Бунт на «Баунти» - Бойн Джон - Страница 84

– Тернстайл, – спросил он, – с тобой все в порядке? У тебя вид какой-то испуганный.

– Все отлично, сэр, – ответил я.

Ничего, секреты хранить я умею. Отсутствие гарпуна обнаружат довольно скоро, но я буду молчать как убитый. Жизнь, она, знаете ли, дороже.

Толком поговорить на баркасе мне было не с кем, это уж точно. Орудуя веслом, я попытался завести разговор с судовым пушкарем Вильямом Пекоувером и ничего, почитай, не добился. Мы сидели бок о бок, он был во всех отношениях крупнее меня – выше, шире в груди, гораздо плотнее, – каждый раз, отводя весла назад, мы с ним сталкивались плечами. Мне это досаждало, конечно, однако в то утро все так и норовили вспылить, ну я и решил, что пустая болтовня предпочтительнее ссоры.

– Мне говорили, что вы уже плавали раньше с мистером Блаем, – сказал я, и он повернулся ко мне с такой обиженной рожей, точно был королем Англии, а я только что покинул без разрешения его тронный зал, показав ему на прощанье голую задницу.

– Ну и что с того, Турнепс? – спросил он. – Допустим, плавал. Тебе-то какое дело?

– Да никакого, дружище, – ответил я. – Я упомянул об этом просто так. Для разговора.

Мистер Пекоувер посмотрел на меня, посмотрел и снова взялся за весло.

– Ну да, – сказал он после долгого молчания – я к тому времени успел забыть о моем вопросе и погрузился в воспоминания о весьма недобродетельных, но до крайности приятных послеполуденных часах, проведенных с Кайкалой у нашего озерца, в воспоминания, которые в любое другое время распалили бы меня, однако на сей раз из-за усталости и пустого желудка оказались бессильными. – Да, верно. Плавал на «Решимости», когда он служил штурманом у капитана Кука.

– А сильно он изменился с тех пор? – спросил я, поскольку мне трудно было представить себе нашего капитана на месте мистера Фрейера – не отдающим приказы, но получающим и исполняющим.

– Есть немного, – ответил Пекоувер. – Во всяком случае, он тогда был помоложе.

Я вздохнул, не понимая, уклоняется он от разговора или считает это достаточным ответом на мой вопрос.

– Я тебе вот что скажу, – произнес он, промолчав еще несколько минут, – капитан Кук такого нипочем не допустил бы.

– Какого? – недоуменно спросил я.

– Такого, Турнепс. Такого! Чтобы наша команда болталась сейчас невесть где, плыла одному Спасителю ведомо куда и не знала, уцелеет она или вся перемрет. Капитан Кук нипочем такого не допустил бы.

– Но ведь мистера Блая взяли врасплох, – возразил я, считающий, несмотря на перемену наших обстоятельств, необходимым защищать его. – Он же не знал, что задумал мистер Кристиан.

– Не знал? – спросил Пекоувер. – А следовало бы ему, как я полагаю, держать на Отэити глаза и уши открытыми, потому как о заговоре известно было не одному человеку, да и тут, рядом с нами, сидят те, кому пришлось делать выбор между блудом и долгом.

Я невольно огляделся, пытаясь сообразить, кто из нас мог быть неверным псом, собиравшимся восстать против капитана, однако сразу же вспомнил, что и сам, было дело, прикидывал, чью сторону мне принять.

– Вы тоже знали об этом? – негромко спросил я. – О том, что случится бунт?

– Я знал, что он возможен, – пожал плечами Пекоувер. – Знал, что мистеру Кристиану покидать остров совсем не хотелось и были люди, готовые последовать за ним, несмотря ни на что.

– А вы сами? Вы к ним присоединиться не думали?

– Я – нет, – тряхнув головой, сказал он. – Я слуга короля и всегда был им, с самого рождения. Конечно, я ничего так не желал, как подольше баловаться с женщинами Отэити, но ни за что не остался бы там, не допустил бы, чтобы мое имя попало в список мятежников. Не покрыл бы позором мою семью. А вот то, что ты, Турнепс, присоединился к нам, меня удивило. Не понимаю, почему ты не отдал предпочтение развеселой свободе.

– Ну вообще-то, дома меня ничего хорошего не ждет, вы уж поверьте, – признал я. – А капитан был добр ко мне с того мгновения, как я попал на судно. Ухаживал за мной в первые дни, когда я занемог. Доверялся мне во время плавания. И многому меня научил.

