Бунт на «Баунти» - Бойн Джон - Страница 29

Однако, когда «верхние» мальчики подрастали, для них приходилось подыскивать замену, после чего мистер Льюис прогонял их из дома, и вот вскоре после моего одиннадцатого дня рождения он как-то вечером пришел ко мне, присел на мою кровать и обнял меня рукой за плечи.

– Итак, Джон Джейкоб, мой добрый друг, все ли еще считаешь ты себя ребенком или готов приступить к самой важной работе, какую я для тебя припас?

Я понял, мне предлагают присоединиться к мальчикам верхних комнат, и вмиг возгордился тем, что из всех мальчиков поменьше на эту роль избрали именно меня. И ответил мистеру Льюису, что готов, и он помог мне умыться и причесаться, а затем отступил на шаг и оглядел меня, и тоже не без гордости на лице.

– О да, – сказал он. – О да, еще бы. Паренек ты красивый. Миловидный. Пойдешь нарасхват. Готов поклясться, ты принесешь мне целое состояние.

– Спасибо, сэр, – ответил я, не понимая, что он хотел сказать.

– Ну-с, поскольку сегодня твоя первая ночь, обхождение с тобой будет мягкое. Нам вовсе не нужно, чтобы наверх поднялись и другие мальчики. Там все будет только твоим – как тебе нравится эта мысль?

Я сказал, что нравится, и по липу его разлилось даже большее прежнего довольство, но затем он вдруг посерьезнел и опустился на колени, чтобы мы могли смотреть друг другу прямо в глаза.

– Но скажи мне, – попросил он, с подозрением глядя на меня, – я. могу на тебя положиться, ведь так?

– Конечно, сэр, – ответил я.

– И ты благодарен мне, давшему тебе приют и друзей твоих лет? Ты не подведешь меня!

– Нет, сэр, – сказал я. – Как можно!

– Что же, рад это слышать. Очень рад слышать это, Джон Джейкоб. Очень. И ты будешь делать все, что тебе скажут, так! И никому хлопот не доставишь?

Я снова кивнул, хоть мне уже и стало немного не по себе. Впрочем, мой ответ, по-видимому порадовал его, и вскоре мы поднимались по лестнице на верхний этаж, где я, поселившийся в заведении несколько лет назад, так ни разу и не побывал. Я часто гадал, как он может выглядеть, и предполагал, что обставлен он так же скудно и выглядит так же тускло, как наши комнаты внизу, однако, когда открылась дверь, с удивлением увидел красивую гостиную с удобной софой и множеством плюшевых кресел. В дальнем конце ее различались в противоположных стенах две двери, открытые, за каждой я увидел простую кровать и тазик для воды.

– Ну, Джон Джейкоб, как тебе нравится эта комната! – спросил мистер Льюис.

– По-моему, красивая, сэр, – ответил я. – Даже очень.

– Да, красивая. Я стараюсь, чтобы в ней было уютно. Ну-с, увидев ее, ты, полагаю, понял, что яжду от тебя выполненияработы трудной, но чрезвычайно важной для благополучия нашего счастливого дома. Я не без усилия сглотнул и медленно покивал. Моя уверенность в себе убывала с каждой минутой, и хоть ему казалось вроде бы, что, приведя сюда только меня одного, он оказал мне большую услугу, мне захотелось, чтобы здесь присутствовал и кто-то из моих старших братьев, способных поддержать меня и защитить. Я едва не сказал чего-то в этом роде, но тут на лестнице послышались шаги, и вскоре за ними последовал стук в дверь.

– Просто делай, что тебе говорят, паренек, и никакой беды с тобой не случится, – сказал, открывая дверь, мистер Льюис.

Я отступил назад, дверь распахнулась, за ней стоял средних лет джентльмен в тяжелом пальто и цилиндре. Я его не знал, однако в том, что он щеголь, сомневаться не приходилось. Это любой дурак почуял бы.

– Добрый вечер, мистер Льюис, – сказал он, протягивая тому трость и переступая порог.

– Добрый вечер, сэр, – ответил мистер Льюис и слегка поклонился, чего я прежде ни разу не видел. – Счастлив, что вы смогли вернуться, чтобы вновь повидаться с нами.

