Номер 11 - Коу Джонатан - Страница 14

Фиби явилась попрощаться с нами, но засиживаться не могла. Ее одолевали заботы.

– Лю исчез, – сообщила она. – Точно не знаю когда. Вчера утром я спустилась в подвал, а его нет.

– Надо его найти, – сказала я. – Мы с Элисон поможем. Вряд ли он далеко ушел.

Фиби покачала головой:

– Я искала его все вчерашнее утро. Колесила на машине по округе. И все зря. Больше я ничего не могу сделать. И вряд ли он ушел бы, если бы не почувствовал, что готов уйти. Физически он сейчас много крепче, чем был неделю назад. Нам остается лишь надеяться на лучшее.

– Мы завтра уезжаем домой, – сказала Элисон. – Вы напишете нам, если узнаете о нем что-нибудь?

– Разумеется, – ответила Фиби. Но так и не написала.

Удивительно, но именно Элисон впоследствии поддерживала общение с ней, пусть и урывками. Картины Фиби – и даже не столько сама живопись, но студия, атмосфера ее дома, образ жизни в целом и все, что ее окружало, – произвели неизгладимое впечатление на Элисон, и с тех пор искусство стало ее страстью. Ее мать вернулась из отпуска с новым бойфрендом, и вскоре они переехали к нему в Бирмингем. Поэтому в дальнейшем мы почти не виделись, но события той недели, что мы провели в Беверли, образовали между нами связь, которую было нелегко разорвать. Я стартовала с равнодушия к Элисон; затем был короткий период, когда я ее ненавидела; в конце концов мы подружились, и наша дружба крепла на протяжении многих лет, вопреки тому, что мы жили в разных городах, росли порознь и по-разному, а иногда неверно понимали друг друга.

Те несколько дней в начале лета 2003 года с их переживаниями и тайнами не отпускают меня. Воспоминания по-прежнему отчетливы и ярки. Я помню, как в новостях сообщили о том, что найдено тело Дэвида Келли, и как это известие потрясло и огорчило бабушку с дедушкой, а меня заставило кое-что понять о бесповоротности смерти. Я помню смертную тень, что нависала над нами в те дни, и щекотную эйфорию, когда эта тень волшебным образом растаяла.

Есть и кое-что еще, что я не в силах забыть. Не в силах по той простой причине, что оно всегда маячит передо мной, даже сейчас, когда я пишу эти слова, – карта из игры «Пелманизм» с отвратительным изображением гигнатского разноцветного паука. На наш прощальный пикник Фиби принесла колоду этих карт и подарила нам с Элисон по пауку – на память о нашем приключении, а также как символ нашей дружбы, которую, сказала Фиби, мы должны оберегать, потому что ничего более ценного в нашей жизни не будет. О подарке Фиби мы с Элисон никогда не говорили, и я не знаю, хранит ли она свою или потеряла. Но моя карта всегда при мне: сначала я держала ее в особом ящичке прикроватной тумбочки, потом перебралась с ней в Оксфорд, а теперь…

Теперь она стоит на моем письменном столе. Смотреть на нее никогда не доставляло мне удовольствия; напротив, паук неизменно меня пугал, и сегодня вечером в мертвой тишине этого дома он опять отравляет мое воображение причудливыми образами, и я не могу удержаться, чтобы в который раз не подойти к окну, отдернуть штору и выглянуть в сад. И пристально вглядеться в тенистые заросли.

Там ничего нет. Совсем ничего.

Такая тишина. Такая тьма. Неудивительно, что в мире, подобном этому, многое способно исчезнуть. Даже люди. Люди вроде Лю, чье существование было столь шатким, столь никем не замечаемым, что ему легко удалось улизнуть в лес на рассвете и попросту испариться, смешавшись с туманом. Сумел ли он найти своего друга? За минувшие годы я множество раз задавала себе этот вопрос. Мужчины, что утонули спустя год в заливе Моркембе, собирали моллюсков для своего работодателя, предпочитавшего нанимать нелегальных иммигрантов, пока коварный прилив не утащил их на дно… Они были китайцами, большинство из них. Недавно я снова читала в интернете об их жуткой гибели, и у меня свело желудок, когда я увидела, что одного звали Сянь. Но ты же знаешь, уговариваю я себя, в Китае это очень распространенное имя.

От кого: Сьюзен Уэллс

Кому: Вэл Даблдэй

Тема: Re: Дилемма

14.09.2011 22:17

– Угадай, с кем я ехала в автобусе на прошлой неделе? – спросила Вэл.

– Что это? – порывшись в сумке с продуктами, Элисон выудила упаковку с морковью.

– Это морковь.

– Вижу. Но она не органическая.

– И что? – обиделась мать. – От этого она не перестала быть морковью. Я сидела рядом со Стивом, если тебе интересно.

Элисон нахмурилась. О Стиве она предпочла бы больше никогда не вспоминать.

– Мы же всегда покупали органическую? В этой полно пестицидов и химикалий, иначе она не была бы такой гладкой и одинаковой.

– Да, но эта вдвое дешевле, ее мы отныне и будем есть. Так что привыкай. – Вэл выхватила морковь из рук дочери, порвала ногтем упаковку и высыпала содержимое в холодильник. – Мы славно поболтали.

– Рада за вас.

– Дела у него не очень. В колледже его сначала сократили, а потом взяли фрилансером. И теперь платят за ту же работу вдвое меньше.

– Целых четыре? Я не ошиблась? – воскликнула Элисон, вынимая из сумки одну за другой бутылки пино гриджио.

– На них была скидка в пятьдесят пенсов, – сказала Вэл.

– Ну да, и купив четыре, ты сэкономила кучу денег.

– Ой, прекрати. Я вот что подумала: не пригласить ли его поужинать?

– Не глупо ли экономить на овощах, чтобы транжирить деньги на вино?

– Я не транжира. Ты ведь тоже его пьешь, разве нет?

– Иногда.

– Так что ты об этом думаешь?

– О чем?

– О том, чтобы поужинать со Стивом.

– Я тут ни при чем. – Не глядя на мать, Элисон вынимала продукты из сумки.

– Конечно, при чем! Он ведь был твоим отчимом какое-то время.

Элисон развернулась к ней:

– Никогда он не был моим отчимом. Никоим образом, ясно? Он был парнем, с которым ты… временно сожительствовала, ради которого переехала в другой город, а когда возникли трудности, он тебя бросил.

– До чего же ты несправедлива! – В голосе Вэл уже слышались слезы.

– Ты что, забыла, мам? Когда меня прооперировали, как он себя повел?

Вэл бросила на дочь гневный взгляд и всхлипнула: