связи разумов! М-да. Ну, видно, не даром говорят, что дуракам и простакам — везёт…

Раз. Зеркальная поверхность под моими пальцами мигом потеряла блеск, приобретая матовую глубину. Два. В глубине стекла от места касания лучами разбежались цепочки тускло тлеющих символов. Уши моментально заложило, и появилось ощущение, что я проваливаюсь внутрь, одновременно мир вокруг начал размываться, как в тумане. Чисто рефлекторно, и не особо соображая, что я делаю, я потянул на себя нечто за прозрачной преградой — так, как хватается за поручень пассажир в вагоне резко тронувшегося поезда… Три. Зрение в норме, никуда никого не тянет, я-Ми, стою у зеркала, в глубине которого тревожно, но безобидно мерцают некие знаки. И всё.