– Что же, я обещал вернуться, не так ли, если у вас найдется для меня что-нибудь новое и… – Он примолк, заметив меня, стоящего в углу комнаты (я часто предпочитал это место всем прочим), и брови его удивленно поползли вверх. – Бог мой, мистер Льюис, – наконец прибавил он, – вы превзошли самого себя.

Дверь закрылась, джентльмен направился ко мне, протянув руку.

– Добрый вечер, молодой человек, – сказал он. – Счастлив познакомиться с вами.

– Добрый вечер, сэр, – почти шепотом ответил я, пожимая его ладонь.

Джентльмен рассмеялся и снова обратился к мистеру Льюису.

– Вы говорили, что у вас есть нечто особенное, – удивленно сказал он. – Однако я и вообразить не мог… Бог ты мой, где вы его отыскали?

– О, этот мальчик, Джон Джейкоб, прожил у меня не один год, – ответил мистер Льюис. – Только я еще не пускал его в дело. Сегодня у него первая ночь.

– Вы готовы в этом поклясться?

– Да вы просто взгляните на него, сэр.

Джентльмен обернулся и осмотрел меня, уже не улыбаясь, и приложил ладонь к моей щеке. Когда он коснулся ее, я немного отпрянул, не понимая, чего от меня ждут, и джентльмен медленно покивал и улыбнулся снова.

– Вы сказали правду, – произнес он, распрямляясь, и, достав что-то из кармана, вручил это мистеру Льюису. – Вы обнаружите там небольшую приплату. За щедрость, с которой вы пригласили меня отведать это блюдо.

– Что же, спасибо, сэр, – сказал мистер Льюис. – Стало быть, я могу вас покинуть?

– Если вы не против, – сказал джентльмен. – Но, мистер Льюис, – прибавил он, когда тот собрался выйти из комнаты, – трость можете оставить здесь.

– Как прикажете, сэр, – ответил мистер Льюис, и миг спустя мы с джентльменом остались один на один.

С того дня и до моего появления на борту «Баунти» прошло больше трех лет, и почти каждый из вечеров я и еще трое-четверо моих братьев поднимались на самый верх заведения мистера Льюиса, чтобы удовлетворить нужды и исполнить желания джентльменов, которые платили за свои удовольствия. Лиц их я не помню. О том, что они делали, помню мало. Я научился выбрасывать испытанное мной из головы, оставаться Тернстайлом внизу и становиться Джоном Джейкобом наверху. Ито, что делалясам, стало лишатьсядляменя всякого значения. По большей части происходившее занимало не более получаса. Мне было все равно. Я себя и живым-то не чувствовал. А затем как-то утром, за два дня до Рождества, я украл карманные часы мистера Зелеса и к концу того дня был избавлен от всего мной здесь описанного.

Очнулся я словно рывком и уткнулся взглядом в потолок надо мной. Что-то случилось со мной, но что? Какой нынче день? Понедельник? Прошу Тебя, Спаситель, пусть будет понедельник, по этим дням мистер Льюис джентльменов не принимает, это день нашего отдыха, следующий за Твоим днем.

Нет. Я не в заведении мистера Льюиса.

Я на корабле.

На «Баунти»!

Тело мое испуганно дернулось, на меня навалились воспоминания – меня похищают, раздевают, бьют, размалевывают, истязают, связывают, я получаю пинок, тону, – и я завопил от боли и, клянусь, подумал, что меня отправили в ад, поджариваться. Я опустил взгляд на себя, но тело мое было покрыто грубым одеялом, а приподнять его, чтобы осмотреть скрытые под ним раны, я не решился.

– Ну вот ты и пришел в себя, – прозвучал рядом со мной голос, и я, с немалым трудом повернув голову, увидел сидящего на корточках капитана Блая.

– Матросы… – прошептал я. – Моряки… Мистер Хейвуд… Мистер Кристиан…

– Чш-ш, мастер Тернстайл, – произнес он. – Тебе еще требуется небольшой отдых. Ты поправишься. Мне случалось видеть головастиков, которых отделывали и похуже. Моряки, мой юный друг, народ суеверный, а матросы куда легковернее деревенских старушек. Одно только небо знает, что может случиться, если не позволить им поступать, как они привыкли. Когда корабль пересекает экватор, король Нептун должен получить свою жертву. Все прошли через это. Я тоже прошел многие годы назад. А ты, как я слышал, принял все с большой стойкостью. Теперь ты морской волк с обросшей ракушками спиной и заслуживаешь подарка.