– Да, кое-кто тебе даже завидовал, – усмехнулся он.

– Неужели? – удивился я.

– Понятное дело! Думаешь, молодым офицерам нравилось, что ты в любой час дня и ночи волен входить в каюту капитана? Думаешь, они считали правильным, что ты прибираешься там, наводишь порядок, пока им приходится потеть на палубе? И мистер Кристиан, и мистер Хейвуд говорили о тебе с капитаном. Жаловались, что, дескать, их это обижает.

– Обижает? – закипая, переспросил я. – Вот сволочи! Я же им ни одного повода для обиды не дал!

– А кроме того, существовал список, – сказал он и улыбнулся, довольный тем, что знает больше меня.

– Список? – удивился я. – Какой список?

– Да тот, что после нашли. Список заговорщиков. В нем значилось имя мистера Кристиана. Да и мистера Хейвуда тоже.

– А, ну конечно, – сказал я, вспомнив ту ночь, когда лежал, притворяясь спящим, в койке, а мистер Фрейер с мистером Блаем говорили о списке, решая, следует обнародовать значившиеся в нем имена или не следует. – Капитан не знал, что ему с этим списком делать.

– Да уж, – отозвался Пекоувер. – Вот только в нем было одно имя, юный Турнепс. Имя человека, который удивился бы, увидев его там. А может, и не удивился бы.

Я нахмурился, не понимая, кто бы в этом списке мог значиться, – кроме, конечно, самих заговорщиков.

– Чье же? – спросил я. – Кто это был?

– Ты и вправду не знаешь? – спросил в ответ он, на сей раз повернувшись, чтобы вопросительно взглянуть на меня, решить, честен я с ним или вру.

– Откуда мне знать? Я же этого списка не видел. Так чье это было имя? Кого-то из офицеров? Томаса Беркетта? Он всегда был дурным человеком. Или Эдварда Янга? Этот тоже о капитане ни разу слова хорошего не сказал.

– Нет, не их, – покачал головой Пекоувер. – Хотя эти имена там стоять и могли. Но я говорю не о них. А о том, кто был к капитану гораздо ближе, чем они.

Я задумался. Только одно имя и казалось мне возможным, хоть я и не мог поверить, что оно входило в тот список.

– Ну не мистер же Фрейер, – сказал я.

– Нет, – усмехнулся он. – Не мистер Фрейер. Имя было совсем другое. Джон Джейкоб Тернстайл.

Прежде чем обнаружилась пропажа гарпуна, минуло два дня. Утром мистер Эльфинстоун (который обзавелся привычкой бормотать во сне, постоянно повторяя имя Бетси, – своего рода конфузия, поскольку такое же носила и жена капитана) усаживал за весла очередных гребцов, и тут Лоуренс Ле-Боуг заметил совсем рядом с баркасом косяк.

– Смотрите, сэр! – Он указал на воду, и половина команды сгрудилась у борта, едва не перевернув баркас. – Можно попытаться добыть несколько штук.

– Гарпуны! – Мистер Эльфинстоун огляделся. Мы уже несколько дней ни одной рыбы не видели, а стало быть, и нужды в гарпунах не имели. Джордж Симпсон вытащил один из-под своей банки, а команда искала второй. – Ну же, моряки, – поторопил мистер Эльфинстоун. – Он должен быть где-то здесь.

– Что такое? – спросил капитан, разбуженный поднявшейся суетой. – Что происходит, мистер Эльфинстоун?

– Гарпуны, сэр, – ответил тот. – Мы смогли найти только один.

– Но у нас же их два.

– В том-то и дело, сэр.

Мистер Блай вздохнул и покачал головой, как человек, столкнувшийся с нелепостью, которую и обсуждать-то не стоит.

– Забыть его мы нигде не могли, не так ли? Пусть каждый пошарит вокруг себя, гарпун где-то здесь.

Все и пошарили, в том числе и я, чувствуя, как с каждой секундой сердце мое качает кровь все быстрее. Я уже понял, что должен был признаться в моем преступлении, едва его совершив. Конечно, я нажил бы неприятности, но остался бы честным человеком. Правда, я боялся тогда, что моряки выбросят меня за борт с наказом без гарпуна не возвращаться, чем мои приключения и закончатся.